Орудия войны (СИ) - Каляева Яна - Страница 34

Саша так и не переоделась в форму, продолжала носить юбку-амазонку и городское пальто. Стрижка, которую она регулярно подновляла в городе, пока сохраняла форму и делала черты ее лица более острыми. Прежде Саша опасалась выглядеть женственно: ее могли счесть легкомысленной, слишком юной для ее должности и, что было бы смерти подобно, доступной. Но после Тыринской Cлободы что-то в ней изменилось. Теперь она знала, что никогда уже ни на кого не произведет подобного впечатления.

Собрались в соседней деревне, один из приятелей Антонова предоставил свою избу. Саша стукнулась о притолоку, входя в дверь — успела отвыкнуть в городе от сельских домов. В летней горнице яблоку было упасть негде — собралось около трех дюжин человек. Из них девять — недавно прибывшие комиссары, остальные — предводители отрядов и выборные от местных крестьян, присоединившихся к восстанию. Еще пятеро представляли командование частей РККА, отказавшихся сдаваться и прорвавшихся на Тамбовщину.

Этим людям нужны были не лозунги, какими комиссары умеют заводить толпу, а внятная программа и план действий.

Антонов представил себя и Сашу. Себя он обозначил командиром Объединенной народной армии, Сашу — ее комиссаром. После предложил всем назваться. Саша успела познакомиться едва ли с половиной этих людей и теперь старалась запомнить каждого: как зовут, кого представляет, как говорит.

— Федор Князев скоро присоединится к нам и расскажет, как мы станем воевать, — сказал Антонов. — А пока мы с товарищем комиссаром растолкуем вам, за что мы станем воевать.

Князев от участия в первой части собрания отказался, даже не потрудившись сослаться на дела — хотя дел-то у него хватало. Сказал, что политикой сыт по горло, а комиссара затем и кормит, чтоб та с этим разбиралась замест него.

Саша встала не за плечом у Антонова, а рядом с ним, по левую руку. Тут, впрочем, было слишком тесно для подобного рода ранговых игр.

— Все вы, — начал Антонов, — здесь потому, что Объединенная народная армия выступает против Нового порядка. Но быть против чего-то недостаточно. Поэтому мы ясно и открыто объявляем вам, чтоб вы могли донести это до своих людей: мы будем выступать за власть Советов.

— Прежде всем управляли так или иначе богатые или капиталисты, — Саша воспроизводила эти слова Ленина по памяти. — И теперь они пытаются вернуть себе власть, отбросив назад революцию. И если мы им этого не позволим, то первый раз в мире власть государства будет построена у нас в России таким образом, что только рабочие, только трудящиеся крестьяне, исключая эксплуататоров, составят массовые Советы. И этим-то Советам будет передана вся государственная власть.

— Советы без большевиков? — спросил один из мужиков. Таким был лозунг первого Тамбовского восстания.

— Советы со всеми, кого изберет трудовой народ, — твердо ответил Антонов. — Невзирая на партийную принадлежность.

— Большевики в тот-то раз тоже наобещали с три короба, а после заграбастали всю власть себе, — не успокаивался мужик.

— Что было, то быльем поросло, — веско сказал Антонов. — Мы теперь ученые и впредь такого не допустим. Ни большевикам всей власти не отдадим, ни эсерам, ни анархистам, ни хоть самому Христу, ежели явится. Но и выгонять не станем никого из тех, кто за Советы и против Нового порядка этого. Потому как попробовали большевики сами-одни выйти на бой — и много ли навоевали?

— В этот раз мы не будем одни, — подхватила Саша. — Пока нас немного, но каждый день приходят новые люди. Солдаты, не желающие сдаваться или убивать таких же, как они сами, бедняков. Крестьяне, которые уже лишились кровью и потом политой земли или поняли, что скоро лишатся. Приходит много рабочих, кто может добраться. Новый порядок держит их за скот. Для того здесь и нужны большевики, что среди рабочих многие к ним прислушиваются.

— Так приходить-то они приходят, — сказал один из крестьянских вожаков. — Ажно селить их негде уже. И жрать нечего. Ежели еще народу придет, как проживем тут такой толпой?

— Мы будем продвигаться вперед, — ответила Саша. — Все, что нам нужно, мы будем брать с бою. Потому что все это принадлежит трудовому народу — то есть нам с вами.

— С бою, ишь, — подал голос другой выборный. — Твоими бы устами да мед пить, комиссар. С чем в бой-то выступим? С вилами на пулеметы побежим? С молитвами под казацкие сабли? Сашкины милицейские схроны не бездонные чай. Ружья с них, поди, уже розданы, а патронов и вовсе давно нет.

Саша и Антонов переглянулись. Эта новость была самой важной, самой воодушевляющей из всего, что они могли сообщить. До сих пор они выдавали боеприпасы и снаряжение, обмененные на большевистское золото, за содержимое тайников Антонова. Если сообщить всем, что у восставших есть новые источники снабжения, они могли каким-то образом поставить стоящих за этим людей под удар. Тут у Саши иллюзий не было: все, что она скажет в этой тесной комнате, станет известно ОГП раньше, чем разойдется по ее собственной армии.

Саша не знала, от кого поступает снаряжение, но ОГП, возможно, смогла бы это выведать и пресечь. Однако легенда об Антоновских схронах уже не объясняла появление такого количества новых вещей и, главное, не внушала надежды — схроны не могли быть бездонными. Кроме того, это объясняло значимость большевистских комиссаров самому Антонову, но не тем, с кем комиссарам предстояло непосредственно работать.

С поставками дела обстояли лучше, чем Саша рассчитывала. Дважды в неделю посыльный из Моршанка сообщал, на каком тихом перегоне остановится ночью грузовой поезд. Последний раз боеприпасы, вооружение и снаряжение заняли уже почти полтора вагона. Золото для их оплаты теперь не переносили в дамских сумочках, а отгружали ящиками где-то в недрах Сенного рынка. Хорошо, что товарищи по партии сумели сберечь достаточно содержимого казны погибшей империи, а подельники Вершинина не стеснялись распоряжаться армейским имуществом в своих интересах.

То, что прибывало на Тамбовщину, не всегда точно совпадало со списком заказанного. Чего-то всякий раз недоставало, но бывало, к удивлению Саши, что некоторые позиции привозили в избытке — существенно больше, чем было оговорено и оплачено. Так, в последней поставке обнаружились два пулемета, сотня винтовок и двести ящиков патронов, которые не значились в утвержденном списке. Лишним все это, разумеется, не было. Вершинин предупреждал, что из-за особенностей подпольной логистики такое возможно. После сочтемся, сказал он. Саша с тоской предчувствовала, как отчаянно придется с ним торговаться за патроны, которые к тому моменту давно уже будут расстреляны.

— Пришло время вам сообщить эту новость, товарищи, — сказала Саша. — У нас есть союзники, которые помогают нам со снабжением. Вы все видели новые винтовки, ящики патронов, пулеметы. Некоторым из вас уже выданы сапоги и шинели для ваших людей. И это только начало. Мы будем получать оружие и снаряжение. Наша задача в том, чтоб распределить его справедливо, то есть в интересах Объединенной народной армии как целого.

— Что за союзники-то такие? — спросил один из командиров РККА.

— Я не стану называть их имена и должности, — ответила Саша. — Но когда вы увидите, сколько всего мы получаем, вы сами поймете, что за этим стоят не последние люди в нынешнем руководстве страны. Новый порядок — колосс на глиняных ногах. Ряд военных побед, которых не было бы без помощи иностранного капитала — все, благодаря чему белым временно удалось взять верх. Поддержки у Нового порядка нет не то что в массах, но и даже в самом его руководстве. Вот увидите, скоро генералы начнут драться между собой!

— Мы — авангард возрождающейся революции, — сказал Антонов. — За нами последуют, уже следуют многие. Нам бы только продержаться, пока не подойдут подкрепления. И мы вернем себе революцию, свободу и страну. Товарищи из партии большевиков нам помогут. Все, что сюда поставляется, идет через них.

— Кому это чтой-то поставляется? — спросил один из крестьянских вожаков. — Мои люди не получили от вас ничего!