Я тебя проучу (СИ) - Кейн Лея - Страница 31

Договор, который мне надо подсунуть Богатыреву на подпись, гарантирует передачу всего комплекса бизнеса Разумовскому. Липовая оценка клиентской базы у него уже готова. А отсутствие собственной недвижимости облегчает сделку по ненадобности обращения в государственный реестр. Богатыреву останутся лишь старые долги бывшего гендиректора.

Я понимаю, что он меня не простит. Догадываюсь, что отнимет у меня Сашу. Но она хотя бы будет жива, здорова и под защитой.

— Курение вас убьет, Маргарита Андреевна, — вместо приветствия говорит появившаяся в курилке Милена Каллистратовна. Достает из сумочки свои сигареты и роется в поисках зажигалки. Протягиваю ей свою. — Спасибо, — кивает она и закуривает. — Не спали ночь? Понимаю. Больно, когда мужчина изменяет с лучшей подругой.

Окидываю ее взглядом, а она смотрит в окно. Похоже, все в офисе решили, что с Яром и Мадлен я поссорилась из-за их несуществующей интрижки. Хотя почему несуществующей? Я толком не знаю, какие отношения их связывают. Может, и кувыркались у меня за спиной.

— Который час? — спрашиваю у нее.

— Рано еще. Семи нет.

— Почему вы так рано приехали?

— По той же причине, что и вы. Работать, Маргарита Андреевна. Натворила я дел с Анатолием Афанасьевичем, теперь за обоих отдуваться буду. Спасибо Платону Мирославовичу. Пообещал помочь. Глядишь, обойдется, в тюрьму не загремлю.

В моей сумке вибрирует мобильник. Достав его, вижу номер Богатырева. Набрав в легкие побольше воздуха, принимаю вызов.

— Я забрал Иру, подъезжаю к тебе. Ты готова?

— Платон, я уже в офисе. Вчера я подала не самый лучший пример коллегам. Буду исправляться, — говорить стараюсь ровно, без заиканий и дерганий.

— Следовало предупредить меня, — нервничает он. — Заскочу к Саше.

— Нет! — чуть ли не выкрикиваю и взволнованно тру бровь пальцем. — Мы с ней допоздна смотрели «Хроники Нарнии», — выдумываю на ходу. — Она будет спать до обеда. Да и мама пусть отдыхает. Она и так у меня и за маму, и за бабушку, и за няньку, и за кухарку. Лучше приезжай поскорее в офис, я соскучилась.

Чувствую на себе заинтересованный взгляд Милены Каллистратовны и выхожу в коридор. У нее самой гора проблем, а все равно нос чешется в мои залезть.

— Рита, ты заведенная, — вмиг расшифровывает меня Богатырев. — Зря на работу отправилась. Тебя же никто силой не тащит.

— Четыре стены меня не вылечат. Надо отвлекаться. Не закрываться же от мира из-за двух предателей.

— Я скоро буду, — отвечает он и отключается.

Уйдя в свой кабинет, я сажусь в кресло и десятый раз пролистываю все страницы договора. Кроме подписи Богатырева, в нем потребуется поставить две печати. Одну у Иры, другую у главного бухгалтера. Сестра Богатырева совсем зеленая и несообразительная. Сделает оттиск на любой писульке, где увидит подпись брата. Милену Каллистратовну придется брать на испуг, чтобы особо не вникала в содержание документа. Основной головной болью остается Богатырев. Он мою ложь легко расколет, а времени втираться к нему в доверие слишком мало. Я уже потеряла половину вчерашнего дня и ночь. Завтра в полдень срок истечет, и Мадлен… Господи, мне даже думать об этом жутко.

Моя девочка… Моя малышка… Как ты? Не голодна ли?

Нос начинает пощипывать, в уголках глаз собирается влага. Поглубже вдохнув, закидываю в рот жвачку и быстро-быстро разжевываю, освежая себя ментолом.

Вздрагиваю от стука в дверь. Захлопываю папку и кладу поверх нее другие документы.

— Да-да!

— Маргарита Андреевна, — в кабинет осторожно заглядывает Ира, — вас Платон Мирославович вызывает.

— О, вы уже приехали, — улыбаюсь натянуто. — Сейчас я подойду. Ах, да, Ирина Владимировна! — окликаю ее. — У вас нет чего-нибудь на подпись? Как раз буду подавать директору эту кипу, могла бы захватить ваши…

— Нет, — мотает она головой, смутившись. — Но вы и не должны суетиться. Оставьте документы у меня, я позже их подам Платону Мирославовичу.

Я погорячилась с выводами о ней. Она не ткнет печать там, куда пальцем укажешь. Изучит. Тем более, раз Богатырев эту фирму для нее раскручивает.

— Я сама, не беспокойтесь.

Она выходит, а я бросаюсь к кулеру и выпиваю два стакана холодной воды. Остыть не получается. Кажется, увижу Богатырева — и разревусь. Все как на духу ему выложу.

Надо держать себя в руках. Я ведь через море дерьма без него переплыла. Уже до берега-то точно доберусь.

Переведя дух и поправив блузку с юбкой, беру документы и на капризных от моего решения ногах шагаю к Богатыреву.

— Прости меня, Платон, — шепчу себе под нос, входя в его кабинет.

Строптивый, неподатливый и своенравный, он через плечо окидывает меня взглядом, отпускает жалюзи и концентрирует внимание на бумагах, прижатых к моей груди. Похоже, я уже спалилась. Выкупил в два счета.

Медленно поворачивается ко мне корпусом, разводит полы пиджака и сует руки в карманы брюк.

— А врать, Рита, ты так и не научилась, — произносит бичующе.

— Не понимаю, о чем ты, — прикидываюсь дурочкой, кривя губы в неестественной полуулыбке.

Глаза Богатырева тягуче мажут по моей осунувшейся за ночь фигуре. Облизнувшись, он склоняет голову на бок и отвечает:

— Я звонил твоей маме. Она все мне рассказала.

Его нелегко разгадать. Таинственность — это его щит. Богатырев не впустит в душу никого. Даже меня. Иначе наслежу.

Обойдя меня по кругу, он пальцами проводит по моему плечу, поднимает руку вверх и кладет ладонь на мою шею. С легким, но угрожающим нажимом притягивает меня к своей спине и шепчет на ухо:

— Почему ты не сказала мне, что Саша поехала на соревнование по плаванию? Я бы уладил деловые вопросы, и мы могли бы поехать с ней.

У меня воздух застревает в горле. Мама не проболталась. Солгала ему, но не ослушалась меня.

— Мы выбиваемся из графика, Платон, — объясняюсь я, но камень с плеч не спадает. Наверное, было бы куда проще, если бы мама и правда обо всем рассказала Богатыреву. Потому что я не могу! — Потеряли несколько дней. Сотрудники стали лениться, глядя на такое безответственное руководство. Мама поехала с Сашей, поддержит ее за всех нас.

— Я не могу думать о бездельниках, когда моя дочь завоевывает медали. — Другой рукой он забирает у меня документы и бросает их на стол. — Как ты не понимаешь, Рита, что теперь нас двое? — Разворачивает меня к себе и рывком усаживает на край стола. Ловко разведя мои ноги, вторгается в личное пространство и дыханием касается моего лица. — Опять курила? Я этого не одобряю, Рита.

— А сам куришь. — Прячу взгляд, вперив его в галстук. Сосредотачиваюсь на его цвете, перебирая в голове все оттенки. Готова думать о чем угодно, только не о Саше. Чтобы не выдать себя.

— Я мужик, Рита. Давай без феминизма. Есть масса других способов успокоить нервы. Например, — он задирает мою юбку и пальцами пробирается к трусикам, — дикий секс с начальством. Как ты на это смотришь?

Никак, хочется прокричать мне. Моя дочь в опасности, и перепихон — последнее, о чем я думаю.

— Дверь не заперта, — откашлявшись, ищу я причину отказаться.

— Кроме главбухши здесь никто без разрешения в кабинеты не ломится. А с ней я как-нибудь разберусь.

Расстегнув верхние пуговицы моей блузки, Богатырев смотрит на кулон на моей шее и на секунду замирает. Он его помнит. Сам подарил в день нашего прощания семь лет назад. Говорил, это ключик к сундуку с его тайнами. Все эти годы украшение скромно лежало в шкатулке. А сегодня утром я ощутила острую нужду в чем-то, дарующем надежду, в талисмане. Решила, подвеска поможет мне найти ответ на главный вопрос: поделиться ли с Богатыревым случившимся. Пока никакой мистики не происходит. Меня одолевает одно-единственное желание — получить его подпись.

Улыбнувшись уголком губ, он поднимает глаза и тихо произносит:

— Сохранила?

— Много раз хотела выбросить. Рука не поднималась. Ведь я тебя так и не разгадала.

Он пальцем поддевает цепочку, разглядывает подвеску и улыбается еще шире: