На кровавых волнах (СИ) - "Mass Adrian" - Страница 17

— Думаете, у нас есть шанс? — спросила Акено.

Кавада пожал плечами.

— Не уверен. Будем рассчитывать на то, что удастся проредить их ряды на подходе. А ещё на засады и растяжки.

Растяжками он занялся сам, взяв себе в подмогу пару человек. Гранат было немного: те, что были положены сержанту по уставу, и вдобавок снятые с часовых. Их закрепили как можно незаметнее и к каждой подвязали леску. В случае нападения нужно будет только натянуть её поперёк прохода и надеяться, что абордажная команда не заметит ловушки раньше, чем в них попадёт. Мисаки чувствовала себя не в своей тарелке и каждый раз с опаской косилась на гранаты, но всецело полагалась на сержанта. Он был прав: курсантам тяжело тягаться с морпехами, тем более если последних будет больше, и самый надёжный способ победить — самый «неспортивный». Впрочем, есть ли «спортивные» методы на войне, на которой допустимо то, что Акено услышала прошлым вечером?

— А что скажете насчёт Марико? — спросила командир, взглядом указывая на Каэдэ, что упражнялась с кай-гунто поодаль.

— Задатки есть. Видно, что кэндо для неё не просто спорт, а семейная традиция. Очень серьёзно относится, — усмехнулся Кавада. — Против рядового сойдёт. Но даже к унтер-офицерам её лучше не подпускать. Эти научены убивать, некоторые даже помнят Халхин-Гол. Так что лучше сначала передумать их, а потом… — он похлопал по винтовке. — А потом перестрелять. Но надеюсь, что даже до абордажа не дойдёт.

Пожалуй, только надежда у них и оставалась. Надежда на то, что никого не потеряют. Надежда на то, что еды, воды и топлива хватит на то, чтобы найти тот проклятый туман. Надежда на то, что «Хареказэ» не наткнётся на мину. Надежда на то, что туман вообще не исчез.

— Я тоже. Как-нибудь справимся, — кивнула Акено. — Мы же так далеко зашли. Всё не может быть зря.

— Ну что, пора сменяться? — к ним подошла Маширо.

— Да, наверное. Широ… Можно спросить кое о чём?

— Смотря о чём, — старпом чуть прищурилась.

Мисаки вздохнула, собираясь с мыслями, а потом произнесла:

— А что случилось после допроса, когда тебя забрали? Ты ни слова об этом не сказала.

Маширо вздрогнула, потом немного побледнела.

— Я… Нет. Ничего особенного, — выдавила она и умоляюще оглянулась на Каваду. Тот лишь развёл руками: мол, тебе решать.

— Врёшь ведь! — обиженно сказала Акено и схватила её за плечи. — Я же вижу, что случилось что-то плохое. Я сегодня к тебе заглянула, когда ты спала. Широ, ты во сне плакала. Да и когда я только очнулась, ты дремала на мостике и тебе явно снилось что-то плохое. Если что-то не так, просто скажи. Я что-нибудь придумаю или найду, кто придумает. Пожалуйста, расскажи мне!

— Это приказ? — спросила Мунетани, стараясь осторожно вырваться.

— Нет, просьба, — командир ослабила хватку. — Я хочу знать, что с тобой случилось и как могу помочь. Не как командир корабля, а как друг.

Маширо тяжело выдохнула и прекратила вырываться. Оглянулась на остальной экипаж, благо никто не смотрел в их сторону.

— Ладно, — сдалась она. — Только объяви смену вахты, пока не начался бардак. Встретимся на носу.

Перекинувшись парой слов с сержантом и объявив о смене вахты, Акено ненадолго зашла на мостик, убедилась, что всё в порядке, и быстрым шагом направилась к носу. У первой башни, в «слепой зоне», не просматриваемой с мостика, её ждала Маширо.

— Прости, что заставила ждать, — сказала командир. — Вот… мы на носу.

Мунетани кивнула.

— Давай начнём с тебя. Я ведь так и не спросила, что было с тобой, когда меня забрали.

— Полковник меня пнул пару раз… — голос Акено дрогнул, стоило вспомнить, как больно это было. — Потом чуть не задушил. Очнулась я уже в темнице.

Маширо облегчённо выдохнула и слабо улыбнулась.

Чего это она? Неужто с ней сделали что-то похуже?

— А ты? Ты же обещала…

— Я помню. Просто немного боялась, что тебя могли… не важно, — ответила старпом. — Помнишь, меня приказали отнести на «станцию утешения»?

Акено кивнула.

— Помню. Сержант Кавада упоминал, что таких настроили много, но не сказал, что это такое. Но когда говорил… он был очень расстроен и немного зол.

— Его можно понять. Сама не могла поверить, — Маширо посмотрела в серое небо. — Хорошо, тогда я расскажу. «Станция утешения» — это бордель для солдат.

— Бордель? — переспросила Мисаки, пытаясь вспомнить, где она слышала это слово. — Бордель, бордель… Ты хочешь сказать, что…

— Да! — нетерпеливо воскликнула Мунетани. — Именно это! Туда сгоняют женщин с захваченных земель, и солдаты за деньги их насилуют. В бараке, где они отдыхают между сменами, хуже, чем в темнице. Я видела одну, которая… она… — Маширо сглотнула. — Она покончила с собой. И мне посоветовали при возможности сделать так же. А потом меня повели с новой сменой туда, на «станцию утешения»…

Акено смотрела на подругу расширившимися от ужаса глазами. Её начало трясти.

— Широ… Неужели они тебя… — на глаза навернулись слёзы. — Прости меня, Широ! Надо было сразу что-нибудь соврать полковнику!

Она бросилась к Маширо, желая обнять, утешить, успокоить, извиниться, пообещать, что всё будет хорошо и этот кошмар не повторится — всё сразу. Но благородная попытка помочь встретила неожиданный отпор.

— Не надо меня тискать! — запротестовала Мунетани, героически удерживая командира на расстоянии вытянутой руки. — Меня спас сержант Кавада, всё в порядке! Никто меня не тронул!

— Точно? — Акено отступила на шаг, вытирая слёзы. — Спасибо ему. Ты точно не пострадала?

— Да точно! — Маширо на всякий случай отошла от неё на шаг. — Правда, пришлось порезать руку и немного запачкаться кровью, чтобы выглядело, будто я пыталась на него напасть и он меня зарезал. Потом сержант отнёс меня к темнице и немного рассказал о том, что происходит. А когда напали американцы, он убил часовых и открыл дверь. Дальше ты знаешь. Но…

Она вмиг помрачнела и склонила голову.

— Широ, случилось что-то ещё? — мягко спросила Акено, осторожно подходя ближе. Маширо, на её счастье, не заметила этого.

— Да. В одну смену со мной попала девочка. На вид ей было одиннадцать… — Мунетани прислонилась к башне и медленно сползла на палубу. — Она, кажется, даже не понимала, что происходит. Но меня-то спасли, а её…

Не выдержав, она начала реветь. Сердце Акено пропустило удар, давая время осознать услышанное. А потом она опустилась на колени и мягко, осторожно обняла Маширо.

— С ней всё будет хорошо, Широ. Ей обязательно помогут.

— Кто? Американцы? — зло спросила старпом сквозь слёзы. — Ты сама себе веришь?! Думаешь, они в этом мире такие же, как в нашем? А если нет? А если они такие же, как здешние японцы? А если её убило бомбами? Да и если она жива, то после того, что там творится… Она же младше нас, командир…

Она ещё долго ревела, уткнувшись лицом в плечо Акено. Командир молча гладила её по голове, вытирая бегущие слёзы — больше себе, нежели ей. Хотелось разреветься следом, но нельзя было: либо командиру, либо старпому надо хоть немного себя контролировать.

Успею ещё выплакаться. Сначала надо поддержать Широ.

— Всё будет хорошо, Широ. Мы должны надеяться, — тихо сказала Акено. — Если не надеяться, то какой толк что-то делать? Мы можем помочь только себе, так что будем верить, что всё обошлось.

Она сама не верила своим словам, но не хотела подавать и вида. Важнее всего было помочь Маширо прийти в себя, поддержать, убедить, что мир за бортом «Хареказэ» не абсолютно ужасен, и даже если на него нельзя повлиять, то можно найти дорогу домой и вернуться. Главное — не поддаваться отчаянию.

— Да… спасибо. Я постараюсь. Просто та девочка мне снится в кошмарах, а я даже её лица не помню. Мне самой тогда было страшно, — проговорила Мунетани, глотая слёзы и понемногу успокаиваясь. — Я как-то забыла, что мы все в одной лодке и всем сейчас страшно. Надо было раньше всё тебе рассказать. Я знаю, ты нас вытащишь. Как всегда вытаскивала.