Джайн Зар. Буря Тишины (ЛП) - Торп Гэв - Страница 46

— Стражи, — прошептала Джайн Зар, боясь нарушить гробовое молчание более громким тоном.

— Что согласны позволить нам пройти, — ответил Азурмен таким же приглушенным голосом.

— Пока что.

Тропинка была длинной, гораздо длиннее, чем казалось у ворот, и они продолжали идти в тишине, пока не подошли к ступеням огромного портика, увенчанного двумя башнями с каждой стороны и являющего собой уменьшенную копию всего здания.

Крыльцо с колоннадой не имело ни ворот, ни дверей, а просто уходило внутрь. Ко входу примыкала полукруглая комната, выложенная серой и черной плиткой, а изогнутые стены отличал более светлый оттенок. Свет проникал снаружи только через грязные узкие окна, прорезанные вдоль верхней части стен. Азурмен не колебался, однако Джайн Зар на мгновение задержалась на пороге. Тишина была подобна савану, а старые камни ломились под тяжестью истории. Безмолвие тревожило ее сильнее, чем шепот за стенами, и она размышляла, что именно не пускало призраков внутрь и хотела ли она встретиться с этой силой.

— Вперед же. — Голос Азурмена стал глуше в мертвом воздухе и показался девушке монотонным. — Здесь нам нечего бояться.

— Смелое заявление.

Голос раздался на другом конце вестибюля, из двери слева. На фоне мерцающего света в проеме кто-то стоял. Эльдар был шире в плечах, но не выше Джайн Зар, однако детали его облегающего фигуру костюма терялись в полумраке.

Незнакомец подошел ближе, держа руки подальше от тела, чтобы избежать любого намека на угрозу. Его темно-синий цельный костюм лишь слегка мерцал, будто ловя звездный свет. С пустыми руками он вышел на тусклый свет, и стало видно его осунувшееся лицо, темные глаза с опущенными веками и черные волосы, забранные назад серебряной повязкой. Несмотря на черепоподобный облик, эльдар был молод — вероятно, еще не успел повзрослеть, когда Падение смело их расу с лица Галактики.

— Но по большей части правдивое. — Некоторое время он смотрел сначала на Джайн Зар, потом на Азурмена, переводя взгляд с их лиц на оружие и обратно. — У нас в библиотеке Биель-Танига не так уж много посетителей. Честно говоря, вы первые, кто нас посетил с тех пор, как появилась Та-что-жаждет.

— Та-что-жаждет? — спросил Азурмен.

— Я уверен, что мы вскоре все обсудим. — Эльдар сомкнул пальцы и поднес сплетенные руки к талии. — Я не стану просить у вас оружие, поскольку знаю, что вы им не воспользуетесь, и здесь нет ничего, что бы подвигло вас его поднять.

— Уверен? — спросила Джайн Зар.

— Насчет второго безусловно. — Он окатил ее почти безразличным взглядом. — По поводу первого… Я верю, что стража распознала бы злые намерения. Если они позволили вам пройти, не думаю, что мне стоит вас бояться.

— Чем ты здесь занимаешься? — спросил Азурмен. — Ты один из смотрителей?

— Я ухаживаю за ними — теми, кто остался. Раньше я составлял каталоги, подавал еду и наводил порядок. Теперь я взял на себя более значимую обязанность. — Он серьезно взглянул на них. — Я Мауган Ра.

Пожинатель Душ.

Глава 14

Ожидая вместе с другими экзархами, Данаэш ощущал немыслимое спокойствие. Любого, кто не шагал по Пути воина, перспектива его ближайшего будущего — и неизбежного и внезапного конца — привела бы в ужас. Но молодой король рассматривал его лишь как переход к следующему этапу существования.

При помощи ясновидцев он был избран на пост молодого короля на один период и один цикл, чтобы быть готовым к пробуждению аватара Каэлы Менши Кхаина. Не лотерея, а сама судьба поставила его в такое положение, и возражать против ее превратностей было так же бессмысленно, как спорить о вращении Галактики. И то, и то направляла движущая сила, которую невозможно было остановить.

Как экзарха в будущем Данаэша ожидала лишь кровавая смерть, поскольку нынешнее физическое воплощение воина не просуществует вечно. Также он не имел и прошлого: воспоминания воина не выходили за пределы его боевой маски. Он даже не мог вспомнить, как стал экзархом и какие страхи и переживания привели его в храм Воющей Баньши.

С ним рядом стояли еще девять эльдаров, созванных со всех храмов и представляющих различные аспекты Кхаина.

— Молодой король, ты избран, чтобы стать клинком. — Нафериут, один из трех Зловещих Мстителей, произнес эти слова спокойно, с уважением к случаю. — Крик Баньши призывает нас, война за Ультве грядет, появился враг, которого нужно убить. Воющий Баньши, готов ли ты проснуться?

Данаэш кивнул в знак согласия. Шестеро из тех, кто присутствовал, вышли вперед — каждый из них являлся самым давним адептом своего храма. Они провели молодого короля в комнату, примыкавшую к тронному залу Каэлы Менши Кхаина.

Данаэш почувствовал радостное волнение, когда они вошли в «Окровавленный путь», ведущий в святилище. Стены коридора были расписаны сценами битв Кхаина, что изображали Кроваворукого бога как разрушителя, мстителя, очистителя и в других аспектах, воплощенных в рядах эльдаров.

В конце концов воины достигли передней комнаты тронного зала аватара. Огромные бронзовые двери были закрыты, но из-под них пробивался красноватый свет.

Зловещая сила Кхаина теплом расходилась по телу и разуму молодого короля. Существо взывало к гневу, что пленил Данаэша на Пути воина, празднуя его кровавую жизнь.

Колдуны в мантиях и масках вошли вслед за экзархами. Прошедшие храмовую подготовку псайкеры также чувствовали притяжение Кхаина. С собой они принесли длинный красный плащ и золотую фибулу в форме кинжала. Они остановились перед Данаэшем, пока экзархи медленно снимали с него доспехи. С почтительными поклонами они передали снаряжение жрецам Кроваворукого. Обнаженный Данаэш взял фибулу-кинжал в левую руку.

Когда Кхаин убил эльдарского героя Эльданеша, кровь воина заключили в семь чаш. И хотя Кроваворукий бог сражался за то, чтобы вернуть жизненную энергию и дух своей жертвы, народ Эльданеша спас душу легенды и тем самым гарантировал долголетие эльдарскому народу. Один из колдунов принес грааль в память о злодеянии — Чашу Криеля.

Стоя позади молодого короля, один из экзархов взял фибулу и с ее помощью вырезал руну Зловещего Мстителя на левом плече Данаэша. Кожа и плоть легко разошлись перед острием заколдованного кинжала, и Данаэш почувствовал, как кровь побежала из раны, лаская его спину и бедро, прежде чем услышал, как жидкость закапала в Чашу Криеля.

Каждый экзарх по очереди брал фибулу-кинжал и вырезал свою собственную руну на плоти Данаэша, покрывая его кровоточащими метками.

Он стоял молча: боль для него была не чем-то реальным, а скорее воспоминанием, не связанным с надрезами на теле. Он завороженно глазел на двери, за которыми ожидал аватар. Прежде воин уже исполнял роль ноженосца и оттого знал, какая судьба ждала его за бронзовым порталом. Король не беспокоился, потому что грядущее станет апофеозом его существа — вершиной, к которой стремился каждый преданный воин Кхаина. Своей погибелью он вдохнет жизнь в смертное воплощение собственного бога.

Неся его камень души, колдунья медленно приблизилась и вставила самоцвет в ожерелье, которое она повесила на шею молодому королю. Вооружившись кинжалом-фибулой, она аккуратно вырезала руну аватара у него на лбу. Багровая жидкость заливала лицо экзарха, однако он не обращал внимания на пощипывание в глазах — его экстаз нарастал, комната постепенно исчезала, цвета пропадали, сменяясь на оттенки серого, а все звуки переходили в медленное пульсирующие биение.

После того как кинжал выполнил свое первое предназначение, с его помощью была сколота ткань плаща. Несмотря на то, что огромную накидку дважды обернули вокруг воина, будто тогу, она все еще была достаточно длинной, чтобы волочиться по полу. Плащ пропитался кровью из его ран, и красные нити потемнели от жизненной влаги.

Затем ему поднесли Плачущую Смерть — великое копье, известное как Суин Дэлла. Воин взял копье в правую руку, а наполненную его собственной кровью Чашу Криеля — в левую. Король собрал всю волю в кулак, пытаясь сохранять неподвижность, однако его конечности подрагивали от возбуждения.