Легавый (СИ) - Абевега Михей - Страница 10

Первым делом после завтрака отправились мы с Митиано в управление. Только практически никого там не застали. Во всём здании, включая даже жандармское крыло, царили тишь да гладь.

Фон Чубис и даже граф Миассов тоже отсутствовали, к немалой моей радости. Потому я и решил не идти в канцелярию к зануде Френкелю, забив в очередной раз на составление отчётов, а двинуть прямиком к Рогову за новым бронежилетом. Тот-то мне и сообщил, что все силы управления брошены на облаву в гоблинский район.

Точно, а я и забыл совсем про это. Хорошо хоть меня к этому беспределу не подтянули, не припахали. Сильно уж от этого дела дерьмецом попахивало.

В желании поболтать Вениамину Архиповичу пришлось отказать. А чтобы тот не обижался, компенсировать отказ разрешением посетить мой гараж и поковыряться в машине. Разумеется, в частном порядке, раз уж экзекуторы запретили делать это на государственном уровне.

Поболтать с забавным стариком мы и позже сможем, а сейчас самое время было сгонять к герцогу Селябскому, предупредить о заговоре и персонах, принимающих в нём участие. Теперь совершенно очевидно, что граф Миассов, возглавляющий наше управление, увяз в интригах по самое не хочу. Из рассказа барона Златоустов, да и из записей покойного Бронева, следовало, что граф очень активно ведёт пропагандистскую деятельность, шастая по городам и весям Селябского герцогства, да ещё и с пермским дипломатом в компании. Ведь «ппВ» — это определённо помощник посла Вильгорт. Рассказ мадмуазель Кати из борделя я ведь тоже не забыл.

На территорию дворца мы с орком проникли беспрепятственно, припарковав наше авто чуть ли не у самых проходных ворот. Беспечные люди. До понимания, что такое «шихадомобиль», местным безопасникам, как до луны пешком.

Во дворец-то мы зашли, а вот к герцогу прямо так сразу пробиться не смогли. Завязли в приёмной, грубо осаженные наглухо окопавшимся там щеголеватым обер-камергером, что накопил в просторном зале уже немало народу.

Челобитчики, возжелавшие навестить правителя, покорно сидели на стульях, расставленных вдоль стеночек, поплёвывая в потолок да изредка шёпотом переговариваясь между собой. Не иначе, делились своими проблемами. А может, просто сплетничали.

Сидеть в этой вялотекущей очереди я не собирался, но на все уговоры и требования пропустить меня к герцогу, этот наглый дятел-секретарь лишь талдычил, что тут всем срочно надо и все по важным вопросам. И значок мой чуть ли не открытым текстом посоветовал засунуть в самое сокровенное место организма.

Митиано, равнодушно наблюдая за нашей перепалкой, спокойно стоял в сторонке. Мне кажется, будь его воля, он и вовсе по-тихому слинял бы отсюда. Чего тогда попёрся со мной, не понятно. Ждал бы тогда у ворот. Ну а я так просто сдаваться не собирался. Охренеть! Я тут по делу государственной безопасности, а меня чуть ли не нах посылают! Бюрократы долбаные!

На шум выглянул в приёмную какой-то служивый. Кажется, я его видел в кабинете Миассова, когда герцог к нему приходил на меня глянуть. Этот офицер тогда к Селябскому с докладом прибегал. Тоже, наверное, какой-нибудь камер-юнкер. Я уж думал, что с его подачи сейчас сюда заявятся стражники и вытолкают нас с орком из дворца взашей. Но вместо этого в приёмной появился граф Ашинский.

Канцлер, ни слова не говоря, махнул рукой обер-камергеру, заставив того мгновенно заткнуться, и поманил меня за собой. Правда, не в сами покои герцога, а в какие-то соседние с ними апартаменты. Орка, сунувшегося было следом за нами, граф всё таким же молчаливым жестом остановил, велев остаться в приёмной. Ну и правильно. От кого меня тут защищать? Своей поди охраны выше крыши.

— Владислав Сергеевич, прошу вас, — канцлер указал мне на стул, а сам устроился за здоровенным рабочим столом, похоже, изготовленным из очень ценных пород дерева. Уж больно рисунок под блескучим лаком был необычным и красивым. Не сосна с берёзой, однозначно.

Оно и понятно — всё же второй человек государства. Что делает факт запоминания моего имени-отчества вдвойне приятным.

— Позвольте прежде всего выразить вам благодарность за давешние хлопоты и радение. Произошедший вчера казус оказался совершенно некстати, в отличие от вашего своевременного вмешательства. А вот теперь рассказывайте, с чем пожаловали? — граф вперил в меня деловито-суровый пронзительный взгляд, в коем легко читался откровенный намёк на то, что причина поднятой мной бучи должна быть невероятно важной. Типа благодарность благодарностью, но отвлекать по пустякам государственного мужа такого ранга — это непростительная наглость.

Вот теперь и подумай, стоит ему всё выкладывать или нет. Не в том плане, что строгий вид Ашинского отбивал желание объясняться с ним. Просто, всё та же мадмуазель Кати, цитируя свою подружку Милену, упоминала канцлера, как лицо, находящееся в дружеских отношениях с господином Вильгортом. Правда, это не указывает на то, что граф Ашинский замешан в заговоре. Помощник посла мог по пьяни и прихвастнуть знакомством с вельможей такого уровня. С другой стороны, Аша находится чуть ли не на самой границе с Пермским герцогством. Значит, входит в сферу его интересов.

Но опять-таки, не далее, как вчера вечером, я сам был свидетелем нападения бомбистов-террористов на канцлера, что запросто может означать непричастность Ашинского к заговору. Не смогли договориться, вот и решили его устранить.

А то, что эта грубая акция организована именно заговорщиками, определяется количеством нападающих. Трудно предположить, что, кроме орудующих в герцогстве бандформирований луннитов, могут ещё существовать какие-то другие, столь же организованные и многочисленные отряды, совершающие столь дерзкие налёты. Ясное дело, связь между нападавшими на склад со взрывчаткой и покушавшимися на Ашинского людьми — это всего лишь догадки, и их, конечно, стоит ещё перепроверить. И я этим чуть позже займусь. А пока…

В общем, я быстренько поразмыслил и решил, что человеку, и так практически стоящему у руля государства, нет смысла участвовать в заговоре и инсценировать покушение на самого себя. Потому и вывалил ему всю информацию по заговорщикам, что успел нарыть. Вопрос, насколько этично стучать на собственного начальника, мною даже не рассматривался. Я тут без году неделя, а граф Миассов хоть и показался мне вполне приличным мужиком, погнал волну на своего же законного правителя, который импонировал мне ещё больше.

— Что ж, ваши умозаключения имеют некоторый смысл и понятны мне, — подвёл итог граф, выслушав меня. — Однако, я не могу использовать их, как несомненное доказательство участия перечисленных вами господ в заговоре против короны, ибо часть выводов основывается на показаниях источников, не заслуживающих нашего доверия. Другая же часть — ваше собственное понимание записей человека, уже не способного подтвердить или же опровергнуть правильность данных суждений.

— Но есть же показания барона Златоустова, — я вроде и понимал, что Ашинский, в принципе, прав, но всё равно было как-то обидно, что зря старался. — Он подтвердит свои слова. Тем более, что он сейчас в городе.

— Барон Златоустов, как вы сами мне поведали, лишь пересказал слова приходивших к нему иных господ. Он мог и напутать, и сам оговорить кого-либо из неведомых нам побуждений. Всё это требует тщательной перепроверки и дорасследования. Но этим уже не вы будете заниматься.

— Может, всё же лучше арестовать тех товарищей, которых барон назвал? Прижать их, они сами всё расскажут. Иначе можно и упустить время-то.

— Да вы, милостивый сударь, в своём ли уме? — вскинул брови Ашинский. — Арестовать дворян, не имея веских на то причин? Да мы так куда скорее бунта дождёмся.

— Ничего себе, не имея, — хоть и тихонько, но возмутился я.

— Именно, не имея, — граф в этом вопросе был категоричен. — Итоги вашего расследования несомненно будут приняты во внимание. Но для вынесения обвинения их недостаточно. Невозможно сии измышлизмы предоставить в качестве доказательств дворянскому судилищу, председателем которого является сам герцог. И если вам, как медиуму, и вашим специфическим показаниям, мы можем как-то доверять, то для сбора доказательств и дальнейшего расследования такого сложного дела, как заговор против короны, вашей компетенции недостаточно. Да и всерьёз ваши слова суд вряд ли воспримет, поскольку для большинства его членов вы всего лишь парвеню́ — выскочка неизвестного происхождения, волею проведения вынужденный вращаться в высшем обществе.