Могильщики талантов (СИ) - Гаврюченков Юрий Фёдорович - Страница 18

За этим комментарием следовал такой поток ругательств, что настроение ушло глубоко в минус. «Зачем я это читал? — схватился за голову Алексей. — Как мне это теперь развидеть?»

Но развидеть возможности не было. Требовалось время, чтобы затереть новыми впечатлениями оставленные на душе рубцы. Для редактора-составителя, который пять дней в неделю ходил в офис читать самотёк, было особенно полезно узнать мнение форумного эксперта.

С чувством глубокой подставы Астролягов отвёл ошалелый взгляд от монитора и протяжно вздохнул. В мире не было ничего хорошего. Виртуальная реальность не содержала ни крохи милосердия, но ведь могла существовать редакторская эмпатия и сострадание в реальном мире?

— Надо иметь смелость ответить прямо. Прямолинейность сглаживает углы, — сказал Григорий, когда Алексей обратился к нему за помощью. — Я часто пишу самотёчным авторам, дескать, не хочу, чтобы предприятие тратило средства на производство и хранение лежака только потому, что мне было неудобно огорчить вас отказом. Лучше всего, когда МТА работает напрямую с читателем, минуя издательство, редакторов, оптовиков и прочих паразитов! Пусть торгует своими книжками в электричке или в интернете. Без нас.

— Значит, разбазаривание чужих денег для спасения своей души — не наш метод?

— Этим ты себя только погубишь. Посылай графоманов к конкурентам, — отмерил, как отрезал, Григорий. — Жалеть их не надо, они тебя не пожалеют в случае чего, — он вздохнул и сказал с сердцем. — Ведь просишь дебилов сделать роман по-человечески. Нет, они сделают, как им Бог на душу положит. Учитывая, что Бога нет и души, соответственно, тоже нет, страшно представить, кто и на что у них положил. Самотёчные авторы практически все такие. Доверять можно только своим, да и на них-то надеяться особо не стоит.

Начиная осознавать, что внутреннюю инструкцию писали люди с большим опытом чтения самотёка и общения с творцами, редактор-составитель приступил к работе.

«Да не уподоблюсь никому из них вовек!» — утвердился Астролягов, нашёл оутлуке письмо МТА с романом, который успел освоить, и открыл окно для ответа.

«Отказ издательства — это повод написать лучше, а не причина для обиды», — набрал он.

После покушения дизайнер нарисовал плакат «Муж-графоман — горе в семье», который Ната повесила над столом. Собираясь домой, коллектив редакции фантастической и детективной литературы заглянул в отдел городской прозы.

— Что ты обычно отвечаешь на самотёк, который тебе не подходит? — Астролягов решил закрыть незавершённый гештальт сегодняшнего дня, пока не прозвенел звонок и злой завхоз не выгнал редакторов на мороз.

— Я не знаю плохих слов, поэтому за меня отвечает робот, — застенчиво призналась Ната. — В письме забита шаблонная формулировка, что ваш текст нам, к сожалению, не подходит. Труднее бывает найти ответ на предъявы бездарей в реале, но я стараюсь. А если не нахожу слов, бью автора стулом по башке.

Все сразу безоговорочно поверили. Обломки вчерашнего стула валялись в углу, неубранные.

— Кстати, как поживает Катя, ты ей звонила? — проявил участие и заинтересованность в судьбе коллеги вежливый Игорь.

— Я к ней заходила с утра. Зашили, как в лучшем ателье, — вздохнула Ната. — Девятнадцать швов. Лицо как подушка. Всё в бинтах и красках. Бодрится, рвётся выйти на работу. В больнице лежать не хочет, дома тоже. Говорит, у нас весело.

Алексей утёр холодный пот.

— Пусть больничный отсидит дома, — посоветовал Игорь. — Во-первых, не будет пугать народ в транспорте. Во-вторых, может написать для нас боевик. Если будет писать по десять-пятнадцать тысяч знаков в день, конечно, — поспешил добавить он.

— Теперь Катя может написать городской триллер «Рожа, с которой я живу», — сказал Григорий.

— Несомненно, — Ната не выразила никакого сочувствия к девушке-бульдожке, с которой годами работала в одной комнате. — Только она могла бы начать писать значительно раньше. С младших классов средней школы.

У Астролягова уши свернулись в трубочку. Он схватился за голову и убежал с воем в туалет.

— Слабак, — услышал он напоследок реплику Григория, а что сказала Ната, разобрать не удалось.

— Ты что там строчишь, письма авторам?

— А? — Алексей испугался, застигнутый за развитием «Письмовника», от которого не мог оторваться с начала рабочего дня. Изучение наследия Плоткина и дополнение своими примерами оказалось чертовски увлекательным занятием.

— Чего ты молотишь, как из пулемёта?

— Тренируюсь в мастерстве тонких намёков. Чего-то вчера не нашёл у Вени готовых рецептов. У него одно сплошное посылание в дальний путь окольными путями, но всё равно посылание открытым текстом, практически. Это не культура отказа, а виктимное поведение.

— Смотря как отказывать автору, — рассудительно ответил Тантлевский. — Высокая культура отказа есть умение однозначно дать понять, что чаяния напрасны, но при этом обойтись без разрушительных последствий. От нас требуется тактичность и деликатность. Даже низкая культура отказа не подразумевает хамства. Неумение говорить «нет» может проявляться в форме вежливых обещаний, заведомо невыполнимых, чтобы в последний момент кинуть поверившего. Правда, это не лучший способ действия, потому что автор обидится, хотя и не станет мстить.

— Ты же сам говорил не обижать авторов.

— Не надо им грубить. Отвечай аккуратно, обиняками, но проводя жёсткую линию, чтобы не давать несбыточных надежд.

Григорий, который с интересом прислушивался, разогнулся из-за компьютера и скривил губы в гримасе сарказма:

— Гони взашей, если текст не понравился, — потянулся он, сплёл пальцы, хрустнул ими. — Нефиг. Ползаешь перед авторами на карачках, как последний тамплиер перед Бафометом, а они на тебя знай поплёвывают. Не ведись на их мольбы и уговоры. Кончай надежды разом.

— Вот именно, — сказал Игорь. — Автора надо посылать так, чтобы он ушёл и не возвращался. Как писал советский прозаик Анатолий Рыбаков, есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы. Вот, Катя не завернула с порога писучего идиота, в результате, оба утопли по уши в проблемах с непредсказуемыми последствиями. Не будь как Катя!

— А кем? Как Веня? — Алексей хоть и упрямился, но по факту чтения самотёка не мог не согласиться с более опытными коллегами.

— Ну… — Игорь пожал плечами. — Возможно, что и как Плотников.

— И что случилось с бедным Веней? — снисходительным тоном, переходящим в сарказм, осведомился Алексей.

— Он утонул, — с президентским лаконизмом ответствовал Игорь и перешёл к делу. — Тебе от Вени прощальный поклон. Художник прислал эскиз. Я показал его Черкезишвили. Черкизон сейчас одобрил, так что пошли к дизайнеру делать обложку.

В издательстве «Напалм» работники были чётко расставлены по иерархической лестнице. Первый этаж сдавали в аренду, чтобы чужие не шастали. На втором, самом удобном, разместилась администрация и бухгалтерия. Редакторы сидели на третьем этаже. Четвёртый, последний в бывшем доходном доме, занимали дизайнеры, верстальщики и прочая шелупонь наподобие штатной корректуры. Выше был только чердак, там жили голуби — души авторов, умерших без публикации.