Выбери любимый жанр

Однажды в Лопушках (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 26


Изменить размер шрифта:

26

— Привет, — из кустов высунулась рыжая голова. — А ты тут?

— Я тут, — я почесала щеткой спину. — А ты?

— И я тут… я того… спросить, может, надо чего?

— Надо, — я всучила котелок Васятке, а сама прихватила пару мисок. — Посуду мыть пойдем.

Васятка скривился. Нет, а чего он ждал? Что развлекать его стану? Объявился, вот пусть и помогает. К Васяткиной чести, отказываться он не стал, но смиренно поволок котелок к бережку, благо, тропинку, которая выводит за ограду, я еще днем отыскала. Та была узенькой, но натоптанной, что несколько смущало, ибо топтали её явно не ученые.

Тогда кто?

Усадьба-то заброшенная, а стало быть… стало быть, подозрительно все это. Но удобно. Тропинка огибала дом, выводя к той его части, которая некогда предназначалась для дел хозяйственных, а потому была мала, неказиста, и ныне почти полностью утопала в зарослях дикого винограда. Сквозь них мы пробрались к ограде, а там и за неё, к калиточке. Дальше тропинка вела через луг, по летнему времени богатый цветами. Солнце жарило. И над лугом стояла пьянящая смесь ароматов.

…надо будет вернуться сюда. Или вот прямо сейчас? Я кульбабу заметила на опушке леса, а еще дрок красильный, который самое оно днем драть. На лугу же клеверов полно, даже шуршащий имеется, который в наших краях не то, что вовсе редок, но и не так, чтобы частый гость.

Решено.

Управимся с посудой, травами займусь.

Права тетка, слишком уж я расслабилась после возвращения. Надобно как-то в себя приходить.

К речушке нашей мы спустились по пологому берегу, и Васятка, пыхтя от натуги, честно драл несчастный котелок песком. Правда, подозреваю, что не сильно это и помогло, но хотя бы совесть моя чиста будет.

С посудой мы управились. Надо будет бочку какую поставить с водой, ибо трижды в день сюда ходить замаешься. А бочку я видела. Вечером вот попрошу Важена воды в неё натаскать.

Или некроманта.

Я вытянулась на траве, радуясь солнышку. А Васятка с гиканьем в речку полез, окунулся, как был, с головою. Я ему даже позавидовала, решивши, что завтра тоже купальник прихвачу. Нет, будь мы дальше, я б и без купальника обошлась, но вот… усадьба нависала над берегом молчаливым свидетелем. И пустые оконные проемы взирали на меня с упреком.

И потому, оставивши Васятку возле реки, я поднялась к лугу.

Травы… травы ласкались.

И шелестел клеверок, прячась на самом дне зеленого моря, тогда как тонкие жесткие стебли донника тянулись к самому солнцу. По ним, отчаянно цепляясь, полз вьюнок, уже развесивший белые хрупкие колокольчики.

…вьюнок хорош в приворотных зельях, которые, конечно, запрещены, как и любые иные, на разум воздействующие…

— Девушка! — этот голос раздался откуда-то с опушки, благо, лес высился по ту сторону луга сине-зеленою плотною стеной. — Девушка, погодите! Не бойтесь…

Я прищурилась.

И глаза заслонила от слепящего солнца, подумав еще, что надо бы панамку какую взять, а то и вправду потом буду головной болью маяться.

— Я только спросить! — человечек, который выбрался из леса, чтобы в лугу увязнуть, гляделся… нелепо. Пожалуй. И именно это заставило меня насторожиться.

Во-первых, человек этот определенно был не нашинским, не лопушковским. Во-вторых, вспомнилось предупреждение Игоря, и… и что этот вообще здесь делает.

— Заблудился, — он шел через луг, спотыкаясь, отфыркиваясь и смахивая пот с высокого лба. Белая некогда панама его пестрела влажными пятнами. Как и белая же, некогда, футболка. Шорты, к счастью, белыми не были, зато поражали просто-таки несуразною длиной: заканчивались они где-то чуть ниже мотни, выставляя на всеобщее обозрение тощие покрытые курчавым волосом ноги.

Ноги пестрели царапинами.

И пятнами.

И… и носки вот белизну сохранили. Сверху. А вот ниже были мокры и черны. Никак, провалился куда.

— Я Васильев, — сказал человек, остановившись в десяти шагах. И согнулся, уперся руками в колени, дух переводя. — Извините… думал… срезать, да… заблудился. Васильев Иннокентий Константинович.

— Маруся, — я разглядывала его, раздумывая, стоит ли уже на помощь звать или, если что, сама справлюсь? Он ведь… несуразный. И уставший. Вон, исцарапался весь, небось, угодил на Безенскую падь. Там ельник старый, матерый, туда и местные-то соваться опасаются.

…хорошо, у Васятки ума хватило на берегу притаиться. Он, когда надо, совсем даже не дурноватый. Я спиной чувствовала Васяткин внимательный взгляд.

— О-очень приятно… а… у вас попить не найдется, а то… совсем…

— Там река, — сказала я.

— Пить из реки? — светлые брови, выделявшиеся на красном лице этакими полосками, сошлись над переносицею. — Нет… я… пожалуй… потерплю.

— А вы кто вообще? — я протянула руку к доннику, и тугой стебель сам в руку лег.

Может, ведьмы со стихиями не больно-то ладят, но у нас свои способы защититься. А человек этот мне, пожалуй, не нравился. Нет, опасности я не ощущала, скорее уж неприязнь, совершенно иррациональную, однако явную.

— Васильев я, — человек скривился. — Иннокентий Константинович.

— И?

Это имя мне совершенно ни о чем не говорило.

— Главный инженер… и совладелец компании… «Березовые дали». Слышали?

— Нет, — совершенно честно ответила я.

— Мы… там… строиться будем, — он махнул рукой.

— В лесу?

— В деревне. Уже провели расселение… начинаем. Вот, решил осмотреться на предмет… перспективности территории, — он окончательно успокоился и вспомнил, что является человеком серьезным, а потому и держаться надобно по-серьезному. — По плану тут деревня должна быть.

— Есть, — я отпустила донник.

Вот слабо верилось, что главный инженер и совладелец компании станет собственноручно душить меня на лугу. Или домогаться. Судя по красному его лицу и одышке, ему давно уже не до домогательств.

— Там, — я махнула в сторону Лопушков.

— А я по дороге шел… тут дорога… старая… а потом… вдруг вот сошел… сам не знаю, почему сошел, — он стащил с головы панаму и вытер мокрое лицо. — И недалеко вроде, а заблудился.

Я кивнула.

И такое бывает.

— Так… может… — Иннокентий Константинович поглядел на меня. — Проводите?

— Извините, не могу. Мне на работу надо.

— А где вы работаете?

Я указала на усадьбу.

— Экспедиция здесь.

— Экспедиция? — на лице Иннокентия Константиновича появилось премрачное выражение. — Историки?

— Маги. Аномалию изучать будут. Энергетическую.

— Здесь? — он ткнул пальцем в луг.

— Там, — я опять указала на усадьбу.

— А… если там… тогда ладно… а до деревни как выйти? Или, может… вы все-таки проводите? Я заплачу!

Не то чтобы мне стало жаль этого человека, но через луг я его перевела.

— Вон там, — в тумане на краю поля прятались крыши. — Идите прямо, не собьетесь.

— Спасибо, — Иннокентий Константинович напялил панаму. А когда отошел, то проворчал: — Что за глухомань…

Вот ведь странные люди.

Глухомань как есть. Обыкновенная. Лопушковская. И вообще, не нравится наша, собственную заводи.

— Марусь, — Васятка подобрался со спины и дернул меня за руку. — Он плохой, Марусь.

— Да уж поняла.

Хорошего человека лес не заплутает.

— Не… — Васятка дернул тощим плечом. — Он… очень плохой. Надо мамке сказать. Я… побегу?

Я нахмурилась.

Вот почему-то опять Игорька припомнила.

— Предупредим, — сказала я и взяла Васятку за руку. — Вечером… а пока давай, помогай.

Он вздохнул, но спорить не решился. И это само по себе насторожило.

Глава 14 Где речь идет о сложных родственных взаимоотношениях

Родственники — не аппендицит, просто так не отрежешь.

Из интервью одного очень заслуженного хирурга о его достижениях и роли в оных семьи

Беломир Бестужев выбрался из автобуса и с наслаждением вдохнул раскаленный воздух вокзала. Пахло бензином, сигаретами и горячим асфальтом. Еще людьми, которых оказалось неожиданно много.

26
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело