Изменить будущее (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/58
- Следующая
– Мы потом с вами поговорим, Татьяна Валентиновна.
– Да, что я то?! – Повторила та, чуть не плача.
Послышались тоскливые звуки сирены скорой помощи и вскоре появились санитары с носилками.
– Я сам, – сказал я поднимаясь.
– Я тебе дам, сам! – Сказала директор. – Укладывайте.
Меня вынесли из медпункта на носилках и я увидел свой класс, стоящий в коридоре в полном составе. От стыда я закрыл глаза, но знакомый голос сказал:
– Ссыкло!
– Гребенников! – Воскликнула директор. – У него температура сорок!
Дальнейшего их разговора я не слышал, потому что провалился в бредовое беспамятство.
В инфекционке "больницы рыбаков" я провалялся все каникулы. Посетителей в палату не пускали, перемигивались с родителями через окно. Через окно же мне передали и новогодний подарок. Родители купили фотоаппарат.
Как шутил папа: "Хочешь разорить друга, подари фотоаппарат". Но сам хотел и купил фотик для нас обоих.
К нему столько всякого нужно было… Увеличитель, ванночки, проявители-закрепители, фотоплёнка и фотобумага, глянцеватель. Но глянцевали мы, помнится, на стекле. Ах да, фонарь красный, бачок для проявки плёнки.
За две недели изоляции, я всё хорошенько обдумал и немного привык к своему новому состоянию.
Очень тяжело было говорить и вести себя, как мальчишка. Да и взгляд…
Лечащий врач, молодой, по моим старым меркам, парень лет тридцати, разглядывая мои склеры удивлённо отстранился и спросил:
– Ты, что такой суровый?
– Болею, – прошептал я и он, усмехнувшись, расслабился.
– Шутишь, это хорошо, – бодро сказал он.
– А не шутишь – плохо, – продолжил я хмуро.
Врач скривился.
Медсестра, та вообще, чуть не, как она сама сказала: "Не родила", когда я схватил её за руку. Я дремал и почувствовал какое-то движение надо мной. Открыв глаза, я увидел протянутую ко мне руку, и машинально схватил её за запястье. Хорошо хоть не надломил. Бедняжка пришла ставить мне капельницу и пыталась разбудить. Рефлексы, блин.
Короче, я вышел из больницы с головой более менее вставшей на место. А так, честно говоря, едва не сошёл с ума от мыслей и чувств. Основная мысль была: "Нахрена козе баян?".
Мне и так было неплохо в том теле. Да, доживал, как говориться, хотя и чувствовал себя вполне себе не плохо, и вдруг начать переживать заново то, что уже прошло? Всю жизнь заново? За что мне эта канитель? Хоть бы ещё чужую… В чужом теле… А в своей чего я не видел?
Что-то кардинально менять в себе или жизненном пути, я не видел смысла. Я делал то, что требовалось, по обстоятельствам и особо вроде как не напортачил. Всё уже сложилось и семья и дети, а сейчас? Вдруг что-то пойдёт не так? Так думал я, возвращаясь в отчий дом на такси с отцом и матерью.
Что-то не так уже пошло. Попав в больницу я не встретился со своей первой настоящей любовью Светланой, с которой мы "продружили" до моего первого курса института. Это в той жизни, а в этой они пришли к нам домой покупать Большую Советскую Энциклопедию, а меня нет. Ай-яй-яй!
А мне тогда она очень понравилась. Я на неё запал и вскоре мы уже "дружили по серьёзному", как говорил папа. Но без… Э-э-э… "Излишеств". Она была младше меня на год, да и я ещё не думал о том. Какие могут быть "излишества" в шестнадцать лет?
А сейчас жизнь пошла наперекосяк.
Когда я узнал от родителей про "Энциклопедию", я загрустил.
– Ты чего? – Спросила мама. – Жалеешь? Самой жалко, но… То надо, это… Ты уже большой.
– А? Да нет. Это я так… Каникулы прошли и в школу завтра.
Я вдруг понял, что и "слава богу", что мы не встретились со Светланой. У девчонки жизнь потом пошла "поломатая". Она долго не могла мне простить мой уход. Но сделать тогда я с собой ничего не мог. Встретил свою единственную и неповторимую и как отрезало. Вчера любил, сегодня нет. Одномоментно.
Я вздохнул полегче.
– Да ладно тебе вздыхать, – сказал отец. – Зарядку там делал?
– Делал, пап, – сказал я, умолчав, что не только зарядку, а ещё и короткий комплекс китайской тайцзыцюань, и пять элементов цигун.
До воспаления у меня не дошло, но ангина была шикарной, по словам врачей. Аж консилиум собирали.
Когда я в больнице рано утром делал комплекс тайцзы, медсестра позвала дежурного врача, опасаясь, что у меня "поехала крыша". Такое, как мне потом рассказала она же, у них случается часто. Человек сходит с ума от всякой фигни, оказывается.
Врач спросила меня, что это? Я рассказал, что видел в журнале "Наука и жизнь". Что-то типа йоги. Гимнастика, такая лёгкая. Лечащий врач, приглашённый дежурным, сказал, что: "лёгкая – это хорошо… А тяжёлая для здоровья – плохо. Особенно после ангины". Я согласился. Но за моими движениями руками и ногами всё же приглядывали.
Однако комплекс я делал красиво и гармонично, в синей пижаме это смотрелось очень по-китайски, и врачи сняли меня с контроля. Несколько выздоравливающих тоже присоединились ко мне, но меня скоро выписали.
На следующий день, когда я вышел из подъезда, меня поджидал Валерка. Он вышел из своего подъезда и сходу спросил:
– Оклемался? Что было?
– Ангина, – сказал я.
– Классно ты грохнулся. Прямо башкой об пол "хрясь"! Хрен так повторишь. Как мозги?
– Валер, пошёл нах, – Сказал я, стараясь не обращать на него внимание.
– Чо! – Дёрнулся он в мою сторону, пытаясь взять на испуг, но, видя, что я не реагирую, остановился и прищурился.
Я прошёл мимо.
В той жизни мы с ним постоянно, класса до восьмого, дрались и он побеждал, потому что был старше и наглее. Поэтому он, как бы, верховодил во дворе. Кроме него только Славка был старше нас на три года и считался абсолютным авторитетом.
Однако в восьмом классе я вымахал и даже на физкультуре побеждал в борьбе нашего Женю Рошкаля, здоровенного парнишку, занимавшегося классической борьбой.
Я уже пять лет занимался самбо, а он только два года борьбой, вот и побеждал, пока Женя не стал кандидатом в Олимпийскую сборную Советского Союза. Поэтому наши взаимоотношения с Валеркой к девятому классу несколько выровнялись. Я хоть был и не драчливым, но он, видимо, понимал, что если дойдёт до драки, ему несдобровать. Он походил немного в тот же клуб, что и я, но вскоре бросил. Но мой потенциал его вразумил. Сейчас он по привычке меня поддразнивал, зная, что первый я драться не полезу, а тут и вовсе сник.
– Ну ты чо, Дрозд.
– Дрын через плечо, Грек. Веди себя прилично. На тебя дети смотрят.
Валерка ошарашено посмотрел на пробегающих мимо нас второклашек.
– И чо?
– Ты повторяешься, Грек.
Он озадаченно стих.
Сегодня снова первым уроком стояла химия.
В кабинет без учителя не впускали. Раковины с водяными смесителями так и притягивали нас похулиганить.
– Ну, что Шелест, может расскажешь нам про азот, – коварно спросила меня химичка. – Ты же учил?
– Я-то учил, Татьяна Валентиновна, да уже и забыл.
– А на экзамене, тоже это скажешь? Иди-иди к доске. У тебя условно-досрочная четвёрка.
Я вылупился на химичку… Ничего себе… "условно-досрочная"… Термины то какие!
Не успев сесть за свою вторую парту в центре, я шагнул к доске.
– Азот, – начал я, – химический элемент….
В классе послышались смешки.
… пятой группы периодической системы Менделеева с порядковым номером семь. Обозначается латинской буквой "N". Атомная масса азота 14. Строение атома два – пять.
Я нарисовал.
– Молекула состоит из двух атомов…
– Так… Это знаешь. Зазубрил в больнице? Похвально. Свойства?
Я рассказал всё, что я знал про азот, а про азот я знал много, потому что по своей первой, инженерной специальности изучал рефустановки и работал на них и нахватался в своё время аммиака, мама не горюй.
Рассказав про взрывчатые вещества, которые я изучал по своей второй специальности, я уже начал было повторятся, как прозвенел звонок.
- Предыдущая
- 2/58
- Следующая