Фальшивая война (СИ) - "Dolores_Gaze" - Страница 87

- Я сказал, что ты будешь стоять, – четко, с расстановкой произнес Забини. – А потом пойдешь и наваляешь своему Поттеру. И ни шага, поняла меня, ни единого шага ты не сделаешь к Малфою. Я сообщу тебе новости.

Хватка ослабла, и в следующую секунду Забини растворился в толпе, оставив за спиной ошеломленную и дрожащую Гермиону.

Снейп тем временем прочитал заклинание еще раз и поднял Малфоя на ноги.

- Вам нужно в больницу. Кое-какие шрамы, вероятно, останутся, но если немедленно обработать их бадьяном, возможно, удастся избежать даже этого. Пойдемте.

Парень был бледен, сливаясь оттенком кожи со своей рубашкой, на которой расцветали кровавые цветы. Он едва держался на ногах, а затуманенные серые глаза бездумно скользили по лицам в зале, сливавшимся для него в одно сплошное пятно. Снейп, бережно поддерживая Малфоя, увел его в больничное крыло. Гермиона заметила, как за ними ужом выскользнул Блейз, неся в руках вещи Драко.

Профессор МакГонагалл призвала всех к порядку и объявила, что Гарри Поттер дисквалифицирован по причине применения запрещенного заклинания. Драко Малфою будет присуждено второе место в Турнире, а последний поединок – между мисс Грейнджер и мистером Пьюси, за первое и третье места соответственно, станет финальным, о времени его проведения будет сообщено отдельно.

Все это время Гарри не слышал ничего и никого. Он не мог отвести взгляд от страшного алого пятна на помосте, в том месте, где только что лежал Драко Малфой. Малфой, которого он едва не убил. Он смотрел на свежую, уже начинавшую темнеть кровь, и не мог поверить, осознать то, что произошло.

Очнулся он от легкого прикосновения к своему плечу.

- Гарри, пойдем, – прошелестел где-то совсем рядом голос Гермионы.

Он обернулся на звук её голоса и едва не отшатнулся – таким страшно бледным было ее лицо.

- Пойдем, Гарри, – повторила Гермиона, – тебе нужно к МакГонагалл. Она просила проводить тебя в её кабинет.

Поттер послушно кивнул и пошел вслед за подругой. До кабинета декана они шли молча.

Уже подойдя к двери, Гермиона обернулась к нему и тихо спросила:

- Откуда ты узнал это заклинание, Гарри?

- В учебнике, – сил врать подруге у него не было, – ну, в том, по зельеварению. С пометками. Я показывал его тебе, помнишь?

Гермиона кивнула.

- Ты должен избавиться от этой книги, Гарри. Больше никто не должен пострадать.

Гарри склонил голову в знак согласия, и, обреченно выдохнув, вошел в кабинет.

Когда дверь за ним закрылась, Гермиона обессиленно сползла по стене на пол. Больше всего на свете ей хотелось сейчас побежать в больничное крыло и своими глазами убедиться, что Драко жив. Но будь проклято все на свете – даже такой малости делать было нельзя. Ей хотелось кричать и плакать от отчаяния и несправедливости, но здесь и сейчас, под дверями кабинета декана, невозможно было ни то, ни другое. И тогда Гермиона закрыла глаза и сделала то единственное, что могла.

“Драко!.. “

“Грейнджер.”

Он отозвался сразу, как будто только и ждал её зова. Тело теплым облаком окутало облегчение – и было уже не разобрать, чье именно. Из её груди вырвался выдох, способный снести с пути гиппогрифа.

“Как ты?“

“Жить буду. Правда, останутся шрамы. Говорят, они украшают мужчину. Тебе нравятся шрамы, а, Грейнджер?“

“Ты придурок, Малфой. Когда ты оттуда выйдешь, я добавлю тебе новых, за дурацкие шутки.”

“Значит, нравятся. Я рад, а то, если честно, выглядит это все пока жутковато.”

“Мне плевать на то, как это выглядит, Малфой.”

“Жаль, я надеялся, что ты полюбишь меня еще сильнее. Грейнджер, меня накачали зельями и сейчас я, кажется, усну.”

“Спи спокойно. Я и так тебя люблю. Даже если ты порастешь мхом с ног до головы.”

Гермионе очень хотелось стащить у Гарри мантию-невидимку и отправиться в больничное крыло, чтобы сидеть там до тех пор, пока он не очнется. Однако жизнь вносила свои коррективы, поэтому вместо этого она дождалась Поттера, который вышел из кабинета МакГонагалл совершенно потерянным, под тихие перешептывания со всех сторон проводила его до гостиной Гриффиндора, и, только убедившись, что друг скрылся за портретом Полной дамы, отправилась к себе – сегодня её еще ждала тренировка, которую, разумеется, никак нельзя пропустить. Это все остальные студенты могли отсиживаться в своих гостиных, разбившись на группки и обсуждать происшествие во всех подробностях, а она, Гермиона Грейнджер, не может себе позволить даже этого.

После тренировки гриффиндорка под дезиллюминационными чарами все-таки пробралась в лазарет. Время близилось к отбою, других пациентов не было, так что во владениях мадам Помфри было пусто, темно и тихо.

Малфой спал. Лицо его было все еще очень бледным, вдоль скулы тянулась длинная багровая нить, которая осталась после самого глубокого пореза. Грудь была забинтована, но по большому счету Гермионе было наплевать. Жив. Главное – жив.

Она осторожно присела на край его кровати. Тонкими пальчиками осторожно, едва касаясь, смахнула белые волосы с лица, а затем, не удержавшись, очертила такие знакомые и прекрасные линии – лба, скул, челюсти. Рука сама собой, по инерции, спустилась ниже, пробежавшись вниз по шее, на мгновение замерев в том месте, где билась синяя жилка и прислушиваясь к мерному, спокойному ритму. Бросив украдкой взгляд на лицо юноши, Гермиона убедилась, что он все еще крепко спит и, оглядываясь, точно воровка, оставила быстрый горячий поцелуй на выступающей ключице – и оторваться уже не смогла. Она покрывала поцелуями каждый дюйм прохладной, не скрытой бинтами кожи, то и дело проводя кончиками пальцев вдоль длинных, выступающих мышц, жадно вдыхала родной и знакомый аромат, слегка отравленный запахом бадьяна и еще какой-то мази, и тонула, бесконтрольно тонула в ощущении его шелковистой кожи на своих губах и щеках, тепле его тела, его запахе.

Реальность осталась где-то там, за дверями лазарета, в длинных извилистых коридорах, освещенных лишь переменчивым светом факелов. Поэтому Гермиона вздрогнула, когда тишину разрезал хриплый, треснувший, но такой знакомый голос:

- Грейнджер?..

- Драко! – просияла она улыбкой, а в следующую секунду сообразила, что парню, наверное, очень хочется пить.

Она быстро наколдовала стакан с водой и осторожно поднесла к его губам, помогая ему напиться.

- Ты не могла бы снять дезиллюминационные?.. – она явственно расслышала привычную насмешку в голосе. – А то, знаешь, со стороны все это смотрится странно.

Гермиона живо представила себе эту картину, и, не сдержавшись, хихикнула, после чего сняла чары.

- Как ты? – спросила она, нежно поглаживая не раненную скулу.

- Честно говоря, хреново. И очень хочется спать.

- Прости, я совсем не хотела тебя будить, – с сожалением произнесла она. – Я так испугалась за тебя. Если бы не Забини, Мерлин знает, что бы натворила там, в зале.

- Хоть какая-то польза от этого засранца, – через боль усмехнулся Малфой. – Все будет хорошо, Грейнджер. Я не такой хрупкий, как тебе могло показаться после того случая с гиппогрифом. Тогда я больше придуривался, чтобы ты обратила внимание на мои страдания и прониклась ко мне сочувствием.

- И попутно чуть не угробил Клювокрыла, – фыркнула Гермиона. – Никогда тебе не прощу.

- Я как следует извинюсь за это, Грейнджер, обещаю. Вот только немного посплю…

Глаза его уже закрывались, и Гермиона только улыбнулась, поглаживая его по щеке.

- Спи, мой хороший. Я буду рядом.

Она до рассвета просидела у его постели, сжимая в ладонях его холодную руку и прислушиваясь к ровному дыханию.

А потом ушла, оставив на его подушке наколдованную белую розу.

Комментарий к Глава 64. Фикбук, видимо, в очередной раз поменял алгоритмы, так что глава из черновиков не считается теперь свежеопубликованной.

Так что пришлось перезаливать, извините все те, кто ждал в обычное время.

====== Глава 65. ======

Над башнями замка уже то тут, то там возникали оконца голубого весеннего неба, и в воздухе отчетливо ощущался запах сырой земли, влажной древесины и чего-то еще непонятного, но однозначно ассоциировавшегося с концом зимы и наступающей весной. Но настроения Гарри эти признаки приближения тепла не поднимали ни на дюйм. После происшествия на турнире, когда он чуть не угробил Малфоя, он чувствовал себя не в своей тарелке, постоянно ощущая на себе взгляды – осуждающие, обвиняющие, но куда хуже были другие – наполненные страхом и даже одобрительные. Последние пугали его больше всего – несмотря на всю тяжесть своего поступка, он никогда по-настоящему не желал причинить Малфою столь серьезного вреда, и уж тем более – смерти, и в его голове не укладывалось, что его однокурсники, по сути еще дети, могут считать иначе.