Град на краю (СИ) - Вильданов Тимур - Страница 17

Людными коридорами он миновал пару поворотов и вышел к тихому дому, где жили торговцы. Тут не было нар и комнат, разделённых занавесками. Он поднялся по лестнице и постучал в квартиру. Открылась дверь, на пороге была крупная женщина в платке, с лицом в сеточке морщин и до прозрачности голубыми глазами.

— Искандерчик! — крикнула она, заключив его в объятья.

— Здравствуйте, Венера, — вежливо ответил Искандер.

Она потащила его на кухню, включив чайник. Кругом были примусы и походные лампы и ей пришлось убрать несколько со стула, чтобы он мог сесть. Её муж тоже был тут, паял старый примус. Он поднялся и холодно поприветствовал Искандера, тут же уйдя в другую комнату.

Венера была ему кем-то вроде приёмной матери. Ребенком Искандер заснул на лестнице, Венера увела его к себе, накормила и дала поспать внутри. У неё всегда был горячий чай и что-нибудь вкусное. Ещё она умела всех хвалить. Венера хвалила мужа, хвалила Искандера, хвалила и восхищалась каждым покупателем. Он не думал, что торговка делала это нарочно — скорее в сердце было много места для других людей.

Искандер не был тут тем единственным, кого воспитала чужая семья. При восстановлении Сибая, в город привезли сотни беспризорников и тысячи беженцев. Многие заводили семьи уже здесь, усыновляя приёмных детей. Искандер был уверен, что она с радостью усыновила его — своих детей у них не было, но её муж был против. Венера с мужем торговали примусами, лампами, походными печами, и она знала всех в городе и тысячи людей за его пределами. Если кто и мог найти спрятавшуюся Луизу и караванщиков, так это она. Потом он пил чай и кратко рассказывал о приключениях. Она слушала его историю, охая и качая головой.

— Ладно, хватит про меня. Как вы? — сказал он.

— Хороший год, — ответила она, — уфимцы задрали цены на скот. Северяне даже молодняк продают.

Он покачал головой.

— А что так? Не припомню, чтобы они так деньгами разбрасывались.

— Говорят, в Уфе голод. Подгребли всех мужиков, в теплицах работать некому.

— А сами северяне что есть зимой будут?

— Ну вон пока снег стоит, закупаются у нас и обратно на север. Купят у своих же часть молодняка и откочуют. К зиме новый скот народится.

Это тоже было странно. Две недели назад, когда он уезжал в Белорецк, в Сибае было малолюдно. Искандер не придал тогда значения, хотя видел, как в Факторию прибыл непривычно большой состав.

— Вы все распродали?

Венера кивнула.

— Да. Хотим в Ревду к родне уехать, неспокойно, — сказала она с тоской в голосе.

Искандер был бы рад разубедить её, но это был очевидный факт. Война была уже тут. Уехать было действительно отличной идеей.

Все в городе чувствовали, что война приближается. Золотая Орда официально не поддержала войну Уфы и Казани, но перестала прореживать дикие банды на границе. За три года войны те разрослись до огромных отрядов в сотни бандитов, и Уфа была вынуждена направить пограничные роты на южные границы. Многие люди из Сибая бежали к Белорецку или Златоусту, подальше от разгорающегося конфликта.

— Тётя Венера, мне нужна помощь, нужно людей найти, — со вздохом сказал он.

Он кратко пересказал ей разговор с Василем, рассказал про бой и похищение. Торговка нахмурилась, эти люди были её коллегами и знакомыми, нехотя она кивнула.

— Мне нужно найти их. Кто-то из них, или Луиза, или Плюха, навели на караван работорговцев.

— Этот, — рассмеялась она презрительно, услышав про Плюху — не сомневаюсь, что мог. Там рыльце в пушку. Со всего долю имеет. Если он узнал, что Василь законник, легко мог бы.

— Как думаешь, Александера мог меня слить?

Она отрицательно покачала головой.

— Он гад ещё тот, но про такое я не слышала. Я его с самого основания города знаю.

То, что Венера не верила, что Александера причастен, успокоило Искандера — он думал так же. Грек был ужасным руководителем, обожающий наказывать невиновных и награждать непричастных, но чтобы сдать своего ордынцам?

Мог ли Плюха? Искандер представил сытое, надменное лицо руководителя торговли и жуликоватых погонщиков. Да, тот ради денег мог пойти на многое.

Ну а Луиза? Он представил её строгое лицо. Сколько раз к ней в медпункт приносили умирающих или детей, но у родителей не было денег на лечение. Она ни разу не согласилась помочь, ссылаясь на правила города. Вроде врач, при этом очень хороший врач, но не человек. Её скальпель и то эмоциональнее.

— Наверное, налёт был по душу законника. И поделом, — сказала мама, подумав.

— Не любишь их?

— А за что? Душегубы. Столько ужасов про них рассказывают. Нет, нам такого в Сибае не надо.

После возвращения в людное подземелье, связывающее дома, он несколько минут думал, что же ему делать дальше. Наверняка Александера ждёт его в «Полушке» с докладом. Вот только туда идти не хотелось. Ещё можно было поспрашивать людей, особенно бойцов из Внешней охраны, которые контролировали ворота в город. Те могли видеть кого-то из этой троицы.

Иванка.

Искандер рассмеялся про себя, он настолько застрял мыслями в налёте, что совсем забыл про девушку. «Прогонит, наверное», — с тоской подумал он.

Дом администрации представлял собой контраст по сравнению с остальными домами в городе — лестницы были чистыми, в квартиры вели хорошие, добротные двери. Он поднялся по лестнице на третий этаж, осмотрелся, чтобы не было свидетелей и тихо постучал.

Открылась дверь, и на шее Искандера повисла девушка. Она явно ждала его — на ней был яркий красный свитер и облегающие брюки. По меркам города, где все ходили в одинаковых серых робах, она была одета в роскошный наряд. Сегодня она накрасилась. Он не понимал, зачем это Иванке — у неё были сочные губы, огромные карие глаза и восточные черты лица. Да и вся она была как черника летом: такая сочная что, казалось, надави, и брызнет сок.

— Я скучала, — сказал Иванка и закрыла глаза, подставив губы для поцелуя.

Ещё две недели назад, когда его понизили до рядового, она лишь смерила его презрительным взглядом и захлопнула дверь. Сейчас разительная перемена задела Искандера.

— Ты что, твой батя меня прибьёт, — сказал он, заглядывая в квартиру, где явно были люди.

Иванка потащила его вниз и с заговорщицким видом открыла дверь в одну из квартир на первом этаже — внутри всё заставлено старыми картонными коробками. Она усадила его на кучу связанного картона, уселась ему на колени и начала жадно целовать. Искандер целовал её в ответ, но поймал себя на мысли, что радости он не чувствует. Месяц назад он был счастлив, что дочка Ильфата стала его девушкой, но он признавался себе, что мотивы его были корыстными и сейчас ему было стыдно.

— Что с тобой? — спросила она. — Ты словно не со мной.

Искандер промолчал — он не знал, что сказать ей. Вот только и объяснить ей, что происходит, он не мог. Он погладил её по щеке и вымученно улыбнулся.

— Прости. Да, сам не знаю, что со мной. До сих пор перед глазами убитые ордынцы, — соврал он.

— Расскажи, — попросила Иванка.

Он уже в третий раз за день начал рассказывать историю. Во только когда Искандер начал рассказывать про толстого узбека, девушка переспросила и сказала, что уже его видела. Он удивлённо посмотрел на Иванку и попросил описать подробнее.

— Я его видела, когда в начале войны уфимские пленных ордынцев на своих меняли. Тебя тогда в городе не было. Я видела, как во Внешний город приезжали пятеро на переговоры. У них главный был толстый, пожилой такой, я тогда ещё удивилась, что узбек был за главного. Ещё с ним парень был, похоже сын, и три охранника.

— Ты точно его видела? Узбека?

— Да час там просидела, хотя скукота это, любопытно было. Я никогда ордынца не видела.

Искандер вспомнил, что как раз в то время его отправили в Заповедник. Дело было плёвое, какая-то мелкая претензия от деревенских, но почему-то отправили разбираться его. В нём опять начали разгораться подозрения, что Грек был причастен к налёту.