Град на краю (СИ) - Вильданов Тимур - Страница 49

После разговора с Рыжим, она мучилась, правильно ли они поступают. Может перетерпеть, ну пройдет несколько лет, пока кончится Зима. Выгнать пришлых на мороз было бы жестоко. Но сейчас, видя Верхний уровень, у неё не осталось сомнений.

* * *

Лу постучала в радиорубку.

В дверях стоял высокий парень с рыжими волосами. Рыжий. Чтобы посмотреть, кто снаружи, ему пришлось нагнуться. По слухам в Институт за рост его и взяли, чтобы мог менять светильники и кабели на потолках, не таская стремянку.

— Привет, Рыжий, — сказала она, ткнув его пальцем в бок.

— Привет, малая, — недовольно ответил тот, пропуская её.

Она зашла внутрь и фамильярно развалилась в его кресле. Это было небольшое помещение, все стены которого были в каких-то щитах с плакатами. У дальней стены стоял стол, заваленный деталями. У свободной стены располагались койка и ящики. Два человека тут не развернулись бы, и ему пришлось сесть на койку.

— Когда вы нам чай начнете выращивать? — спросил он.

— Не скоро, — ответила Лу, — месяца через четыре. Да и то не факт, под лекарство место нужно. Ну и под жратву.

Рыжий застонал. Он лег на койку, заложив руки под голову.

— Эх, а вот в столовке вчера чай был.

Луиза нахмурилась. Видно, опять сверху обменяли. Нередко к воротам подходили люди, Нижним об этом не сообщали, но Лу, работая в госпитале, видела, что со складов уходили лекарства, без отчетов и записей. Потом в столовых у Верхних появлялись консервы, мясо, алкоголь.

На столе тетрадка, она прочитала последнюю запись «Sting. Shape of my heart. 1993».

— Не всю ещё бумагу перевел?

Это было счастье, что у них оставались радио и музыка. Рыжий, когда отправился в Институт, притащил свой музыкальный архив, организовав через громкоговорители внутреннее радио. Интернета не было, с компьютерами была напряжёнка, так что он вёл расписание эфиров вручную. К счастью, с бумагой проблем не было — один из туннелей был забит тетрадями и канцелярией. В который раз она подумала, что те, кто проектировал Институт готовились, что им придется сидеть внизу куда дольше, чем официальные три года.

Она надела наушники, проверяя знакомые частоты. Сургут, Красноуфимск, Уфа, Казань. Всё, что было западнее, замолчало. Она давно не слышала Европу, а вот на азиатских частотах было тесно от разговоров. Она в который раз подумала о родителях и к горлу подступил ком.

Лу встряхнула головой и приказала себе не думать, от этого только больнее. Она со смятением смотрела на Рыжего. Может, сегодня сказать, что она чувствует, перед тем, как они начнут? Лу там и не смогла заставить себя признаться.

* * *

В госпитале было тихо, только из одной двери выглянула строгая женщина. «Дармоеды, — выругалась Лу про себя. — Зачем в медблоке пять бухгалтеров?»

На стене висели часы, Лу посмотрела, одиннадцать утра. Хотя, какая разница? Солнце в центральном зале входило два раза в сутки, Верхний Мир жил в две смены. Вот только у них внизу не было разницы, и они жили по обычным суткам по двадцать четыре часа. У них в госпитале находились несколько карантинных блоков.

Дверь одного из них открылась, показалась лысая голова Михаила Петровича, он посмотрел в обе стороны по коридору и жестом поманил её. Начальник указал на стул, она села, чувствуя себя неуютно.

— Для тебя будет очень важное задание, — сказал Михаил вполголоса.

Он замолчал, пару минут подбирая слова.

— Что за задание? — спросила она.

Он пожевал губами и медленно ответим.

— Витамины. У тебя есть доступ. Мы подменим их на слабый яд. Неопасный. Они не умрут, но животами помучаются. Ксения уже всё приготовила.

Лу ошарашено посмотрела на директора. Конечно, она ждала что-то такое, но сейчас слова директора её шокировали.

— После того, как Верхние слягут, мы все спустимся вниз и закроем двери на Верхний уровень, — сказал он, — у них не будет другого выхода, как уйти.

Михаил Павлович снова замер, подбирая слова. Был он не молод, всю жизнь провел в академических кругах, при этом на научных должностях, и всё что выходило за рамки растениеводства, вводило его в ступор. Если бы Институт остался хранилищем, вряд ли бы это было проблемой, но сейчас ему приходилось отвечать за массу людей.

— Нельзя, чтобы Верхние узнали об этом плане. Поэтому своим мы тоже не скажем.

Год назад она бы спросила, почему? Те времена давно миновали. Диктатура Верхних приучила, что лучше держать рот на замке. Да, она понимала, что это решение правильное. Они с Греем выдавали витамины Верхним каждый день, но только она могла принести их в госпиталь. Наверняка таинственная работа Ксении в лаборатории была связана с этим планом.

— Никто не планирует их убивать. Но ты понимаешь, что если они останутся, «Институт» погибнет. Мы не выполним наше призвание.

Она медленно кивнула. Как-то раз про то же сказал ей Ксения. Паразиты. Если не избавиться, всё погибнет. Тогда Лу ужаснулась, но сейчас понимала, что подруга была права.

— Кроме Рыжего и Ксю, в курсе будет только один человек. Я останусь тут, останется и Грей, чтобы не вызывать подозрений. Остальные наши будут внизу. Тех Верхних, которые будут там, мы повяжем.

— Понятно. Хорошо, я всё сделаю.

Михаил удовлетворённо кивнул и встал. Он подошёл к стене, глядя на картину. Она смотрела и не понимала, что же он там находил? Какая-то абстрактная мазня. Он же мог смотреть часами. Еще два года назад куча картин была на стенах, потом Верхние растащили их по комнатам. Уцелели только несколько картин в карантинных блоках, да и то, потому что Грей пустил слух, что они могут быть опасными.

Директор опять замер, и Лу поняла, что он не был в задумчивости. Ему не нравилось это решение, сильно не нравилось и он до сих пор колебался. «Врал, опять он врал, — подумала она. — Как тогда, у ворот госпиталя».

— Помнишь, год назад чиновники пришли к воротам? — сказал он с тоской в голосе.

Лу кивнула. Она невольно поежилась от тона старика.

— Тогда у Леши, царство ему небесное, не хватило духу сделать, что следовало.

Лу помнила тот день. Взвыли сирены, они выскочили из комнат. Громкоговорители орали: «Нарушение герметичности ворот четыре, нарушение герметичности…». Алексей, заместитель Михаила Петровича, стоял у пульта. Можно было обрушить туннель, это была последняя линия защиты. Алексей так и не сумел заставить себя нажать комнату, и через четыре месяца, когда стало ясно что Институт не сможет выполнить свою миссию, его нашли мертвым. Суицид.

— Нельзя было их пускать…

Лу чувствовала, что ноги не не держат. Она мало разбиралась в биологии, но даже того мизера, что она помнила с института, было достаточно, чтобы понять, Ксения последние дни работала с клещевиной, ядовитым растением. Поэтому она и была всё время в противогазе, да и Лу не пускала в лабораторию без него. Теперь она вспомнила, почему в лабораторном журнале были записи про рицин. Этот яд накапливается медленно, когда Верхние поймут, будет поздно. Она думала о Ксении, та ведь ни разу не выдала, что она делает. И старик Павловский тоже знал…

Чувствуя ужас, Лу вышла из кабинета.

Люций проснулся от шороха за дверью.

Привычка так чутко спать появилась ещё с ранних дней зимы, когда он охранял склады, и иногда вахты шли одна за другой, и он часто засыпал на них. Он проснулся, не открывая глаз, лежал и прислушивался, чувствуя, что кто-то ходит за дверью. Комендант сел на кровати, поёжившись от холода, накинул куртку и пошёл открывать. За дверью был Арсен — тот оглядывался, словно не хотел, чтобы кто-то его видел.

— Привет, Люций, — сказал он заговорщицки, просачиваясь в комнату.

Комендант тихо поздоровался в ответ. Маленький, лысоватый, с возрастом начальник канализации стал усыхать, превращаясь в незлобивого гоблина.

— Сегодня на заседании тебя попробуют снять, — сказал Арсен. — Ильф как-то подговорил Глухаря. Остальной народ тоже запуган. Формально у него есть большинство голосов, так что готовься.