Дикарка у варваров. Песнь Сумерек (СИ) - Тигиева Ирина - Страница 29

Возмущение переполняло — дикарь, в развитии недалеко ушедший от неандертальца, чьи соплеменники сравняли с землёй древнюю китайскую святыню и убили моего Вэя, называет варваром меня! Но, наверное, я произнесла нечто святотатственное. Устремлённые на меня раскосые глаза "свиты" принца в буквальном смысле округлились, став чуть ли не больше моих собственных. А сам принц лишился дара речи — захлопал ртом, как котик, издавая похожие звуки. Но я уже зашла слишком далеко, и отступать поздно — да и не хотелось.

— Что? — вскинула подбородок. — Побежишь жаловаться папочке, что "варвар" тебя обидел?

Сжав пальцы в кулaчки, поднесла их к глазам, делая вид, что вытираю слёзы, и заскулила:

— Ме-ме-ме… варвар сказал, что у меня косые гла… — закончить "нытьё" не успела.

Рассвирепевший принц бросился на меня, как разъярённая гадюка, зашипев ничуть не хуже пресмыкающегося. Не готовая к нападению, я не успела отскочить, и он свалил меня с ног.

Но триумф каганёнка длился недолго. На тренировках мы отрабатывали освобождение из положения лёжа много раз — я тут же отбросила его коленом. Принц навзничь повалился на пол, опрокинув столик и расплескав тушь, заменяющую в каллиграфии чернила. Зарычав, попытался встать, но я уже накинулась на него сверху. Собралась придавить локтем горло и потребовать сдаться, но чьи-то сильные руки обручем обхватили со спины и оттащили от извивающегося отпрыска хана ханов. Тот немедленно подскочил, дёрнулся было ко мне, но разнявший нас тотчас выпустил мои плечи и встал между рассвирепевшим принцем и мной:

— Довольно, Тургэн. Ты сам его спровоцировал.

Я сначала подняла глаза, чтобы рассмотреть говорившего, а потом запрокинула голову. Ненамного старше принца, он был головы на две его выше, с широченными плечами и мускулистыми ручищами — неудивительно, что оторвал меня от моей «добычи», как пушинку.

— Уйди с дороги, Шона! — процедил принц.

— Понравилось лежать на полу? — я выглянула из-за плеча «миротворца».

Принц снова попытался на меня наброситься, но Шона снова меня заслонил и коротко бросил:

— Довольно.

Лицо принца побледнело, он яростно стиснул кулаки.

— Как ты смеешь приказывать мне, сын блудницы? Немедленно отойди или…

— …принц не простит, что ты не позволил ему снова быть побеждённым чужеземцем, Шона, — насмешливый голос принадлежал широкоплечему парню с поистине отталкивающей внешностью.

Грубое скуластое лицо, взгляд — наглый, на узких губах — пренебрежительная усмешка. Рядом с ним сидела миловидная девушка с длинными заплетёнными в мелкие косички волосами, тотчас шикнувшая:

— Не вмешивайся в это, Очир!

Здоровяк на неё даже не глянул. Неторопливо поднявшись, вразвалку подошёл к нам и демонстративно уставился на принца. Тот только усмехнулся — видимо, стычки между ними были не редкостью:

— Хочешь сказать, тебя чужеземец так легко бы не одолел, Очир? Что ж, померяйся с ним силой.

— Я вам что, спортивный снаряд? — снова пискнула я из-за плеча моего «защитника». — И сила здесь ни при чём — всё дело в ловкости. А в ней ни одному из вас со мной не сравниться!

— Ты совсем не умеешь молчать, латинянин? — полуобернулся ко мне Шона.

— Ловкость? — презрительно хмыкнул принц. — Уворачиваются только трусы!

— А не уворачиваются — неудачники, привыкшие получать оплеухи! — возразила я.

— Дерзкие слова для того, кто прячется за чужой спиной! — усмехнулся Очир и обратился к моему защитнику с небрежностью, будто отгонял собаку:

— Ты стоишь у меня на пути.

— Тогда попробуй меня сдвинуть! — отрезал тот.

— Прекратите, наконец! — подскочившая со своего места девица с косичками раздражённо топнула ногой. — Каган позволил латинянину быть здесь, значит, так тому и быть, нравится вам это или нет! Сейчас придёт мастер Тай, лучше всем сесть по местам!

По лицу принца промелькнула ядовитая ухмылка. Он обменялся едва заметным взглядом с Очиром, снисходительно кивнул и отвернулся, собираясь вернуться за столик. Но в то же мгновение Очир набросился на Шону, ударив кулаком ему под дых, а принц — на меня. Я увернулась от удара, сделав фляк назад и одновременно шарахнув принца ногой под подбородок. Он, охнув, опрокинулся на пол, а я, кувыркнувшись над его распростёртым телом, перелетела к Очиру, уклонилась и от его удара и, чтобы проучить за вероломство, полоснула ногтями по отталкивающему лицу. Очир заревел, как раненый як, снова попытался меня стукнуть, но уже отдышавшийся Шона рухнул на него сверху, сбив с ног. А мне под ноги бросился принц, но я подпрыгнула в воздух, снова приземлилась… и, заподозрив неладное, повернулась к двери. На пороге, слегка приоткрыв рот, замер седоволосый китаец в длинной тёмной одежде. Увиденное явно застало его врасплох: Шона и Очир — клубком на полу, рядом — наследник хана ханов, пытающийся дотянуться до меня, перевёрнутый столик, разлитая тушь и безмолвствующие "зрители".

— Добрый день, — брякнула я и поклонилась, сложив перед собой кисти рук, как мы делали в монастыре.

Китаец только хлопнул глазами и тонким голосом поинтересовался:

— Что здесь происходит?

— Это всё его вина! — Очир кое-как высвободился из медвежьих "объятий" Шоны, и, вытерев поцарапанную щёку, в бешенстве ткнул в меня пальцем. — А ногти в ход пускают только дети и женщины!

— Или тигры, — парировала я.

— Ты начал драку? — строго обратился ко мне китаец. — И поднял руку на принца Тургэна?

— Поднял руку? — хмыкнула я. — Скорее положил его на…

— Меня никто не трогал, — жёстко заявил уже поднявшийся на ноги принц. — Это — недоразумение.

— Недоразумение? — прошипел Очир, но, поймав взгляд принца, замолчал и яростно уставился на меня, будто надеялся, что я немедлено упаду замертво.

— Оюун? — китаец перевёл вопросительный взгляд на девицу с косичками.

Но та поспешно опустила глаза, а принц вскинул голову:

— Тебе недостаточно моего слова, старик?

Китаец тут же поклонился.

— Прости меня, принц. Начнём урок.

— Сэму сядет туда, — ханский отпрыск махнул рукой на опрокинутый столик.

— Только если поделишься тушью, о бесстрашный потомок великого Дэлгэра! — с издёвкой возразила я.

— Я поделюсь с тобой тушью, — Шона легко подтолкнул меня к столику, чуть не сбив с ног.

Двинувшийся к своему месту Очир, процедил какое-то ругательство, проходя мимо меня. А я повторила жест, каким вывела из равновесия Бяслаг-нойона — "не спущу с тебя глаз". Хотела показать средний палец, но передумала — что-то подсказывало, для этого ещё будет немало поводов. Поставив столик на ножки и подобрав с пола кисти и листы, я перевернула испачканную тушью подушку и села. Шона, придвинув столик к моему, поставил на край свой чернильный камень. А принц повелительно обратился ко всем:

— Любой, кто скажет о произошедшем хотя бы слово, будет сурово наказан. Это касается и тебя, мастер Тай.

Китаец снова поклонился и, подождав, пока каганёнок опустится на свою подушку, как ни в чём не бывало объявил:

— Сегодня начнём урок с изображения маленьких знаков. Возьмите кисть сяокай…

В ушах тотчас прозвучал голос мастера Ву: «Кисть сяокай ещё называют «миндальной косточкой». Она кажется хрупкой и незначительной, но без неё невозможно достичь почерка «тонкого золота»»… и я до боли в пальцах сжала тонкую ручку кисти, стараясь проглотить подступившие к горлу слёзы. Урок обернулся пыткой. Раболепный китаец, так непохожий на всегда приветливого мастера Ву, вызывал отвращение, и под конец урока я его почти возненавидела. Как и моих новых "приятелей"-монголов, то и дело бросавших на меня неприязненные взгляды. Как же сильно "приветствие" здесь отличалось от того, как меня приняли в монастыре. И я снова судорожно сглотнула, стараясь сдержать слёзы — Вэй… Но тут же стиснула зубы. Я отомщу! Ещё не знаю, как, но отомщу — чего бы мне это ни стоило.