Всё, кроме любви (СИ) - Сноу Ален - Страница 17

Она прекрасно знала свое тело, могла доставить себе удовольствие собственноручно, а с одним мужчиной — никак не выходило.

Джош ей нравился, правда, нравился. Он классный парень. Умный, добрый, надежный. За таким как он — как за каменной стеной. Вот только жизнь с ним на Квантре означает, что про хороший качественный трах можно забыть. Вряд ли он когда-нибудь согласится позвать третьего в их постель. И никаких ночных клубов. И таблетки на Квантре точно не купить. Не жизнь, а тоска зеленая. Ничего, скоро испытательный срок закончится. Квантр-14 намного лучше, чем занюханный Цибиус, куда ее хотел отправить отец.

Джош смотрел на нее глазами побитой собаки. Его было отчаянно жалко. Бросить такого — всё равно, что ребенка ударить. К тому же он действительно ее спас. И заботился о ней. Вернуться домой Саманта всё равно не может. Ей стыдно, что она морочит парню голову, но особого выбора у нее нет. Когда мама даст отмашку, тогда можно будет разрывать отношения, а пока — терпи, Сэм. Обидно только, что избегать секса долго не получится — заподозрит мальчик, что что-то не так.

Когда жених в очередной раз запустил руки ей под блузку (сама, дура, приучила — лучше бы в пай-девочку играла), сделала просто: припечатала его к стене, опустилась на колени и отсосала так, что он едва на ногах стоял. На какое-то время ему хватит. Делать минет Саманта умела и любила. Ей нравилось держать мужчину за самое сокровенное. Нравилась их беззащитность, дрожь и мужские сдержанные стоны. А Джош во время минета был и вовсе лапочкой: хорошенький, открытый, искренний. Жаль только, что он почему-то считал, что должен отблагодарить ее за доставленное удовольствие.

К счастью, потом позвонила Кэт и позвала на концерт в парке. "Возмездие" откладывалось на неопределённый срок.

Джош не выдержал первым. Он вечером поставил перед девушкой на стол пузырёк с таблетками. Молча. Сэм чуть поморщилась. Оправдываться не хотелось, скандалить отчего-то тоже.

— Что это, Сэм? — тихо спросил квантр, не дождавшись мгновенного покаяния.

— Это эростан, — равнодушно пожала плечами Саманта. — Видимо, мой. Шарился в моих вещах?

— Случайно нашёл, — покраснел Джош. — А тебе это зачем?

— Низачем. Давно валяются. Я и забыла про них. Надо бы выкинуть.

Джош выдохнул, сжал ее в объятиях и потащил в спальню. Что ж, у всего есть своя цена. Это ненадолго. Как только облавы на Амадее закончатся, она вернётся домой и купит ещё таблеток.

Сейчас Саманте не верилось, что это всё происходило с ней — да еще по доброй воле. Мерзко. Разве сможет она вообще смотреть на мужчин без содрогания, не вспоминая все те мерзости, которые происходили с ней в доме Дейдрэ?

Но Джош, Джош — черт возьми, если бы она была мужиком, то сказала бы, что у нее на него стоит. Потому что хорош, скотина, глаз не оторвать.

Она лежала на постели, болтала ногами и через открытую дверь наблюдала, как Джош бреется. Смотреть на гладкое молодое тело было эстетическим удовольствием. По спине перекатывались мышцы. Он был в одних полурасстегнутых домашних шортах до колен, которые держались на его бедрах только благодаря хвосту. Девушку всегда забавляло, что во всех штанах Джоша есть дырка или клапан для пятой конечности. Когда ты всю жизнь жил с бесхвостыми, это действительно странно и смешно.

— Ты во мне дыру протрешь, — недовольно заметил квантр, не оборачиваясь. — Что ты пялишься?

— Хочу и пялюсь, — беззаботно ответила девушка.

Джош нервно дернул хвостом — мужчина-кот, ей-богу.

— Ты много воли себе взяла. Не забывай про ошейник.

— Забудешь тут, — вздохнула Саманта. — Ты оказался строгим и жадным хозяином.

— Чего это жадным?

— Такое красивое тело… А мне даже потрогать не разрешаешь, — надула губки она. — Жадина.

— И только-то? Ну потрогай!

Саманта тотчас подскочила на кровати. Неужели он и в самом деле разрешил? Ничего личного, чистая эстетика! Подошла, провела кончиками пальцев по длинной мужской спине, наслаждаясь гладкостью теплой кожи. Очертила лопатки, пробежалась по позвоночнику.

У Джоша задрожали руки.

— Зачем ты бреешься? — мурлыкнула Саманта, скользя пальцами под пояс шорт и обхватывая основание хвоста. Она прекрасно знала, что это эрогенная зона.

У Джоша по спине и плечам побежали мурашки. Волоски на руках встали дыбом.

— Прекрати, — хриплым голосом потребовал он.

Саманта прислушалась к ошейнику. Тот бездействовал, а значит, Джош на самом деле не хотел, чтобы она прекращала.

— Так зачем ты бреешься? — повторила вопрос она, разминая то место, где хвост переходил в тело.

— Чтобы сбрить щетину, — фыркнул квантр, опираясь на раковину руками. Чертова девка — приятно-то как! — Тупой вопрос.

— Ты не понял, — мягко ответила Саманта, отпуская хвост и скользя руками вперед. — Можно ведь удалить волосяные луковицы лазером навсегда. И не придется бриться. Нигде.

Провела пальцами по жестким волоскам внизу его живота, по-хозяйски обхватила мужской орган, который давно уже рвался в бой.

— Я мужчина, — прерывающимся голосом пробормотал Джош. — Для мужчины волосы — это нормально. Саманта, зарываешься. Отпусти!

— А если не отпущу?

Прикрыв глаза, уперевшись лбом между его лопаток, она облизывала губы и наслаждалась, лаская его бархатистую твердость.

— Сумасшедшая баба!

— Я всё еще твоя жена, — напомнила она тихо и почти робко. — Ты ведь так и не оформил развод?

Эти слова совершенно выбили его из колеи. Он мгновенно разозлился. Не на нее — на себя, за то, что слышать это было приятно. Жена? Да какая из этой шлюхи жена? Обманщица! Скользкая гадина!

— Жена, говоришь? — рыкнул он, разворачиваясь рывком. — Еще скажи, что хочешь меня, как жена!

— Хочу, — еле слышно отвечала она, пряча взгляд под ресницами.

От этих слов он потерял рассудок. Понимал, что будет жалеть, но заставлял ее опереться на раковину руками и задирал ее футболку. Она была горячей и настолько мокрой, что он не мог устоять. Жена! Потянул ее за бедра, заставляя чуть выгнуться, и медленно, осторожно вошел в такое желанное лоно. Ее жалобный стон был неожиданностью для обоих. Он испугался, что сделал Саманте больно, напугал ее… но она не вырывалась и не сопротивлялась, а наоборот, подавалась ему навстречу и снова тихо стонала. Чего она добивается? Для чего делает вид, что ей приятно?

— Не притворяйся! — заорал Джош, едва сдерживаясь, чтобы не придушить лгунью. — Я запрещаю притворяться!

— Я не притворяюсь, — проскулила Саманта, дрожа. Она и сама не ожидала настолько острых ощущений. — Джооош!

Он медленно вышел и резким грубым движением ударил ее членом вновь. Она снова всхлипнула, а потом зажала рот руками, заплакав. Это было слишком сладко для нее.

— Не закрывай рот, — жестко скомандовал он. — Не лги мне.

Какая прекрасная вещь этот ошейник! Саманта замотала головой, но тут же вскрикнула и убрала руки от губ — ее неслабо тряхнуло за непослушание.

— Пожалуйста, — хныкнула она. — Не надо!

Он снова двинул бедрами, почти с испугом понимая, что она вся выгибается, поднимается на носочки и вскидывает зад, буквально насаживаясь на его член.

— Уверена? Не надо?… или надо?

Вместо ответа она снова протяжно застонала, почти ложась грудью на раковину.

Джош шумно выдохнул. Мысли путались, в висках стучала кровь. Всё, что он хотел — это двигаться внутри нее, сжимать руками нежное тело, откинув светлые волосы, скользить губами по шее и упиваться ее стонами, которые она больше не сдерживала. Его пальцы дотронулись до мягких губ, и Саманта немедленно захватила их в плен, посасывая и прикусывая. Теперь уже не сдержал глухого стона он. Наглый хвост внедрился между их телами, толкаясь в дырочку ануса. Раньше бы Джош никогда себе не позволил подобного, но теперь, отобрав у Сэм свои влажные пальцы, только скользнул между ее ног, находя бусину клитора и одновременно проникая хвостом в ее зад. Она вдруг вся сжалась и запульсировала внутри, захлебываясь криком и отчаянно рыдая. Кончила? В его руках? Или опять притворяется? Джош уже этого не понимал, да и плевать. Он просто вбивался в ее сладкое трепещущее тело, мял его, выгибал, как хотел, оставлял багровую россыпь засосов на плечах, трахал ее хвостом и членом одновременно, да еще пальцы, испачканные в ее смазке, ей в рот засунул. Ее стоны и всхлипы будили в нем что-то настолько дикое, что никакого терпения у него не было, и он сам, кажется, никогда не испытывал такой бурный оргазм, как сейчас.