Королева льда - Джоансен Айрис - Страница 28

• Предыдущая
• 28/39
• Следующая

– Не думаю, что ты действительно понимала меня раньше. Речь не только о сексе. Когда мы занимаемся любовью, для меня это значит очень много, и я хочу наконец-то представить тебе мои чувства.

– Хорошо, пойдем, если это так важно для тебя, – глухо ответила Дани.

Энтони встал, все еще держа Дани на руках, и произнес, пристально глядя ей в глаза:

– Чертовски важно, – сказал он и быстро вышел из кухни, направляясь в спальню.

Позже, когда Дани вспоминала этот день, она всегда ощущала необычный взрыв чувств. Несколько часов были полны контрастов, как будто острые льдинки и мягкие облака сменяли друг друга в незабываемом вихре. Мягкий свет настольной лампы, падающий на лицо Энтони, делал его серо-зеленые глаза похожими на сверкающие искры. Дани чувствовала прикосновение горячих губ к своим бедрам. Его руки чутко отзывались на каждое ответное движение, Энтони путешествовал по ее телу с бесконечной нежностью, и от его волшебных ласк слезы переполняли ее.

Энтони знал, как доставить ей наслаждение, и он не торопился, то ускоряя, то замедляя темп и силу своих ласк, чтобы ее страсть возросла до наивысшей точки, той, где уже невозможно повернуть назад. А потом, когда они оба лежали бездыханные и переживали освобождение, дарованное им на вершине удовольствия, Энтони начинал сначала. И как будто издалека до нее доносился нежный шепот:

– Тебе нравится, любимая? Мне ласкать тебя здесь немного дольше? Мне нравится, когда ты вскрикиваешь. Я хочу услышать еще раз… О, да, эти звуки так сладостны. Скажи мне, если тебе это нравится. Так немного по-другому, но… Я знал, что тебе это понравится.

Это продолжалось и продолжалось. В его нежных страстных словах не было и следа обычной агрессивности. Он обещал, что доставит ей удовольствие, и старался почти с мальчишеским рвением. Казалось, Энтони восхищался каждым ее криком, вздохом и движением, и все время нежно, но твердо отказывался от робких попыток Дани помочь ему получить удовольствие.

Наступили сумерки, а за ними пришел и вечер. Энтони ласково играл волосами Дани, как будто причесывал их своими сильными и нежными пальцами.

– Ты видишь, делать у меня получается гораздо лучше, чем говорить.

– Не буду спорить, – слабым голосом ответила Дани. – Не боишься, что теперь я попрошу тебя никогда больше не раскрывать рот? – Она ласково потрепала его по плечу и шутливо продолжила:

– Только для той цели, которой ты так ловко добился несколько часов назад.

– Я знал, что ты оценишь, – довольно пробормотал Энтони. – Значит, тебе понравилось?

– О, конечно, – сладостно вздохнула Дани.

– Хорошо. – В голосе Энтони послышалось непонятное отчаяние. – Это то, что я хотел. Теперь, что бы ни случилось, ты будешь знать, на что я способен.

На мгновение Дани почувствовала, что в ней шевельнулось беспокойство. Эти минуты были так прекрасны, что ей не хотелось портить их. Но все же она сказала:

– Есть одна маленькая проблема. – Дани почувствовала, как напрягся Энтони, услышав эти слова.

– Я делаю что-нибудь такое, что тебе неприятно? – быстро спросил он.

– Смеешься? – Дани ожидала чего угодно, но только не этого. – Ты даже не можешь себе представить, в каком я восторге от твоих ласк. – Она сделала паузу. – Я бы все отдала, чтобы ты позволил мне подарить тебе такое же наслаждение.

– Когда-нибудь обязательно позволю, – облегченно вздохнув, ласково ответил Энтони. – Я запомню твое предложение. – Он помолчал несколько секунд. – Есть одна вещь, которую ты можешь для меня сделать. – В его голосе прозвучали озорные нотки.

– Правда? – осторожно спросила Дани. – И что же?

– Если ты считаешь, что я заслужил, то не могла бы ты принести мне мой горячий шоколад?

– Ты уверен, что нормально себя чувствуешь? – с тревогой спросила Дани, поставив чашку кофе на столик перед кроватью. – Ты едва притронулся к ужину.

– Я в порядке, – слегка раздраженно ответил Энтони, приподнимаясь в постели. – Ты уже третий раз за вечер спрашиваешь меня об этом. О чем ты беспокоишься? Просто я не голоден.

Дани вздрогнула. Острый, как бритва, тон Энтони причинял ей боль.

– Извини, – сказала она подавленно и села рядом с ним на кровать. – Но я спрашиваю потому, что ты молчал весь день и почти ничего не ел.

– Это вовсе не означает, что я на пороге смерти, – язвительно ответил он. – Как ты знаешь, есть много вещей, над которыми мне нужно подумать. Одна из них – как заставить тебя максимально концентрироваться на обязательных фигурах. Сегодня ты выполнила их просто безобразно. Нам нужно вернуться в Брайарклифф, а послезавтра ты поедешь в Калгари. Время вышло, а ты все еще ведешь себя так, как будто можешь позволить себе относиться к Олимпиаде как к школьным соревнованиям.

Дани рассердилась.

– Но ты же сам сказал мне, чтобы я не усердствовала с тренировками. Ты себе противоречишь! Невозможно сделать сразу две противоположные вещи.

– А ты не получишь ничего, если на соревнованиях запорешь обязательные фигуры. Судьи жестоки как черти, к тому же сама знаешь, что все они присуживают своим, так что не жди честности, что бы там ни говорил олимпийский комитет.

– Мне все это известно. – Ее губы дрожали. – И я знаю, что иногда становлюсь нетерпеливой и плохо выполняю обязательные фигуры. Но я думала, что в последнее время гораздо лучше стала делать их. Энтони, неужели все настолько плохо?

– Неидеально. – Он поднес ко рту чашку кофе и сделал глоток. С гримасой отвращения Энтони поставил чашку на блюдце. – Ужасно невкусно. Что ты туда добавила?

«Сегодня ему решительно ничего не нравится», – с обидой подумала Дани.

– В следующий раз я предложу тебе самому сделать кофе, раз ты такой специалист во всем.

– Отлично. Если не можешь сделать что-то так, как надо, лучше не делать вовсе, – отрезал он.

– Само великое совершенство снизошло до разговора со мной. Послушай, Энтони, нимб вокруг твоей головы никогда не тускнеет?

– Ну, только когда ты забываешь стереть с него пыль… – Он внезапно замолчал и тряхнул головой, как будто пытался избавиться от наваждения. – Господи помилуй, что это такое я говорю? – Он ласково погладил Дани по голове. – Ты права. Я выражаюсь как какой-нибудь третьесортный диктатор.

– В точности моя мысль. – Дани глубоко вздохнула. – И я не думаю, что сегодняшняя тренировка была полностью неудачной.

– Что? – Энтони посмотрел на нее отсутствующим взглядом. – Нет, ты все делала замечательно, – рассеянно ответил он, вставая с кровати. – Что-то в горле пересохло. Схожу на кухню и выпью стакан воды. – Он вышел из комнаты, а Дани недоуменно глядела ему вслед.

К вечеру ее недоумение возросло и окрепло. Ей стало абсолютно ясно, что с Энтони творится что-то неладное, несмотря на все его заверения в обратном. Его глаза неестественно блестели, а на щеках был нездоровый румянец. Он, очевидно, пытался контролировать свои мысли, но произносил не связанные между собой фразы и, казалось, витал где-то в облаках. И то, что это происходило с человеком столь острым и язвительным, как Энтони, испугало Дани больше, чем все другие произошедшие в нем перемены.

Так как она не могла уговорить его признаться, что с ним что-то случилось, Дани сослалась на усталость и сказала Энтони, что ляжет спать пораньше, надеясь, что тем самым даст ему возможность отдохнуть.

Когда она вышла из душа, Энтони уже лежал на краю их двуспальной кровати. Он не шевелился, глаза лихорадочно блестели на покрасневшем лице, темные волосы были взъерошены. Дани сбросила свой шелковый халат и скользнула под одеяло. В первый раз с тех пор, как они приехали сюда, он не пытался приставать к ней. Внезапно Дани почувствовала холод одиночества.

– Энтони? – прошептала она. – Я могу для тебя что-нибудь сделать? Может, дать тебе аспирин или принести горячий чай?

– Нет, – жестко ответил Энтони. – Я же сказал, что прекрасно себя чувствую. Выключи лампу.

– Но я же вижу, что ты обманываешь меня. – Дани чувствовала свою беспомощность. – Может быть, ты простудился?

• Предыдущая
• 28/39
• Следующая