Доля ангелов (СИ) - Брай Марьяна - Страница 40

Дин строил баню третий день. Я занималась горохом, прополкой. Теперь у нас были богатые обеды и ужины — благодаря привезенным из деревни овощам я кормила Дина и упирающегося Карла вкуснейшими рагу, приправленными сметаной и зеленью, овощными оладьями, лепешками. Печь в доме уже хорошо просохла, мы топили ее, когда планировали выпечку. Хлеб я пока не пекла — его мы получали за рыбу, коей у нас было предостаточно. Зимой, если в реке ее будет мало, у нас будет соленая и сушеная, но я надеялась, что к зиме у нас будет достаточно средств, чтобы есть и мясо.

Дела, вроде, шли не плохо. Мы начали копать ямы под первые три горшка, что закопаем в землю не на виду у всех, а только после того, как возведем стены не ниже плеча. Я рассчитала какого размера будет сарай, если закапывать все горшки и чуть не седла на пол, потому что стены вокруг них должны быть в десять раз больше, чем наш дом. Нам нужны были руки, и Карл взялся их найти. Платить я хотела деньгами.

Карл привел с утра шесть мужчин. Кто-то из них уже помогал нам с домом, а кто-то появился здесь впервые. Я сразу сказала им, что готова платить за работу деньгами, а когда мы поедем в Валенторн, можем закупить продукты для них — я понимала, что деньги им здесь ни к чему. Мужчины согласились работать на этих условиях, и готовы были приступить прямо сейчас.

Дин взял с собой двоих и отправились через речку за глиной. Карл с остальными пошли в лес снова пилить молодые деревца, обрубать ветки и носить их к нашему дому. И только когда куча деревьев стала достигать окна, они принялись распиливать их на чурки. На этот раз они были короче, чем для дома. Работа шла теперь быстрее — камнями мы выкладывали только периметр под стенами. Первые слои глины, смешанной с соломой мы разложили на фундамент в первый же вечер. Люди работали быстро, легко, с азартом — процесс теперь знали все, и объяснять никому не пришлось.

Через неделю мы вкопали в землю четыре больших горшка. Я примерила к большим, наверно, сантиметров пятьдесят, горлышкам крышки, нижняя часть которых плотно погружалась глубоко внутрь горшка. Запечатывать их я хотела с воском, как делал дед. Воск в деревне был всегда — люди собирали летом бортевой мед, откачивали его, а по сути, пропускали между двумя деревянными валками, похожие на те, что раньше устанавливались для отжима белья на стиральных машинках, а оставшийся воск использовали для свечей. Средневековье. Меня заставляли улыбаться мысли, которые все реже вспыхивали в моей голове. Я привыкала к тому, что окружает меня.

Ехали за первым виноградом на обеих телегах. Их борта, надстроенные метровыми ветками, я оплетала ивняком, потому что досок у нас не было, а поездка с полной телегой занимает не меньше восьми часов. Поэтому, нужно было нагружать телеги полнее. С нами ехали Шатиль и Шекспировская пара. Я постоянно называла их у себя в голове Ромео и Джульеттой, и поэтому не могла долго вспомнить их реальные имена. Карл и Дин стали моей семьей. Дин — понятно, нас связала моя глупость, хотя, даже не знаю, смогла бы я смотреть, как повесят мальчика, если бы знала, что могу помочь. Наверное, не смогла бы смолчать. Да, повешенья после моего поступка не прекратились, но я не вижу этого, и я сделала то, что смогла. Мне было не стыдно за свои честные мысли. И было не стыдно перед собой, потому что я не смогла стоять и смотреть.

Сейчас я смотрела на Дина, и улыбалась — сколько было в нем открытости, радости и желания жить. Я была уверена, что он сделает все для людей, которых считает своими. И было тепло, что я — своя для него. И не просто своя, а самый близкий теперь человек. Иногда я забывалась, и по-матерински прижимала его к себе, когда ему требовалась похвала, и он в такие моменты ошарашенно смотрел на меня, напрягался от странного моего поступка, но потом расслаблялся и позволял потрепать его вихрастую голову. Он, наверное, чувствовал мои материнские чувства и в такие минуты впитывал ласку и тепло, которых был лишен очень рано.

— Лора, показывай, какие кусты обирать сейчас, — Карл кричал мне метров за триста, когда я проходила и осматривала территории, где вместе росли одинаковые сорта. Я их видела. Они — нет. Для них эти ягоды были одинаковы.

Я подошла к ним и хотела было сначала рассказать — что берем, а что пока нет, но поняла, что это будет долго. Решила идти всем вместе. Телега проходила не везде, да и мне не хотелось мять хорошие лозы с крепкими, подернутыми белым налетом, ягодами. Мы проходили с большими корзинами, набирали их, а Дин и Карл относили к телеге и высыпали. Вторую телегу мы наполнили уже поздно ночью. Оставаться здесь с ночевкой было нельзя — виноград под своим весом быстро даст сок, и нижние слои станут кашей. Плюс дорога, где телеги своим размеренным буханьем по камням станут соковыжималкой.

Мы выехали в ночь, и идти нам пришлось пешком, потому что сесть было некуда. На телеге Карла были надстроенные козлы, и мы поочередно, минут по сорок, ехали на них, но там сразу начинало клонить в сон, и приходилось меняться чаще. Уже рассвело, когда мы вошли в деревню. Уставшие, с закрывающимися глазами. Нашу козу утром подоила мама Шатиль. На берегу, в моей ямке, нас ждали два литра молока. Дин сам поставил варить кашу, пока я отправилась к старику — бортнику, когда я вспомнила про его деревянную выжималку для меда, я решила попробовать ее для отжима винограда. У деда была такая, только из нержавейки. Железо нельзя было использовать для ягод — сок окислится.

Дед дал мне выжималку, которую я тащила с трудом — она была метра полтора в ширину, и высотой почти метр, она ходила ходуном и грозила выпасть из рук и развалиться. И дал кусок воска. Он пока был не нужен, но, я взяла, чтобы не ходить два раза. Дома дин закрепил конструкцию к вкопанному в марани столбу. Телегу мы подвезли прямо к стене, чтобы грозди сразу из телеги запускать между валками. Они были диаметром сантиметров пятнадцать, и сверху на них можно было кидать сразу по три — четыре грозди. Я решила делать как дед — мять все вместе с гребнями. Они давали танинность — терпкость и глубокий густой вкус вину.

Под мялку ставили большие котлы. Как только котел наполнялся, я ставила другой, и занимала у ручки место Дина, ушедшего вылить из котла жидкость. Он быстро возвращался — я не успевала наполнить следующий. И отнимал ручку. Мы страшно устали и хотели спать. Но ждать было нельзя. И небо могло разразиться ливнем в любой момент. у нас не было навесов, кроме начатой крыши марани, но телегу туда не поставишь, и виноград будет мокрый — этого нельзя допустить.

После обеда пришли Шатиль и ее родители. Они подменили нас, и я пошла проверить наполняющиеся горшки. Вторая телега была закончена на половину, а вкопанные горшки закончились. Один из лежащих еще здесь горшков мы решили подпереть камнями в марани, и наполнять его на поверхности земли. До следующей партии у нас есть две — три недели. К этому времени этот горшок уже покажет себя, как бражка, и если нам не будет хватать горшков, ее можно будет продать, или устроить праздник в деревне. Оно успеет выбродить и даже потерять газированность — я не была уверена, потому что не знала сорта, да и не помнила — какие сорта быстро становятся сухими, а какие долго и активно бурлят, даря пьющему резкую эйфорию от пузырьков, что помогают впитывать алкоголь еще во рту.

Не вошедший в горшок сок с мездрой я оставляла во всех котелках и банках, что были в нашем хозяйстве. Занятой осталась только банка с молоком. Даже кашу мы переложили в миски для того, чтобы была обменная кастрюля. С нее утром и начнем. А пока мы привязали лошадь у реки, где она могла и попить, и подойти к тенистому, богатому травой берегу, и упали спать. Проснулась я от того, что орала коза. Лошадь беспокойно фыркала — видимо коза достала и ее.

Я вылезла из шалаша и удивилась тому, что солнце стоит высоко. Из за горы с востока наползала серая туча. А у меня еще были планы на сегодня. Придется разводить огонь в марани, между наложенных камней, на которых планировалась печь — в морозные дни и ночи в марани надо было подтапливать, чтобы температура вина не падала слишком.