На стороне бога - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/30
• Следующая

Отари подошел к Дронго.

– Его нельзя здесь оставлять, – твердо сказал художник. – Здесь два трупа и нет света. Он может сойти с ума.

– Как его увести, – спросил Дронго, – если даже вы, его самый близкий друг, не можете на него повлиять?

– Не знаю, – пожал плечами Отари, – я лучше останусь здесь, посижу рядом с ним. Его нельзя оставлять одного.

– Правильно, – поддержал его Вейдеманис, услышавший этот разговор, – пусть останутся вместе. А мы спустимся вниз.

Отари и Мамука остались в комнате, остальные мужчины вышли в коридор.

– Я вернусь к Толдиной, – сказал Дронго, обращаясь к Эдгару, – а вы спускайтесь вниз.

Он снова прошел к третьей спальне и толкнул дверь. На этот раз Буянов сидел рядом с Толдиной и молчал.

– В прошлый раз, когда я входил, вы убеждали свою собеседницу, доказывая, что так будет правильно, – сказал Дронго. – О чем вы говорили?

– Господи! – произнесла Толдина с каменным выражением лица. – Вы еще и подслушивали!

– Нет, не подслушивал, – возразил Дронго. – Я открыл дверь и поэтому услышал его слова.

– Воспитанные люди прежде всего стучат, – желчно заметила Толдина.

– А я невоспитанный человек, – парировал Дронго. – После второго убийства я стал невоспитанным. Мне кажется, что вам нужно объяснить, на чем вы настаивали.

– Я думаю, что нужно прекратить съемки, – пояснил Буянов, – и вернуться в Москву. Все равно сцены с Катей придется переснимать. Все остальное можно снять в павильонах. Я просил Наташу убедить в этом Погорельского.

– Он не согласится, – медленно и мрачно сказала Толдина.

– Должен согласиться, – вспыхнул Буянов, – обязательно должен!

– Вы можете рассказать мне, что произошло с вашей подругой во время съемок первого фильма? – спросил Дронго.

– Вам это так важно?

– Вы уже поняли, что очень важно. Возможно, что от этого будет зависеть наше расследование.

– Сережа, – снова обратилась к Буянову актриса, – достань мне еще одну сигарету. Только не выходи без свечи. Возьми свечку у нашего гостя, тогда быстрее найдешь лестницу. Иначе ты свалишься, и я буду переживать.

– Мне скорее всего никто и не даст сигарету, – пробормотал Сергей, поднимаясь со стула, и взял тарелку со свечой, которую принес Дронго.

Едва он вышел из комнаты, как Толдина сказала:

– Поймите меня наконец, что это не только мой секрет. Я не могу рассказывать при нем, осквернять память Катеньки. Какой вы неделикатный человек!

– Сейчас не время для церемоний. Убиты две женщины. Вы должны рассказать мне правду.

– Они были на съемках в горах, когда трое отстали от группы. Катя и еще двое мужчин. Кажется, звукооператор и помощник режиссера. В общем, они попали в очень неприятную историю – нарвались на бандитов. Обоих спутников Кати убили у нее на глазах.

– Это я уже знаю. Но ее оставили в живых?

– Ее изнасиловали, – выдохнула Толдина. – Она никому ничего не говорила. Только мне рассказала после той поездки в Турцию. Сказала, что это уже второе несчастье в ее жизни. Она была так потрясена, что потом целый год лечилась в больнице от нервного срыва. И затем твердо решила уехать. Переехала в Москву, сначала устроилась в какую-то студию, потом перешла на работу в наш театр. Она была очень талантливым человеком, но играла с каким-то надломом. Это трудно объяснить, нужно было видеть. Свои чувства она не играла, она переигрывала, эмоций иногда было слишком много. Впрочем, я ее не виню. Ей такое пришлось пережить!

– Понятно, – сказал Дронго. – Но когда вы в первый раз спустились вниз за сигаретой, вы заявили, что не хотите находиться в нашей компании. Что вы имели в виду?

– То и имела. Я думаю, что вы поняли, почему у Кати случился нервный приступ. Когда мы сюда приехали, она вдруг обнаружила среди мужчин одного из тех, кто был тогда среди ее насильников. Вы же понимаете, как это страшно. Она заперлась в комнате и сказала, что не выйдет оттуда до утра, пока мы не уедем отсюда.

– Она назвала кого-то конкретно?

– Нет. Но она видела вас всех. Это кто-то из мужчин, которые находятся в доме. Когда ее убили, я подумала, что это, возможно, случайность – поверила в неизвестного маньяка. Тем более что вы так ловко влезли в окно через веранду. Мне казалось, что убийца – неизвестный маньяк, который случайно напоролся на Катеньку. Но, видимо, я ошиблась. Я не думаю, что Нани убил все тот же маньяк.

– Тот же, – выдохнул Дронго, – только он хотел убить не ее, а вас. В темноте он решил, что это вы вышли из комнаты, где лежит убитая Шевчук. Вспомните, Нани заходила к вам перед смертью?

– Да, – растерянно сказала Толдина. – Вы думаете, что это меня... Боже мой! Какой ужас!

– Убийца ждал вас. Он увидел женщину, выходившую из комнаты, где была убитая Шевчук, и принял ее за вас. Времени у него было мало. Он открыл окно, чтобы имитировать побег, и ударил несчастную женщину ножом под сердце. Точно ударил.

– Значит, на ее месте должна была быть я... – Толдина закрыла лицо руками. – Какое несчастье! Какой ужас!

– Успокойтесь, – попросил Дронго. – Будет лучше, если вы успокоитесь.

– Значит, ее вместо меня?.. – Она снова заплакала.

– Подождите, – дотронулся до ее плеча Дронго. – Сейчас придет Сергей, а мне нужно задать вам еще один вопрос. Вы уверены, что мужчина, которого она боялась, был среди гостей нашего дома? Вы в этом уверены?

– Не знаю, – простонала Толдина, – я теперь ничего не знаю. Господи Боже ты мой, какое несчастье!

– Но Катя испугалась кого-то из присутствующих?

– Да, да, – убрала руки Толдина, – да. Может быть, она вас испугалась? Или кого-нибудь другого? Я не знаю, не знаю, кому верить. Как мне теперь жить? Что же мне делать?

– У меня еще несколько вопросов. Вы кого-нибудь подозреваете? Скажите мне, вы кого-нибудь подозреваете?

– Нет, – вздохнула она, – нет. Никого. Как я могу на кого-то подумать?

– Почему Шевчук сразу не сказала нам о своих подозрениях? Почему сразу не указала на человека, который показался ей похожим на того бандита?

– Разве вы не понимаете? – вздохнула Толдина, вытирая слезы. – Она не могла. Она не хотела, чтобы о ее позоре кто-нибудь узнал. Тем более Сергей. У них и без того случилась эта неприятная история с поездкой в Турцию, о которой вам рассказал Погорельский.

– Он плохо относился к Кате? – спросил Дронго.

– Только не он. – Слабая улыбка мелькнула у нее на лице, где еще не высохли слезы. – Только не он. На него вы не грешите.

– Я не спрашиваю, убил он или нет. Я спрашиваю: он плохо к ней относился?

– Не совсем хорошо, – чуть подумав, ответила она, – но на убийство он не способен. Нет, совсем не способен.

– Надеюсь, – пробормотал Дронго, и в этот момент в комнату вошел Сергей.

– Нашел сигарету, – радостно сказал он, – но, кажется, это последняя. Почти у всех сигареты кончились. Люди нервничают, волнуются.

– Спасибо, – поблагодарила, протянув руку, Толдина.

Сергей поднял свечу, недоуменно взглянув на Дронго.

– Опять вы ее доводили? – спросил он со скрытой угрозой.

– Ничего, ничего, Сереженька, все в порядке, – пробормотала Толдина.

– Останьтесь с ней, – строго произнес вместо ответа Дронго, забирая у Буянова свою свечу. – И не оставляйте ее одну ни при каких обстоятельствах, – добавил он, выходя из спальни.

Спустившись вниз, Дронго обнаружил сидевших за столом уставших мужчин. Перед Усмановым стоял стакан чая «армуды». Он был грушеобразной формы, чтобы долго сохранять тепло. Рядом с ним на диване сидел Погорельский. Около него разместился Олег Шарай, устало откинувший голову на спинку дивана. В другом кресле расположился Алтынбай. И наконец, на стуле сидел Эдгар Вейдеманис.

– Как там себя чувствует Мамука? – спросил Эдгар.

– Плохо, – признался Дронго. – Отари остался рядом с ним, но ему очень плохо.

– Нам всем плохо, – тихо произнес Вейдеманис, – в такую ночь.

• Предыдущая
• 18/30
• Следующая