Коэн (СИ) - "Osolio" - Страница 23

На диване в гостиной сидела бабушка Мэйз. Её короткие крашеные в чёрный цвет волосы выглядели очень ухоженно. Сама она была худая женщина с прямой спиной и плавными жестами. Казалось, словно лебедь проплывает, когда женщина водила по воздуху руками. Она обернулась в нашу сторону и губы её сузились в тонкую линию.

— Дункан, что за шутки?

— И тебе привет, бабушка.

— Какая я тебе бабушка? — она вспыхнула и, как это делал отец, вскочила с места, ударяя кулаком по столу. — Зови меня Мэйз.

— Мэйз, почему же вы раньше не говорили мне о том, что у меня есть дядюшка? Дядюшка в законе.

Дункан издал сдавленный смешок, чем заслужил осуждающий взгляд матери. Она тяжело вздохнула, будто бы не желая со мной вести беседу, но все же ответила.

— Дункан и Фрэнк — братья погодки. Оба ходили в один класс, оба учились в одном университете и оба начали вести игорный бизнес. А потом Фрэнк встретил твою мать, — она сказала это с каким-то отвращением и мне стало горько от такого отношения. — и проиграл вскоре все. Мы поставили ему ультиматум: либо семья, то есть мы, либо Виктория, твоя мать. Сама понимаешь, какой был выбор сделан.

— Рикарда, в то время твой отец не мог отказаться от твоей мамы. — Дункан говорил это смущенно, словно влезал в чужое пространство, словно боясь обидеть мои чувства. — Твоя мама была беременна тобой.

— То есть… — «если бы не я, он бы был таким же как Дункан и вся семья бы его любила? Поэтому у него такая ненависть ко мне».

— Нет, — оборвал меня дядя. — Ты не виновата. Твой отец очень любил твою мать.

Я потёрла виски, усваивая полученную информацию.

— Так, хорошо. Прошли года, мама умерла, я выросла. Почему спустя столько лет вы забираете меня и ещё таким образом?

— Эти два идиота, — процедил сквозь зубы дядя, — вечно пытаются выслужиться передо мной. Запомнили, что ты связана с Коэном, что тебя нужно достать, а про то, чтобы доставить целой и невредимой забыли.

— При чем тут Люциан?

Бабушка надменно ухмыльнулась. Она прошлась по мне взглядом, а потом пренебрежительно цокнув языком, бросила.

— Ты пошла вся в мать. Такая же простушка.

— Мама, ты устала. — Дункан подал руку матери, приглашая её подняться.

— И правда, в самом деле, я дико устала.

Бабушка поднялась с дивана и медленно маленькими шагами удалилась из комнаты. Дункан развалился на диване, приглашая меня сесть.

— Ты права, мы виделись два дня назад с твоим отцом. Он позвонил мне в отчаянии. Говорил, что задолжал крупную сумму, вляпался по самые яйца. — он говорил это, словно рассказывая скороговорку. — Сказал, что на кону его жизнь и просил, чтобы я дал ему определённую сумму.

— А потом?

— Потом мы разошлись в разные стороны: я сел в машину и уехал домой, а Фрэнк пошёл куда-то в восточном направлении.

— Почему я вам не верю? — Дядя тихо рассмеялся, опуская глаза вниз. — Что смешного?

— Ничего, — он отмахнулся от меня. — Располагайся на втором этаже. Миссис Норрис, проводите нашу гостью. — Мужчина повысил голос, подзывая горничную. Та кивнула и поспешила проводить меня.

Я расположилась в комнате в самом конце коридора. Это была небольшая, но уютная комната. По правде говоря, это была единственная свободная комната. Она была светлой, но при этом ни одного признака женской руки видно не было.

Я оступилась и случайно задела плечом шкаф. Дверка машинально открылась, и оттуда вывалился альбом. Я открыла его. На толстом картоне были приклеены вырезанные из цветной бумаги птицы. Они держали старые фотографии, на которых был изображён маленький мальчик. Пухлые щёчки и озорная улыбка.

— Милый, правда?

Я вздрогнула. Позади меня оказалась тетя Глория. Она выглядела расслабленной, будто бы камень свалился с её плеч и теперь ей нужно притворяться.

— Это отец?

— Да, — она взяла альбом из моих рук и ласково погладила указательным пальцем фотографию. — Знаешь, я рада, что ты наконец-то узнала о нас. Не нужно притворяться с тобой злой теткой.

— И зачем было притворяться?

— Наша мама не любила твою мать. Она считала Викторию слабой и не подходящей Фрэнку.

— Сколько я себя помню, отец был злым и ненавидящим нас с мамой.

— Он не всегда был таким. Просто, когда он выбрал Викторию, мать забрала у него все подаренные ему акции компании и лишила дивидендов.

— Какой компании?

— Строительной компании в Нью-Йорке.

— Ох, — я удивленно вздохнула, — не знала.

— Ты много чего ещё не знаешь, Рикарда. — Она кротко улыбнулась и покинула мою комнату.

«Чего я ещё не знаю о тебе, отец?», — пронеслось моей голове. День подошёл к концу так же незаметно, как и наступило следующее утро. Голова раскалывалась от пережитых мною событий вчерашней давности.

На часах было около девяти, когда я поднялась с кровати и, приведя себя в порядок, спустилась вниз. В гостиной сидела Мэйз. Она что-то читала в своём планшете.

— Доброе утро, Мэйз.

— Ах, это ты… — она зевнула, махнув рукой. — Утро в нашей семье начинается в восемь, милочка.

— Что с тобой не так? — Я села напротив неё. Женщина сузила глаза и непонимающе мотнула головой.

— Что?

— Почему ты так ненавидишь меня?

— Я тебя не ненавижу, Рикарда. — Она тихо рассмеялась. — Просто ты литая копия своей матери.

— Что плохого в том, что я похожа на маму? Во мне течёт кровь вашего сына.

— Но в тебе течет кровь и Виктории. Знала бы ты, через что мне пришлось пройти, после того, как она вошла в нашу жизнь.

Меня передернуло от её слов. Озлобленная и обиженная вскочила с места, вырвала из рук её планшет, отбрасывая его в угол дивана. Женщина вытаращила на меня свои испуганные глаза, но не проронила ни слова, ожидая моих последующих действий.

— А знаете ли вы, семейство Ричардсон, сколько мне пришлось пройти до недавнего момента? Сколько ссадин и царапин я замазывала, в надежде, что никто не узнает о них? Сколько я молила бога, чтобы он услышал и послал мне спокойствие? — Я приблизилась к ней ещё. Женщина с замиранием сердца смотрела мне в глаза. — А знаешь, чьих это было рук дело? Фрэнка Ричардсона.

— Твой отец стал таким не просто так, Рикарда. Все дело в твоей матери.

— Ни слова больше! Не смей говорить плохо о моей маме! Отец и её ненавидел больше всех. И то, что он выбрал её, а не вас, это ещё не значит, что виновата она.

— Убирайся вон! — Крикнула женщина, вскакивая с дивана. Её голос дрожал, выдавая волнение.

— И уйду, Мэйз. Только потому что мне противно находится в одном доме с женщиной, которая люто ненавидит собственную кровь!

Она застыла на месте. Её глаза смотрели сквозь меня, целясь скорее в своё прошлое. Потом, она слегка пошатываясь сделала пару шагов на меня. Её глаза закатились, и на выдохе она рухнула на ковер. Тут же прибежала служанка, я поспешила непослушными пальцами набрать скорую помощь. Вскоре подошли и другие члены семьи. Глория вилась около матери, что-то в суматохе причитая то ли плача, то ли заговаривая. Я стояла истуканом. У меня не было сожаления, что подобное случилось с моей родной бабушкой. Видимо, родная кровь просыпается только тогда, когда вы вместе изначально.

Дункан подоспел скоро. Стремглав влетев в дом, он тут же оказался около кровати матери. Его суровый взгляд прошелся по мне.

— Рикарда, на минутку. — Он позвал меня, и мы вышли в коридор. — Что произошло?

— Мы поссорились с бабушкой. — Мой безразличный голос заставил волноваться дядю ещё сильнее. — Она сказала, что я вылитая мать. А я запретила говорить её о маме плохо. Потом она прогнала меня. — Я смотрела в угол. — А я сказала, что мне противно жить там, где ненавидят собственную кровь.

Дядя помедлил, опустив голову. Потом покачав ею, он поднял на меня свой взгляд и простонал.

— Ох, детка, так сказала твоя мать, когда ушла вместе с Фрэнком из этого дома.

— Иронично. — Так же безразлично отозвалась я. Я посмотрела на родственника. — Но это не дает ей никакого права говорить так о маме.