Бурные страсти тихой Виктории (СИ) - Кондрашова Лариса - Страница 12

Вика спала плохо. Нет, не потому, что газом все в доме провоняло, — ей не давало спать чувство вины. Ведь это она пригласила в гости Майора! Да еще, как выяснилось, и Санька пришел домой, хотя вроде бы уходил от нее к другой.

Кто знал, что это он сказал со зла…

Минуточку, но другая-то у него все-таки была! Что он ей голову морочит! Еще бы сказал, что он ее прощает. Если он действительно хотел повиниться, то сразу бы прощения попросил, а не набрасывался на нее.

Вот, в этом все дело. Петровский уже привык, что она всегда и во всем его оправдывала, а он ее только обвинял. Даже теперь, когда он сам признался в своей измене, она уже готова его простить. И то, что не простила вчера, ее же и мучает!

Вика заснула под утро и проснулась с головной болью — какой из нее сегодня работник?! И она позвонила хозяину, чего прежде никогда не делала:

— Андрей Валентинович, что-то я разболелась. Не дадите мне отгул?

— Конечно, конечно, Виточка! Отдохните, придите в себя. Марина Сергеевна сегодня выйдет, поработает за вас. Она давно просится. Дома ей, видите ли, все обрыдло…

Марина Сергеевна — жена шефа. Когда-то они начинали свое дело с нуля, ездили на автобусе в Польшу, позже и в Германию. А теперь у них свой склад, свои реализаторы.

В отличие от многих хозяев они куда человечнее и, между прочим, воспитаннее. Наверное, оттого, что интеллигенты. Оба окончили институты. Шеф — Московский авиационный, жена — тоже столичный, но горный. Правда, по своей специальности они больше работать не хотели, а вот на оптушке теперь как рыба в воде.

Но сказать, что их делу Вика завидовала… нет, она хотела бы заниматься чем-нибудь другим. Чем — пока еще не решила… Может, в переводчики пойти? Все-таки английский язык Вика знала довольно прилично. Была жива бабушка, она еще в школе для внучки приглашала репетитора.

— Знания за плечами не носить, — говорила, — уж в крайнем случае с помощью английского языка ты всегда сможешь себе на хлеб заработать.

Почему Вика до сих пор об этом не вспоминала? Как обычно, плыла по течению. В семейной жизни уже приплыла, так надо же с оставшейся жизнью что-то делать!

Сегодня Вика впервые не поднялась, чтобы проводить Саньку на работу, хотя и слышала, как он встал и поставил на плиту чайник.

Она с обидой подумала, что он и не попытался прийти в спальню, — уже забыла, как решительно была настроена вчера. Такой весь из себя послушный и кроткий супруг, что приказания жены в точности исполняет. Ведь дверь свою Вика, как обещала мужу, вовсе не закрыла.

Разговаривать с хозяином при Саньке она не стала, так что об ее отгуле он не знал. А то вдруг и сам захотел бы остаться?

Правда, Вика толком не знала, зачем этот свободный день ей понадобился. Лечь спать и как следует отоспаться? Но она не могла спать днем. Затеять уборку? Не хотелось. Вчера она даже не вымыла посуду.

Надо доставить себе какое-то удовольствие. Недавно Вика прочитала в одном журнале, что, когда человек чем-нибудь наслаждается, он укрепляет свой иммунитет.

Чего только не выдумают люди, оправдывая свое нежелание работать!

Посуду Вика перемыла. Селедку просто выбросила в мусорное ведро. Что там вчера предлагал Санька? Будто бы ее еще можно спасти. Словно им не на что купить другую… На всякий случай она сходила в магазин и приготовила селедку как следует.

Дом у молодых супругов Петровских был со всеми удобствами. Он располагался посреди участка в четыре сотки. Перед домом раскинулся большой цветник — его обихаживала Вика, — а позади дома, на огороде, как его называли, имелся небольшой сад и виноградник. Это была Санькина вотчина. Четыре плодовых дерева — вишня, груша, две яблони — и пять кустов винограда. Комплексно устойчивых. То есть почти не требовавших специального ухода.

Как все-таки хорошо они все устроили! Мало у кого из сверстников Петровских было вот такое свое, отлично налаженное хозяйство. А Санька взял да и все уничтожил. В смысле хотел уничтожить…

Одно время супруги Петровские думали завести собаку. И уже присмотрели ей место в конце двора.

— Собаку заведем не маленькую. Что-нибудь вроде овчарки… — мечтательно говорила Вика.

— Или мастиффа, — ехидно подсказывал Санька. — Овчарку — для двора? Про дворовых собак знаешь, как говорят?

— Знаю, двортерьер. Ну и что, разве у нас непременно должно быть, как у других?

Между прочим, Саньке нравилось, что они свой быт устраивали, ни на кого не оглядываясь и ни у кого не испрашивая совета. Просто делали, как оба считали нужным, и у них все неплохо получалось.

— А знаешь, сколько стоит настоящая овчарка?

— Дорого, наверное, как все хорошее.

У Саньки, на взгляд его жены, было странное понятие о бережливости. Он старался покупать подешевле, но не думал о том, что это значит похуже. И что купленное потом ломалось или рвалось и вообще служило недолго… Например, дешевые кроссовки, которые не выдерживали и сезона. Или дешевые сверла, которые ломались в начале работы.

Вика, как могла, боролась с такой «экономией», потому что была согласна с бабушкой, которая частенько говаривала:

— Мы не так богаты, чтобы покупать дешевые вещи.

Или:

— Дорого да мило, дешево да гнило!

Когда в первый раз она повела Саньку в магазин, где они купили ему импортные туфли за три тысячи рублей, он еле сдержался, чтобы не накричать на Вику прямо в магазине.

— Туфли за сто баксов! Я не миллионер.

— Ты — старший менеджер, — гордо сказала Вика, и Санька изумленно покосился на нее.

Его и вправду накануне повысили в должности, конечно, с повышением зарплаты, но он и не подумал о том, что теперь его одежда должна соответствовать должности! Зато с каким удовольствием носил эти туфли. За сто баксов!

Вика вспомнила сейчас об этом не потому, что хотела похвалить себя, а потому, что раньше не задумывалась, как постепенно менялись они оба. Значит, семья для человека не просто совместная жизнь двух разнополых существ, а нечто большее? Другой мир. И возможно, более совершенный. А в идеале — общий на двоих.

Вроде менялись они незаметно, но однажды ее немногословная свекровь вдруг сказала:

— А ты умница, Вика, я, честно говоря, не ожидала, что сын при тебе так изменится. В лучшую сторону. Он как-то забегал ко мне с работы, и даже соседки сказали: «Повезло тебе, Павловна, с невесткой, вон какой Саша ухоженный!»

Тогда Вика впервые получила похвалу от свекрови. Ее замужние подруги обычно говорили:

— Нет такой свекрови, которая была бы довольна своей невесткой!

Наверное, это звучало слишком категорично. Тем дороже была похвала Санькиной матери в ее адрес.

После всего, чего они вместе достигли, после того, что они не только стали хорошей семьей, но и изменились оба… Наверное, Санька считает, что Вику ничего изменить не может, и воспринимает ее невезучесть как… что-то непроходящее. Как родовую травму.

Мысли ее перескакивали с одного на другое, и Виктория никак не могла сформулировать для себя коротко свое рассуждение… Ага, кажется, нашла: а стоит ли ей вот так, за здорово живешь, взять и отдать свою хорошую семью в руки какой-то падкой на чужое девицы? Или женщины. Знать бы, кто она такая!

Конечно, проще всего — Саньку взашей, а самой остаться с кем-нибудь другим…

«С Майором, например!» — хихикнул внутренний голос.

Она содрогнулась при одном воспоминании о встрече с ним. Господи, как хорошо, что пришел Санька. И сел за руль Майоровой машины, и они отвезли Викиного гостя домой, и ситуация таким образом разрешилась без потерь… Почти без потерь.

Осталось решить для себя, что ей дороже: собственная уязвленная гордость или угроза потери семьи и любимого мужа? Можно, конечно, выбрать гордость… Усмехнуться презрительно: «Мне жаль, что твоя гнедая сломала ногу!» И поскакать себе дальше в одиночестве.

Что за дурь опять в голову лезет? Прав Санька, своих мыслей у нее и нет вовсе. На всякий жизненный случай из головы выскакивает цитата. И не всегда к месту.