Королева льда - Джоансен Айрис - Страница 27

• Предыдущая
• 27/39
• Следующая

– Каждый из нас играет свою роль, – медленно произнес Энтони, отворачиваясь и расправляя на вешалке ее пальто. – Я считаю, что мы очень хорошо сыграли властелина и рабыню.

– Я прошу тебя больше не убирать за мной мои вещи, – сказала Дани, когда он закрыл дверцы шкафа и вновь повернулся к ней. – Всегда чувствую себя при этом полной неряхой. – И на всякий случай она, защищаясь, быстро продолжила:

– Ты же знаешь, я бы все собрала и повесила, но чуть позже.

– Извини, я не думал, что тебе это не понравится. – Энтони обнял ее за талию и стал слегка подталкивать в направлении кухни, находящейся в задней части дома. – Впредь я попытаюсь выполнять твою просьбу, но не обещаю. Аккуратность въелась в меня накрепко. Первые двенадцать лет я прожил в крошечной двухкомнатной квартирке, которую мы снимали. Если бы я не убирал вещи на свои места, комнаты напоминали бы поле боя. – Его взгляд стал жестким. – Видит Бог, там и при убранных вещах было плохо.

В первый раз Дани слышала, чтобы Энтони рассказывал о своем детстве. Он никогда не скрывал, что вырос в бедности, но все детали своего воспитания он хранил в строжайшем секрете.

– Наверное, это ужасно, – задумчиво сказала Дани. – Моя небрежность сильно раздражает тебя.

– Никогда не раздражала, – удивленно ответил Энтони. – Делай так, как тебе нравится. Твои привычки так же естественны для тебя, как для меня – мои. Мы все развиваемся в соответствии с тем, как диктует нам среда, в которой мы живем.

– Но сам ты развился вопреки тому, что тебя окружало. Учитывая, что ты вырос в трущобах, ты не должен был подняться так высоки. Можно ли это объяснить?

– У меня было много других причин, кроме бедности, чтобы хотеть вырваться из моей среды, – уклончиво ответил Энтони. Он сел в углу и лениво вытянул ноги. – Так что ты там говорила насчет горячего шоколада, рабыня?

Вопрос был закрыт. Ничего не прояснилось, и Дани повернулась к буфету, раздраженно тряхнув головой. Она знала, что ей не следует быть столь нетерпеливой. В последние дни Энтони был более открытым и щедрым на теплые чувства, чем когда-либо раньше. Он рассказывал о своем руководстве «Дайнет», забавлял ее историями из жизни в «Шоу на льду». Он даже немного рассказал о самом Самюэле Дайнете, о том, как тот однажды увидел двенадцатилетнего Энтони, выступающего на соревнованиях, специально устроенных спонсорами для поиска талантливых ребят из бедных семей. Сразу после них Дайнет стал его покровителем, а позже взял к себе на работу. Но был ряд тем, которые Энтони не обсуждал. И одной из них была его жизнь до появления в ней Дайнета. Это почти сводило Дани с ума. Она часто думала, что поймет Энтони, как только узнает подробности его детства.

Она все еще знала только ту часть его жизни, которую Энтони сам разделил с ней. Дани была горячо признательна ему уже за то, что он с каждым днем становился теплее и мягче с ней. Но оставалось еще слишком много нерешенных проблем. И прежде всего близости их отношений мешало его фанатичное и упрямое убеждение, что признательности нет места в их отношениях. Его трясло от слов «ты нужен мне», а любое упоминание о Джеке Ковальте вызывало яростную ревность. В такие моменты Дани отчетливо понимала, как далеко еще им до полного взаимопонимания.

Она поставила на плиту небольшую кастрюльку и повернулась, чтобы взять молоко.

– Я уверена, что Дайнет много изменил в твоей жизни, появившись, как волшебник из ниоткуда, – как бы невзначай обронила Дани. – Судя по тому, что ты рассказал мне, похоже на историю Золушки в мужском варианте. – Она налила молоко в кастрюльку и включила слабый огонь. – Как твои родители отнеслись ко всему этому?

– Брось, Дани. – Энтони произнес это так жестко и язвительно, что она сжалась в комок и робко обернулась. Выражение его лица было еще более суровым, чем голос. Серо-зеленые глаза смотрели холодно и мрачно. – Сейчас у меня нет никакого желания подвергаться твоим любительским психологическим исследованиям.

– Я только хотела…

– Я знаю, что ты хотела, – грубо перебил он. – Оставь меня в покое! Ты как бультерьер: уж если вцепилась, то ни за что не выпустишь. Ты хочешь спасти меня от самого себя или что-нибудь еще вроде такой же чепухи? – Его улыбка была жесткой и неприятной. – Прежде чем ты начнешь изгонять из меня злых духов, я бы посоветовал тебе разобраться с собственными.

Дани осторожно сняла кастрюльку с огня и опять медленно повернулась к Энтони.

– Что ты имеешь в виду?

– Твой бесконечный поиск любви и одобрения. Все должны любить Дани Александер, так ведь? Бо, Марта, Ковальт, я. Мы все должны дарить тебе привязанность и внимание, которые ты никогда не получала от своих родителей. Даже «золото» не станет столь желанной наградой, как внимание всего мира. – Он резко засмеялся. – Это то, что ты сказала мне, помнишь? «Я собираюсь выиграть „золото“, и тогда все будут любить меня».

Дани молча стояла, скрестив на груди руки. Каждое слово ранило ее как острый нож. Зачем он это говорит? Может быть, так и есть, она более требовательна, чем другие? Требовательна к любому, потому что от каждого страстно желает получить внимание?

– Да, я помню, – прошептала она и внезапно побледнела. – Я думаю, что никогда даже не осознавала, что хочу этого.

Выражение лица Энтони изменилось. Он вскочил на ноги и быстро подошел к Дани.

– Потому что это не правда. – Он нежно обнял ее, и Дани почувствовала слабое облегчение. Энтони поцеловал ее в висок и стал гладить по голове, – как будто она была обиженной маленькой девочкой. – Ты хорошая и красивая и действительно любима всеми. Ты все принимаешь очень близко к сердцу, и каждая колкость ранит тебя. – Его голос успокаивал. – Что заставило тебя полюбить такого негодяя, как я?

– Но, возможно, ты прав, – встревоженно сказала Дани. – Я действительно…

– Я не прав, – резко перебил Энтони. – Ты рассердила меня, и я инстинктивно стал защищаться. – Он взял ее на руки и понес туда, где только что сидел. – К сожалению, мое поведение не всегда оправданно, бывают периоды, когда я живу по законам улицы. Там, где я вырос, любой удар, по правилам он был нанесен или нет, принимался с восторгом, если противник падал. – Энтони присел на краешек стула и стал укачивать Дани на руках. – Тебя я ударил определенно ниже пояса.

От его нежности боль постепенно стихала.

– Но достаточно эффективно, – неуверенно сказала Дани, прижавшись щекой к его груди. – От этого удара у меня перехватило дыхание.

– Знаю, я видел, – хрипло сказал Энтони. – Но поверь, мне было еще больнее. Я вел себя так неуклюже.

– Что я слышу! И это говорит наш сладкоголосый соловей и велеречивый дипломат.

– Не укоряй меня. – Он шутливо растрепал ее волосы. – Я забочусь о тебе.

– Мне казалось, что ты уже научился говорить то, о чем думаешь. – Дани нежно провела губами по его шее. – Скажи еще раз!

– Я люблю тебя. – Энтони еще крепче обнял ее. – Я действительно люблю тебя. Любимая, прости меня за все плохое, что я наговорил.

– Звучит очень убедительно. Ты нашел самые подходящие слова. Пожалуйста, продолжай в том же духе. Как ты заметил, мне частенько требуется слышать их.

– Я лучше все продемонстрирую. – Энтони нежно и дразняще потянул губами мочку ее уха. – Пойдем в постель.

Дани удивленно посмотрела на Энтони. Она не ожидала, что он предложит ей это. Ведь в его поведении не было ничего, кроме нежности. Ничего чувственного.

– Сейчас? – спросила она.

– Сейчас. Я хочу доставить тебе удовольствие, хочу, чтобы ты стерла из памяти мои гадкие слова. Наслаждение, которое ты получишь, заставит тебя забыть обо всем плохом. – Его голос звучал искренне. – Я не умею говорить красивые фразы, какие тебе нравятся, но я могу показать, что я чувствую. И в постели смогу это сделать наилучшим образом.

– Не спорю. – Ее глаза сияли, хотя голос был напряженным. – Но это не обязательно, ты знаешь. Мне бы не хотелось причинять тебе чрезмерные неудобства.

Энтони не обратил внимания на ее слова и сказал с еще большим чувством:

• Предыдущая
• 27/39
• Следующая