Северное сияние. Юбилейное издание с иллюстрациями - Пулман Филип - Страница 2

Раздался низкий голос:

– Лорд Азриэл еще не прибыл?

Это был Магистр. Лира, затаив дух, увидела, как деймон слуги (собака, как почти у всех слуг) подбежал к его ногам и уселся, а потом показались и ноги Магистра, как всегда в поношенных черных туфлях.

– Нет, Магистр. И никаких известий из Аэродока.

– Полагаю, он будет голоден. Проводите его прямо в Зал, хорошо?

– Слушаюсь.

– Вы налили для него графин особого токайского?

– Да, Магистр. Урожая тысяча восемьсот девяносто восьмого года, как вы приказали. Его светлость очень любят это вино.

– Хорошо. Теперь можете идти.

– Лампа нужна, Магистр?

– Да, лампу оставьте. Во время обеда не забудьте, пожалуйста, поправлять фитиль.

Дворецкий слегка поклонился и пошел к двери; его деймон послушно затрусил следом. Из своего ненадежного укрытия Лира видела, как Магистр подошел к большому дубовому гардеробу в углу, снял с вешалки мантию и с трудом надел. Магистр был человек могучего сложения, но ему давно перевалило за семьдесят, и все движения его были медленными и скованными. Деймон Магистра имел облик ворона и, как только мантия была надета, спрыгнул с гардероба и, по обыкновению, уселся на правом плече.

Лира чувствовала, что Пантелеймон вне себя от тревоги. Сама же она ощущала приятное волнение. Гость, упомянутый Магистром, лорд Азриэл, приходился ей дядей, она им восхищалась и очень боялась его. По слухам, он имел касательство к высокой политике, секретным исследованиям, к войне в отдаленных краях и появлялся в колледже всякий раз неожиданно. Он был суров, и, если бы застиг ее здесь, не избежать было бы тяжелого наказания. Но Лиру это не смущало.

И тут она увидела такое, что забыла обо всем.

Магистр достал из кармана сложенную бумажку и положил на стол. Потом вынул из графина с золотистым вином пробку и, расправив бумажку, высыпал из нее в графин белый порошок, после чего бумажку скомкал и выбросил в огонь. Потом вытащил из кармана карандаш, размешал им вино, чтобы полностью растворился порошок, и заткнул графин.

Его деймон тихонько каркнул. Магистр что-то ответил вполголоса и, прежде чем выйти, взглядом из-под нависших бровей обвел комнату. Лира шепнула:

– Ты видел, Пан?

– Конечно, видел! Скорей уходим, пока Стюард не пришел!

Но тут в дальнем конце Зала коротко прозвенел колокольчик.

– Это Стюард! – сказала Лира. – Я думала, у нас больше времени.

Пантелеймон быстро подлетел к двери Зала и сразу вернулся.

– Стюард уже там, – сказал он. – А через другую дверь не выйдешь…

Другая дверь – куда ушел Магистр – вела в оживленный коридор между Библиотекой и Комнатой Отдыха Ученых. Сейчас там было полно людей, они надевали мантии к обеду или спешили в Общую Комнату, оставить свои бумаги и портфели перед тем, как идти в Зал. А Лира намеревалась уйти обратно через Зал, рассчитывая, что у них еще есть несколько минут до звонка.

И если бы она не увидела, как Магистр сыплет в вино порошок, то, может быть, и рискнула бы рассердить Стюарда или незаметно прошмыгнуть по людному коридору. Но она была растеряна и не знала, что делать.

Она услышала тяжелые шаги по помосту. Стюард шел сюда – убедиться, что вино и мак готовы для послеобеденного отдыха Ученых. Лира кинулась к дубовому гардеробу, залезла в него и закрыла дверь как раз в ту секунду, когда вошел Стюард. За Пантелеймона она не опасалась: стены в комнате были темные, и он всегда мог спрятаться под креслом.

Она услышала свистящее дыхание Стюарда и через щелку неплотно прикрытой дверцы увидела, как он поправляет курительные трубки и осматривает графины и бокалы. Потом он пригладил ладонями волосы на висках и что-то сказал своему деймону. Он был слугой, а деймон его – собакой. Но слуга он был высшего разряда, и собака – тоже. Деймон его имел вид рыжего сеттера. Он что-то подозревал и бегал по комнате, словно почуяв непрошеного гостя, но, к большому облегчению Лиры, гардеробом не заинтересовался. Лира боялась Стюарда, который ее дважды бил.

Она услышала тихий шепот; видимо, Пантелеймон пролез к ней.

– Теперь придется сидеть здесь. Почему ты меня не слушаешься?

Она не отвечала, пока не ушел Стюард. Его обязанностью было обслуживать верхний стол; она услышала, как входят в Зал Ученые, гул голосов, шарканье ног.

– И хорошо, что не послушалась, – прошептала она в ответ. – Иначе не увидели бы, что Магистр отравил вино. Это ведь токай, про который он спрашивал Дворецкого! Они хотят убить лорда Азриэла!

– Почем ты знаешь, что это яд?

– Конечно, яд. Ты же помнишь, он велел Дворецкому уйти до того, как высыпал? Если бы не яд, он бы сделал это при Дворецком. Я знаю, тут что-то затевается – что-то политическое. Слуги об этом который день говорят. Пан, мы можем предотвратить убийство!

– В жизни не слышал такой чепухи. Как ты высидишь четыре часа в этом душном гардеробе? Дай-ка вылезу, загляну в коридор. Скажу тебе, когда там будет пусто.

Он вспорхнул с ее плеча и маленькой тенью мелькнул перед освещенной щелкой.

– Напрасно, Пан, я остаюсь, – сказала она. – Тут еще какая-то мантия. Положу ее на пол и устроюсь поудобней. Я должна увидеть, чем они занимаются.

Она осторожно поднялась с корточек и, стараясь не шуметь, пошарила вокруг. Гардероб оказался просторнее, чем она думала. Здесь висело еще несколько мантий, по большей части шелковых, некоторые – оторочены мехом.

– Интересно, это все – Магистра? – прошептала она. – Когда ему дают ученые степени в других местах, наверное, дают и красивые мантии, а он их тут держит и наряжается… Пан, ты правда думаешь, что там не яд?

– Нет, – ответил он. – Я тоже думаю, что яд. И думаю, что это не наше дело. И думаю, что из всех твоих глупостей это будет самая большая, если ты встрянешь. Нас это не касается.

– Ерунда, – сказала Лира. – Буду сидеть здесь и смотреть, как его отравляют?

– А ты не сиди здесь.

– Ты трус, Пан.

– Конечно, трус. Позволь спросить – ты что задумала? Выскочишь и выхватишь бокал из его дрожащих пальцев? Какой твой план?

– Нет у меня плана, ты прекрасно это знаешь, – тихо огрызнулась она. – Но я видела, что сделал Магистр, и теперь у меня нет выбора. Ты ведь, наверное, слышал про совесть? Могу я сидеть в Библиотеке или еще где и ковырять в носу, зная, что тут творится? Да ни за что, можешь быть уверен.

– Ты с самого начала это задумала, – сказал он, помолчав. – Хотела спрятаться тут и подсматривать. Как же я раньше не догадался?

– Ну, хотела. Все знают, что тут у них какие-то секреты. Какой-то ритуал или еще что. И я хотела узнать.

– Не наше это дело! Хотят секретничать – пусть их, а ты будь выше этого. Прячутся и шпионят только глупые дети.

– Знала, что ты так и скажешь. Хватит занудничать.

Оба замолчали. Лире было неудобно сидеть на жестком полу гардероба, а недовольный ее упрямством Пантелеймон трогал своим временным усиком одну из мантий. Противоречивые мысли теснились в голове у Лиры, и больше всего на свете ей хотелось поделиться ими со своим деймоном, но мешала гордость. Ничего, попробует разобраться в них без его помощи.

На первом месте была тревога, и тревожилась она не за себя. В неприятности она попадала часто и привыкла к ним. Сейчас она тревожилась за лорда Азриэла и не понимала, что все это значит. Он не часто посещал Колледж, а времена сейчас были напряженные, и вряд ли он явился только для того, чтобы поесть, выпить и покурить со старыми друзьями. Она знала, что и лорд Азриэл, и Магистр были членами Государственного Совета, особого консультативного органа при премьер-министре, так что приезд его мог быть связан с этим, – но Совет заседал во Дворце, а не в Комнате Отдыха Иордан-колледжа.

И уже не первый день слуги перешептывались вот о чем: тартары якобы вторглись в Московию и устремились на север к Санкт-Петербургу. Они получат господство над Балтийским морем и в конце концов захватят весь запад Европы. А лорд Азриэл был на далеком Севере: когда она видела его в прошлый раз, он готовил экспедицию в Лапландию…