Всё, кроме любви (СИ) - Сноу Ален - Страница 18

Ноги ее не держали, колени ходили ходуном, пальцы соскальзывали с раковины. Если бы не крепкие руки Джоша, обхватившие ее, Саманта бы растаяла, потеряла сознание, упала бы на пол. Квантр повернул ее к себе, взглянул на заплаканное лицо и заскрипел зубами. Никогда он еще не ощущал себя таким мудаком. Чем он лучше ее прежних хозяев? Воспользовался ее беззащитностью, практически изнасиловал — изощренно изнасиловал. Неважно, какая она. Главное — он говнюк и урод. А девушка ткнулась к нему в грудь, еще ходившую ходуном, поцеловала ее и затихла, чуть дрожа. Вроде больше не рыдает. Он осторожно погладил ее по растрепанным волосам, совершенно растерявшись.

— Сэм, милая, ты как?

— Потрясающе, — тихо засмеялась она, пряча лицо. — Только ноги не держат. Если ты меня отпустишь, я упаду.

— Тогда отдохни. В душ потом, — решил Джош, наконец, начиная верить, что она не притворялась. Он подхватил ее на руки и понес на кровать. — Я сейчас вернусь.

Она обессиленно раскинулась на постели, блаженно улыбаясь. Даже пошевелиться не было сил.

Он умылся и поглядел на себя в зеркало, тараща глаза, как осел. Что это было? Ведь дал же себе слово. Как это вообще вышло? И, главное, как теперь сдержаться, чтобы этого не повторить?

Какая она горячая… его и в прошлом это удивляло и радовало. Только раньше это все были таблетки. А теперь? Наверное, ей просто нужно… для здоровья.

Глупости. Сегодня она с ним. Завтра с другим. Что взять с Саманты? Разве он уже не понял, какая она? Радоваться надо, что она оправилась после рабства. Никаких психологических травм. Во всяком случае, что касается секса. Вот что, Джош. Чувствуй себя гребанным психотерапевтом и закатай губу. Жена из Саманты отвратительная, зато любовница потрясающая.

Джош заглянул в спальню и вздохнул. Девушка спала поперек кровати. Золотистые кудри рассыпались по покрывалу, свисая до самого пола, руки раскинуты, бедра обнажены. Если бы она была его женой, настоящей женой, а не просто по документам, он бы не удержался. А теперь лучше даже не смотреть в ее сторону.

Он спустился вниз, намереваясь заесть свое дурное настроение. Только натренированные инстинкты спасли его от удара в лицо. Он увернулся, кулак Найлза только мазнул его по скуле. Автоматически сгруппировался, прописал сопернику хук под ребра. Тот, явно не ожидая такой прыти, ухнул и сложился пополам.

— Меня бить нельзя, — рявкнул Джош, надеясь, что ошейник среагирует на приказ. Он не хотел унижать квантра, напоминая о его положении, но и такой наезд ему не нравился. — Ты охренел что ли?

— Это ты охренел! — заорал мальчишка, дернувшись и вцепившись пальцами в ошейник. — Ты такой же, как они! Слов нет…

— Чего это? — Джош аж растерялся.

— Ты держишь рабыню и ее…

— Придурок, — с облегчением выдохнул Джош. — Она моя жена.

— Как это жена? — на лице Найлза такое изумление, что у Джоша вырвался смешок.

— Тебе документы предъявить? Жена. Пропала. Я ее тут нашёл и выкупил. Между прочим, она мне обошлась куда дороже тебя.

— Но почему ты тогда с ней так груб?

— Нууу… может быть, это наше личное дело? Может, нам так нравится. Не лез бы ты, а? Мне вот только с тобой ещё проблем не хватало.

— Извини, — буркнул мужчина, отводя глаза. — Ты прав. Не моё дело.

Да-Эдра коротко кивнул. Он понимал. Это все традиционное квантровское воспитание. Женщина, даже самая мерзкая, неприкосновенна. Ударить или оскорбить женщину — немыслимо. Это потенциальная мать, в конце концов, а к материнству на Квантре относятся очень трепетно. Объяснять Найлзу, что Саманта явно не подходит под критерий "женщина", Джош не собирается. Шлюха она. Змея. И, по большому счету, преступница — она же наркотой торговала. Но это он знает. А для других пусть она будет просто жертвой обстоятельств, незачем ее ещё больше унижать. Унижать свою жену может только он, вот так.

У Пенелопы Илдор, несмотря на юный возраст и шаткое положение, был свой кабинет. Ну а что, она совладелица торгового дома Илдор. Раньше кабинет был отцовский, но отец умер. Девушка там пряталась от всего мира: камеры здесь были ликвидированы, жучки отсутствовали. Замок по отпечатку пальца и сетчатке. Никто, совсем никто не мог сюда попасть, кроме нее. Соответственно, уж куда-куда, а сюда она не привыкла входить с опаской.

Поэтому, когда обнаружила в крутящемся кресле возле окна незнакомого мужчину, Пенелопа не заорала от неожиданности только потому, что сперва решила — ей померещилось.

Она зажмурилась, открыла глаза — мужик не исчез.

Он был не примечательной наружности: среднего роста, с простым лицом и сизой щетиной. Наполовину седые волосы подстрижены армейским ёжиком. Смотрел спокойно и даже немного отстранённо, но Пенелопа от такого взгляда невольно попятилась.

— Ты, бля, кто, дядя? — нервно спросила девушка, прикидывая, сможет ли она допрыгнуть до стола, где в ящике лежит парализатор, или лучше бежать в коридор и орать.

— Не делай этого, — ласково попросил мужчина. — Не стоит.

— Чего не делать, дядя? И вообще, а какого хуя ты тут раскомандовался?

Мужик даже бровью не повел, только Пенелопе показалось, что киберхрень, вставленная в одну из его глазниц, как-то недобро сверкнула.

"Сфотографировал он меня, что ли?" — мысль не казалась такой уж фантастической.

Незнакомец при этом лишь немного повернул кресло, чтоб она могла лучше его разглядеть. Даже голову приподнял, чтоб уж точно могла. Нахуя, спрашивается?

— Слышь, дядя, это мой кабинет, вали нахрен.

— Так мне валить или сказать почему я раскомандовался? Или ответить, чего именно тебе не следует делать?

Пенелопа уже было набрала воздуха, чтобы снова послать этого типа, но вдруг передумала. Почему-то нарываться дальше расхотелось. Вот прям жопой почувствовала — не стоит. А жопа её ещё не подводила. Потому и осталась до сих пор целой. И она просто выдохнула.

— Молодец, девочка. Умненькая, может и выживешь. — вот вообще нормально, что этот чужак настолько спокоен? Прямо не по себе становится. — Отвечу на твои вопросы по порядку. Не стоит тебе говорить похабные, матерные и грубые слова. Такой красивый ротик не должен их произносить, а ушки — слышать. И если последнее — на совести твоего окружения, то за первое отвечаешь только ты. За мат стоило бы тебе рот с мылом вымыть. Ну и, конечно, думать об оружии тоже не стоит.

— Да? Ну и хрен с ним, — увидев, как мужчина нахмурился, она поправилась. — В смысле, фиг. В смысле — ладно, не буду. Думать. Так я тогда пойду? — она попятилась, нащупывая рукой дверную ручку.

Секунда — и мужчина оказался рядом, уперевшись руками в дверь позади неё по обе стороны от её головы.

— Не так быстро, девочка, я что, зря тебя ждал?

— Так я это… В туалет. Пописаю и приду.

— Придётся потерпеть, девочка. Видишь ли, — мужчина легонько пригладил её топорщащуюся косичку, — у меня к тебе деловое предложение. Я, на самом деле, хотел поначалу иметь дело с твоим отцом, но маленько опоздал.

“Нихуя себе, маленько, — поморщилась Пенелопа. — На четыре года!”

— Думал о Доргоне, но он мне не очень понравился. Я бы даже сказал — очень не понравился. Скользкий и противный тип, собирающий компромат на всех, даже собственную дочь. Сама по себе идея, конечно, не лишена смысла, но вот её исполнение… фу. В общем, иметь дела с этим слизняком я брезгую. А вот ты, девочка, мне понравилась. Мелкая, а такая боевая. Даже первую проверку прошла — вот, не заорала даже. Так что вполне можешь подойти на роль проводника.

Она? Понравилась? Он больной?

— Й…а? Кого? Куда проводника?

— Ты. Везде проводника. По дому, по планете. По информационным системам. По обычаям, вдруг я какую-то тонкость упущу. Не то, чтобы я был уж совсем беспомощным, — он снова пригладил ей волосы, — но с напарником оно как-то надёжнее.

— С-спасибо, — пролепетала девушка, отчаянно пытаясь сообразить, как же выпутаться. То, что перед ней псих — было понятно сразу, но вот насколько буйный? И ещё глаз этот… сбивал. Такая дорогая — а ведь явно дорогая — игрушка, и у обычного психа? Вот именно. — Слышишь, дядя… а давай — ты меня не видел? Ну, и я тебя — тоже, соответственно. Я щас тихо уйду, и ни черта не вспомню. У меня эта… амнезия, вот.