Хрустальный монарх (СИ) - "Face against the wind" - Страница 2

— Знаешь, это испытание ведь было последним… Я видел, как прошедших испытания отправляют к алтарю Шалтис в ночь на полнолуние — а оно завтра. Даже не знаю, что нас с тобой ждёт.

На лице Киры читались волнение вперемешку со страхом, хоть он и старался выглядеть непринуждённо. Мне нравилось в нём это — не поддаваться страху, чтобы не сеять его среди других.

— Да. Не знаю, что там происходит, но сам знаешь, чем кончится. После того, как туда отправили Рику, мы её больше не видели. Как и всех, кто был до неё.

Кира кивнул, нахмурившись, но всё так же улыбался поджатыми губами. Не знаю, справедливо ли говорить так, но мы уже просто привыкли к тому, что кто-то из нас постоянно уходит, и всё же я с уверенностью могу сказать — каждая смерть оставляла на нас страшный отпечаток. Единственное утешение — младших особо не трогали, так что детей ещё не приходилось оплакивать. Надеюсь, так оно и останется.

Что ж… Последнее испытание пройдено. Я убил человека. Сомнительное достижение, но надо бы проверить таблицу, может, появилось что новое. Нам всем в раннем возрасте наносят этот божественный рисунок чуть ниже затылка, открывая доступ к улучшению своих «характеристик». Таблица же каким-то образом позволяла нам не закоченеть на таком лютом холоде, не нося практически никакой тёплой одежды, но как это работает самим понять было сложно. А культисты с нами особо не разговаривали. Коснувшись своей шеи сзади, я активировал интерфейс. Частички голубоватого эфира потянулись вперёд, сложившись передо мной в полупрозрачную, едва светящуюся панель. Её видел только я, так что взаимодействие с этой божественной штукой со стороны выглядело забавно.

Повышение уровня. Текущий уровень — lvl 2.

Раса: Человек.

Возраст: 19.

Характеристики:

Сила — 2.

Ловкость — 4.

Выносливость — 3.

Интеллект — 4.

Доступные очки характеристик: 4.

Получено достижение — «Убийца ближнего».

Открыт навык — «Подлый удар (1 lvl)».

Я скрипнул зубами. Не думал, что даже собственная таблица будет так давить на больное. Но впервые за всё это время я повысил уровень — обычно все к моему возрасту достигают второго уровня, но, всё же, некоторые не добиваются этого успеха. Не знаю, действительно ли так сложно повышать уровень во всём другом мире, но у нас, на Севере, это было крайне сложно. Мы почти не вступали в сражения с монстрами, которых культисты не пропускали в пределы нашей общины, и тех схваток, входящих в список наших испытаний, было достаточно лишь для того, чтобы добраться до второго уровня. Я так думал, по крайней мере. Два доступных очка характеристик я вложил в силу, два оставшихся — в ловкость. На выносливость и интеллект я не жаловался, ловкость была моим предпочитаемым атрибутом, а вот сила хромала. Я не был слаб, но по системе таблицы показатель силы был самым средним, ни больше, ни меньше. Бросив взгляд на особый навык, который висел в списке столько, сколько я себя помню — «Сновидец», я закрыл таблицу характерным жестом, смахнув её ладонью вниз.

Кира тоже копался в своих данных. Вряд ли там было что-то новое, но он каждый вечер вот так проводил время, разглядывая свои характеристики, задумчиво вычитывая в них что-то.

— Что ж, давай спать. Если нас завтра и ждёт что-то, то лучше встретить это выспавшимися. — Кира со вздохом развалился на кровати, небрежно смахнув таблицу, и, положив руку на лоб, уставился в потолок. Держа в руках соломенную куклу, сделанную Наной.

Согласившись, я отвернулся к стене. Наверное, я переживал о Кире больше, чем о себе. Я проходил испытания легче, чем остальные — всегда везло, всегда успевал, рука ни разу не дрогнула. Кира же… Был настоящим везунчиком, буду честен. И уж если завтра нас заставят драться, хотя мы знаем — или надеемся, что знаем — что это не так, я не представляю, что буду делать.

С этой неприятной мыслью, под колыбельную, что звучала для младших, я и не заметил, как заснул.

***

Мне снова снился тот же сон, который я часто вижу в последнее время. О море. Я стоял на берегу, под светом полярной звезды на ночном небе, и смотрел на лунную дорожку, утекающую за горизонт. А где-то вдали шла девушка. Я не мог разглядеть её, но мне всегда нравилось думать, что это мама. Белое платье, белоснежные волосы… В этом она похожа на меня — такая же белая и холодная. Она была неуловима — я много раз пробовал пойти вслед за ней по этой тропе из света, но никогда не мог подобраться к ней ни на шаг.

И она всегда пела песню. Колыбельную, похожую на ту, что звучала в нашем доме, но всё же чем-то отличную от неё. Эта была более… Звучной и громкой, девушка словно звала меня за собой. Не знала, наверное, что я не могу дойти до неё, или это я никогда не заходил достаточно далеко…

В этот раз я решил, что просто посижу на берегу и посмотрю на звезды, послушаю её чарующий голос и отдохну хотя бы во сне. Довольно этих бессмысленных преследований, уже давно не несущих в себе никакой надежды на успех. Но в этот раз…

Поднялся ветер. Не сильный, похожий на бриз, но отнюдь не приятный. Ветер был холодный, и пускал по воде рябь, стремящуюся прямо ко мне. В какой-то момент я заметил, что девушка остановилась. Я попытался вглядеться в неё, надеясь увидеть во сне что-то новое. И я был прав.

Девушка развернулась. Ветер поднял её волосы, которые как на зло скрыли лицо. Она снова начала петь, но теперь это звучало не из моря.

Она пела в моей голове.

Утро было обычное — серое, облачное и безмолвное. Я проснулся раньше, чем обычно, поэтому многие ещё спали. И всё же нашлись те, кому не спалось так же, как и мне — слышались тихие, неразборчивые разговоры, шелест соломы, треск огня в очаге. Кира, всё же, валялся как убитый, несмотря на все его тревоги о сегодняшнем дне. Он умудрился перевернуться на живот, растолкав солому на пол, и глубоко дышал приоткрытым ртом. Балбес… Даже во сне умудряется поднять настроение.

Но спать нам пришлось недолго. Дверь в дом распахнулась, и внутрь вошла колонна из четырёх детей, укутанных в тучные шубы, ещё совсем юных, закрывали которую пара мужчин в шкурах и жрица, облаченная в изящный тулуп. Новички уже не сопротивлялись, пугливо подчиняясь культистам, и озябше тряслись. Кира появился за моим плечом, недовольно поглядывая на вошедших. Девушка, что пела колыбельные, распахнула руки, зовя детей к себе, и те без тени сомнения, словно узрев в ней родную мать, кинулись в объятия. Думаю, любой с ходу поймёт, кто здесь свой, а кто — нет. Мужчины смерили всех нас суровым взглядом и вышли, жрица же села на колени перед нами и добро улыбнулась.

— У нас пополнение, мои ребятишки. Пожалуйста, будьте добры с новичками, они ведь ещё боятся нас. — жрица окинула детей материнским взглядом. Почти настоящим. — Буду надеяться, что вы подружитесь. Помните — все мы служим великой цели, так что не ссоритесь и будьте послушными… И да благословит нас Шалтис своим милосердием.

Её слушали с откровенным недовольством. Жрицы считали себя нашими матерями и просили, чтобы мы так их и называли, но стоило хоть одной из них появиться на «нашей» территории, как все только теснились по углам и отводили взгляды. Жрицы этого словно не замечали, продолжая строить из себя любимых всеми матушек. Тошно.

Когда эта несостоявшаяся родительница закончила интересоваться нашей жизнью и, наконец, ушла из нашего дома, все как один столпились вокруг новичков и стали жадно расспрашивать о внешнем мире. Каждый раз мы забываем, что новички всегда до жути напуганы и едва могут связать собственные мысли во что-то внятное, не то чтобы что-то рассказать. Но что поделаешь, эти дети были нашим единственным способом узнать хоть о чём-то, что происходит за пределами нашего севера.

Но когда все удовлетворили своё любопытство, начался следующий этап знакомства. Те, что постарше, стали объяснять новеньким в какое место те попали. Мне всегда было сложно в эти моменты — детям всего лет по девять, в лучшем случае, ни один из них не заслужил такой участи. Никто из нас. И нам приходилось безо всяких прикрас, прямо в лоб, сообщать им обо всём, что происходит в культе. Будь наша воля, мы были бы мягче, но таковы правила — это, видимо, было первым испытанием для детей в глазах этих фанатиков. Так что, если кто-то из новичков не будет знать чего-то, то достанется всем, и в особенности нам, старшим.