Я хочу делать плохие вещи с тобой (СИ) - "Ksendagir" - Страница 66

— Ты?.., — голос Джона дрогнул, и он замолчал, внезапно замерев на месте. Его жадный взгляд лихорадочно скользил по знакомому лицу, тонко подмечая малейшее изменение в любимых чертах. Кажется, Алекс похудел и выглядел немного болезненно, о причинах чего Джон мог только догадываться. Было ли это его предательство, когда он оставил его на попечение Хиро, а сам сел в тюрьму, несмотря на то, что обещал ему умереть с ним вместе и в один день? Или же это смерть отца подействовала так на убитого горем сына, который в конце-концов пожалел о своей глупой мести?

— Тебе опасно быть здесь, ты должен был оставаться в Китае… Где Хиро? — спросил нахмурившийся Джон, когда Алекс первым, не выдержав этой долгой паузы, медленно к нему подошел.

========== Часть 35 ==========

Алекс

Алекс мысленно досчитал до двадцати и открыл глаза. Все тот же белый потолок, светлые стены и темные шторы. Та же узкая кровать, жесткая подушка и негреющее одеяло. Каждый новый день похож на предыдущий, как две капли воды. Через полтора часа зазвонит бесполезный будильник, выставленный на 6:30, но Алекс уже успел привыкнуть к тому, что просыпается гораздо раньше. И во сколько бы ни ложился, уснуть все равно удается глубоко за полночь (если вообще удается). К тому же почти каждую ночь его мучают кошмары, в которых Джон с лицом Шина душит его красной веревкой, а после сбрасывает с обрыва к своре озверевших псов. Но к кошмарам Алекс тоже привык. Он привык вообще ко всему, кроме одного — к жизни, в которой нет Джона. И как бы он ни старался, смириться с этим не получалось. Алекс с жадностью оголодавшего заставлял Хиро рассказывать ему любые новости о Джоне, какими бы они ни были, и только отмахивался, когда тот устало замечал, что так Алекс мучает себя только сильнее. Алексу было плевать. К своей теперь извечной спутнице — боли, он тоже привык. Со временем она могла бы притупиться, если бы Алекс постарался забыть свое прошлое, но он, как истинный мазохист, упорно вспоминал каждый день, проведенный с Джоном, потому что только эта боль еще напоминала ему, что он до сих пор жив. Хотя разве можно было назвать жизнью его существование?

Алекс апатично плыл по течению, не стремясь что-то менять: ел, потому что нужно было есть, дышал, потому что нужно было дышать. Выходил на улицу, потому что его туда тянул Хиро. Смотрел фильмы, потому что ему их включал Хиро. Алекс превратился в бледную тень себя бывшего, сотканную из горечи и сожалений, и мог бы гаснуть и дальше, если бы в один прекрасный момент все тот же Хиро хорошенько его не встряхнул. Мидзуно долго распинался о том, какой Алекс законченный эгоист, раз продолжает губить себя, не желая жить дальше нормальной, новой жизнью, которую ему подарил Джон. Не хочет начать все с чистого листа, когда для этого у него есть все возможности. Да, Хиро был прав. С его помощью или даже без, Алекс вполне мог бы измениться, зажить в долгожданной свободе и больше никогда не оборачиваться назад. Но беда была в том, что сам Алекс отчаянно не стремился к этому. Правда, все же гневная тирада Хиро что-то задела в давно заледеневшей душе, и Алекс тогда крепко задумался, стоит ли его смирение с новой реальностью жертвы Джона. Конечно, же нет. Да, Алекс все еще задыхался при каждой мысли о нем или о том, что сейчас, возможно, Джон с Шином, ведь последний ясно дал понять в их первую и, к счастью, единственную встречу, что больше не оставит «свою собственность». Давно забытая ревность резво подняла голову, вгрызаясь в и так кровоточащее сердце. И Алекс решился на то, чтобы, наконец, вернуться. Пускай, у него новая личность. Пускай, он вряд ли сможет стать Джону ближе. Но если он хотя бы не попытается, то точно не выполнит данное когда-то самому себе обещание — жить дальше ради Джона. Он просто больше не выдержит. Хиро же с легкостью отпустил Алекса, твердо заверив, что будет всегда рядом, если тому понадобится помощь.

Начать все заново? Что ж, когда тебе только тридцать, а за плечами неподъемная ноша прошлых ошибок, это кажется невозможным. Но в первую очередь Алекс решил, что должен исправить хотя бы малую часть того, что когда-то наворотил. Например, помириться с сыном. Ведь не было и дня, чтобы Алекс не вспоминал Тома и Ран. Для них он умер, но они для него нет. Ран позаботится об их мальчике, сделает его по-настоящему счастливым — в бывшей жене Алекс никогда не сомневался, но он знал, что если когда-нибудь Том выяснит, что на самом деле его отец был жив все это время, а смерть оказалась лишь уловкой, он точно его возненавидит. Поэтому перед возвращением в Нью-Йорк он прилетел в Англию.

За то время, что они не виделись, Ран, кажется, стала еще прекраснее. Утонченная, как всегда безупречная, кутаясь в изящное пальто от промозглого осеннего ветра, она тепло его обняла и негромко шепнула на ухо.

— Я рада, что ты жив.

Когда за пару дней до своего приезда Алекс связался с Ран, он не мог сказать, чтобы та сильно изумилась или испугалась его появлению, но с готовностью ответила на его просьбу встретиться с Томом. Их мысли насчет того, что лучше сыну знать пусть и не самую приятную, но правду, сходились. Раньше в их жизни и так было слишком много лжи.

Как могла, Ран постаралась подготовить Тома к встрече с внезапно ожившим отцом. И все же, какой бы волевой и мудрой она ни была, а с внутренним волнением справиться было сложно, потому что трудно было предугадать, как Том отреагирует. В памяти все еще было свежо его заплаканное, полное отчаянной горечи лицо, когда Ран рассказала о смерти Алекса. Тогда Том уже забыл все свои прошлые обиды, и в нем росло сожаление, что он так и не успел сказать отцу, что простил его. Что ж, теперь у него появится такая возможность… Но не приведет ли эта встреча к еще большему отторжению?

Алекс боялся того же. Он никогда еще так не нервничал, заставляя себя не думать о том, что будет, если Том возненавидит его за эту вынужденную ложь еще сильнее.

Но они оба, и Ран, и Алекс волновались зря. Сын был ошарашен, оглушен новостью о том, что его отец жив, но безумная радость по этому поводу перекрыла возможную обиду или непонимание. А Алекс после объяснил ему все. Даже то, что мог бы понять только взрослый, но их мальчик был не по годам мудр, а правда из уст отца вместо прошлой лжи и обмана залечила раны в детской душе.

Что ж, откровенный разговор с сыном, его прощение и светящиеся любовью такие же голубые глаза сделали груз на сердце Алекса легче, хоть немного уняв бесконечно терзающую его боль.

Накануне отъезда Алекса, Ран принесла ему увесистую папку с документами, а на недоуменный взгляд пояснила:

— После твоей «смерти» Том, как единственный наследник, получил все, включая и отель. Я, будучи законным представителем, управляла им до сих пор, но… — Ран на мгновение замялась, а потом легко улыбнулась. — Я хочу, чтобы он вернулся к тебе. Что ты будешь делать, когда вернешься в Нью-Йорк? Тебе же нужно жить дальше, Алекс. Я подготовила все документы на твое новое имя. С этого дня владелец отеля ты. А точнее господин Джереми Маэда.

Алекс не знал, то ли плакать, то ли смеяться, потому что до прихода Ран он вообще не задумывался о том, что будет, когда его самолет приземлится в аэропорте имени Джона Кеннеди. Он знал только одно — с Джоном ему встретиться все равно не получится, пока тот в тюрьме. А значит, он действительно должен как-то существовать все это время, как бы ни хотелось забыться вечным сном. Снова управлять отелем? Его собственным детищем, никогда не зависящим от компании отца, созданным лично Алексом и им же приведенным к успеху. Пожалуй, это был лучший из возможных вариантов.

— Я в долгу перед тобой, — убирая папку, он устало потер переносицу и жестом предложил Ран выпить. Бывшая жена изящно опустилась в мягкое кресло у невысокого столика и взглянула в окно. Номер Алекса располагался на последнем этаже, и из него открывался прекрасный вид на город и звездное небо. С момента его приезда, они ни разу не говорили ни о том, что произошло, ни о Джоне, но все же Ран решилась и осторожно спросила, смотря на бледное, осунувшееся лицо.