Орудия войны (СИ) - Каляева Яна - Страница 36

— Ты имеешь в виду, с ними надо работать теми методами, которые практикуются в твоем заведении? — Щербатов нахмурился.

— Не вполне. Принципы, разумеется, те же… однако нам нужны необольшевики, которые станут сотрудничать с Новым порядком не за страх, а за совесть. И этого, я убеждена, вполне реально добиться без применения грубых методов. Потому что даже самые неистовые борцы скоро начнут понимать, что бесконечная гражданская война несет только разорение и горе всем. Однако не пора ли нам ехать?

Вера была уже одета к выезду. На ней было визитное платье из сиреневого шелка с высоким корсажным поясом, дополненное болеро. Они планировали посетить Первый московский кадетский корпус, Щербатов обещал выступить перед кадетами. Его звали на подобные мероприятия постоянно, он не мог бы принимать все приглашения, даже если б у него и не было больше никаких других обязанностей. И все же он находил важным не только бороться с проклятым прошлым, но и смотреть в будущее, потому старался включать общение с юношеством в свое расписание.

Впрочем, у сегодняшнего выезда была еще и личная причина: старший сын Софи учился в этом корпусе. Щербатов пока не был представлен детям Софи официально и смутно представлял себе, как это должно произойти. Определенно, раз для него значима эта женщина, то и дети ее не будут ему чужими людьми. Общественная жизнь усложняется, и частная тоже; должно же существовать цивилизованное решение для такого рода ситуаций. Изначально Новый порядок был весьма консервативен в вопросах семейной жизни: никаких разводов и уж тем более повторных браков при живых супругах. Но, кажется, новые времена предполагали новые проблемы и новые пути их решения, по крайней мере для высших классов. Низшим классам лучше по-прежнему жить по простым, проверенным временем правилам. Ради их же блага.

— У нас есть еще пять-десять минут, — сказал Щербатов. — Лучше припоздниться, чем прибыть раньше, это всегда ставит всех в неловкое положение. И к вопросу о неловких положениях… Дорогая моя, я знаю, что не должен вмешиваться в твою частную жизнь… Право же, я хочу только, чтоб ты была счастлива. Однако я серьезно сомневаюсь, что Михайлов — тот человек, который способен составить твое счастье. Если он докучает тебе, прошу, скажи мне лишь слово, и я поговорю с ним так…

— Отнюдь, — Вера улыбнулась. — Михайлов забавный. И чрезвычайно полезный. Он завтра будет у нас к ужину. Тебе действительно нужно поговорить с ним, только не о личных делах. У него есть достаточно интересные соображения о выпуске облигаций государственного займа на развитие промышленности. И тут требуется плотное взаимодействие министерства финансов и ОГП, чтоб сделать отказ от приобретения этих облигаций… не вполне выгодным, я бы даже сказала, неразумным поведением. Одновременно должны быть приняты меры, ограничивающие вывод частного капитала за рубеж. Ну да не буду тебя поучать, ты разбираешься во всем этом много лучше меня. А теперь нам в самом деле пора ехать.

— Революция, — сказал Щербатов, — губит лучшее, что только есть в обществе, а худшее выносит на самый верх. Последствия смуты сказываются на всем. Вам предстоит посвятить свою жизнь установлению порядка и возрождению подлинного величия России.

Щербатов обвел глазами вытянувшихся во фрунт мальчиков в черной форме, их чистые, серьезные лица.

— Вам многое дано. Безупречное воспитание, блестящее образование, превосходные карьерные возможности. И это накладывает на вас колоссальную ответственность. Из вашей среды должны выйти лучшие люди страны.

За рядами кадетов сидели гости праздника — в основном родители учеников. Щербатов нашел глазами Софи, очаровательную в лиловом платье и маленькой бархатной шляпке. Она поймала его взгляд и тепло улыбнулась.

— От каждого из вас, от ваших успехов в учебе и будущей службе зависит, станет ли Россия могущественной и независимой страной. Все мы знаем, что произошло, когда низшие классы забыли отведенное им место. Ваша миссия в том, чтоб подобное не повторилось. К революционерам всех мастей вы должны быть беспощадны, к тем же, кто готов защищать Отечество и трудиться ради него — по-отечески строги, но справедливы. Те, кто закрывал глаза на беды низших классов, повинны в страшных событиях смуты не меньше, чем те, кто разжигал революцию. Люди, которым дано меньше, чем вам — ваша ответственность. Вы должны не допускать того, чтоб они доходили до отчаяния, но создавать условия, в которых они смогут прожить плодотворную и счастливую жизнь на отведенном им месте. И помните, лучшие из них заслуживают возможность стать равными вам. Защита Отечества от внешнего и внутреннего врага — дело всего общества, и его авангардом станете вы.

Комиссар Объединенной народной армии Александра Гинзбург

Октябрь 1919 года

— Значит, так, — веско сказал Князев. — Неделю назад на совещании с главкомом Антоновым я ему замысел наступления предложил. Вот Михал Егорыч от него, одобрение принес. Главком сам на юге, как начнется, будет командовать тамошними отрядами. Пора из лесов выходить. Как делать будем – сейчас растолкуем. Давай, разведка, начинай!

Аглая поднялась и подошла к добела выскобленному здоровенному столу, на котором Белоусов химическим карандашом и подручными предметами соорудил карту с элементами макета местности западных уездов Тамбовской губернии.

— В нашем районе неприятель располагает следующими силами, — Аглая говорила ровно, четко, будто читала с листа. — В Тамбове штаб пехотного полка, один батальон, отдельные команды общим числом порядка тысячи штыков. Десяток пулеметов, батарея полевых орудий. Командир полка входит в руководство так называемого Тамбовского района чрезвычайной охраны, также расквартированного там. Один батальон этого полка при четырех пулеметах в Моршанске, порядка четырехсот штыков. Также в Моршанске депо уже знакомого нам бронепоезда. Еще один батальон в Козлове примерно той же силы. Рота из состава батальона в Козлове отделена в гарнизон Богоявленского. Также в Богоявленском охранный отряд местного совета и бронепоезд — две бронеплощадки при двух легких трехдюймовых орудиях. Всего там порядка двухсот штыков. Кадр полка слабый, низкой обученности. Много призванных здесь же крестьян, служат в зачет уплаты земельного налога. Офицеров, особенно младших, не хватает. Некоторыми ротами командуют старшие унтера и фельдфебели еще царской службы, мобилизованные из запаса. Командование полка ведет себя пассивно. Свою главную задачу оно видит в охранении уездных городов и Тамбова, линий железных и основных гужевых дорог. В наших местах почти не появляются. Недостатка в провианте, амуниции и боеприпасах не испытывают.

— Тараторит, как по писаному, – хмыкнул в усы Михаил Егорыч, улучив паузу. – Только ты про казачков не забыла, красавица?

Порученец и друг Антонова был могучего сложения мужик, носивший поддевку и окладистую раздваивающуюся бороду. Он сидел, широко раздвинув ноги и один занимал, казалось, четверть летней части штабной избы. То, что здесь тесно и младшие командиры жмутся к стенам, ничуть его не смущало.

Помимо него, на совете присутствовали младшие командиры, семь человек. В комнате сговорились не курить, но все равно дух стоял тяжелый. Саша потерла виски — голова болела с недосыпа.

— Все в свою очередь, – строго сказал Белоусов. – Начальник разведки сообщит, когда закончит доклад.

— Что до казаков, то против нас действует отдельная сводная карательная бригада донцов под командованием войскового старшины Топилина, — не смутилась Аглая. — Общей силой примерно в тысячу сабель. Семь сотен, отдельные команды, батарея коротких трехдюймовок, полтора десятка пулеметов. Главная квартира – Верятино. Две сотни размещено в Плоской Дубраве, вот тут, под Моршанском, еще две в Лысых Горах, к северо-западу под Тамбовом. Активно действуют в лесах вдоль Челновой. Выставляют разъезды силой до взвода между основными селами под контролем кулацких советов. Нередко предпринимают рейды во внутренние районы уездов силами до нескольких сотен. В основном попросту грабят крестьян. Набраны по преимуществу из штрафованных казаков, назначение в бригаду воспринимают как наказание. В обиде, что не попали под Москву — там, по их представлениям, добыча была бы богаче. С местными, даже лояльными Новому порядку — на ножах.