Избранные Истории (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 16

- Вот это дело! - ликует Уинчел. - Вот что называется "головач для девчат", Марла! Как и говорила Марм Льюис!

Ты смотришь на него, но и за миллион лет не смогла бы ответить.

Натирание мозгом разгоряченной вульвы мисс Дори уже погрузило ее в неистовство; ее ягодицы колотятся об пол, а ноги вертятся в воздухе, выказывая экстаз, какого еще никто не чувствовал.

Видя ее такой, ты заводишься, заводишься до головокружения, и ты знаешь, что это из-за мозга - отвратительного, неописуемого, набитого грязью мозга, который занимал череп твоего брата. Глаза мисс Дори скошены, она пускает слюну, трясется, визжит от невыносимого блаженства.

- Ты еще молода, Марла, и, наверное, мало что знаешь о головачах, но видишь ли, для примера, когда парень трахает мозг - неважно, мужской или девичий - и чувствует, как сопли из его хера начинают выливаться? - Уинчел трясет головой и присвистывает. - М-м! Это лучший кончун в его жизни, круче любого о-бна-ко-вен-но-го перепихона. Честно, милая, по себе знаю. И никто не знает, почему от головача кончун круче, но перед-по-лагают, что в мозгу полно разных соков, заставляющих клетки мозга работать вместе. В общем, мы удивлялись, почему кончун в мозг приятнее, чем кончун в письку - прости грубое выражение, милая, - но однажды, когда мы устроили головач какому-то ушлепку, которого поймали, пока он срал в колодец Морриса Крола - и мы все клево кончили, да, но один из нас - док Тидуэлл, если подумать - док у нас ученый, и он сказал, у этих соков в мозгу даже название есть - не-врал-транс-мит-те-ры или как это еще мудреней... В общем, док сказал, что из-за этих соков кончун так шикарен, да? Типа, когда засаживаешь член по самые яйца кому-то в голову, то член намокает в этих соках, пока ходит туда-сюда, и потому ты получаешь лучший кончун в жизни, - Уинчел пожимает плечами. - Разумно, что эти соки в мозгу действуют и на девчат тоже, когда их письки намокают от них, прости за грубое выражение.

Ты едва слышишь хоть слово, им сказанное, твое внимание подчинено тем непонятным бурлением, что поднимается от промежности к голове, и ты смотришь, смотришь, смотришь, как мисс Дори бьется голая на полу и натирает этим теплым влажным мозгом у себя между ног, словно отчаянно пытаясь засунуть его внутрь. Потом, с нечеловеческой ловкостью, ее тело выгибается на полу дугой, бедра подаются вверх, и она кричит, долго и громко, а потом падает, пуская слюну.

- Блин, Дори! - усмехается Уинчел. - Когда девица ревет громче поломанной бензопилы, полагаю, это значит, что кончун у нее роскошный!

Мисс Дори уставилась вперед, задыхаясь, как ужаревшее животное.

- Мне еще не было так хорошо, никогда, - шепчет она, - и теперь ты тоже это почувствуешь, Марла.

Она отчаянно тянется вверх, тащит тебя на пол, стаскивает твои шорты. Раздвинув тебе ноги, она несколько раз лижет твою "киску", а потом кладет туда мозг Флойда и начинает натирать. Невероятное ощущение приковывает тебя к месту, нежа каждый нерв и затопляя тебя удовольствием, которое ты и представить не могла, и удовольствие это все нарастает и нарастает, как пар в скороварке, пока мозг скользит вверх и вниз, вверх и вниз, а потом ты кричишь, и мисс Дори усмехается, и Уинчел гикает, когда твои пятки и кулаки молотят по полу, а твой оргазм разражается, как оползень, и впервые за - ты уже не помнишь - сколько времени боль уходит, и ты знаешь, что она не вернется больше, а потом мисс Дори целует тебя, гладит и шепчет:

- Марла, милая? В мире столько злых мужчин, что нам надо устраивать себе больше головачей...

- Да, - шепчешь ты в ответ. - Намного больше.

Перевод: Василий Рузаков (R.I.P.)

"Адский город"

Через шесть минут после того, как он официально умер, Слайдс обнаружил, что стоит на углу улицы в таком возбуждении, какого он никогда не видел. Он был таким же, как и при жизни: широкоплечим, высоким, с темными грязными волосами и густой черной бородой. Синие джинсы, рабочие ботинки и его любимая футболка, туго обтягивающая пивной живот; на ней было написано: ПЛЯЖ СВЯТОГО ПИТА - ТИХИЙ МАЛЕНЬКИЙ ПЬЯНЫЙ ГОРОДОК С РЫБАЦКИМИ ПРОБЛЕМАМИ. Слайдс был деревенщиной, испытанным и верным говнюком. Крутым парнeм. В свое время он повидал много - за неимением более элегантной фразеологии - гребаного дерьма, но сейчас...

Cейчас...

Что это?

Завывал ветер. Крылатые клещи роились во влажном воздухе и покрывались красными пятнами, когда он прихлопывал их к своим мускулистым предплечьям. Что это за город такой? - ужасный вопрос пришел ему в голову, когда его взгляд был поднят вверх. Тусклые, унылые небоскребы с окнами казались высотой в милю и наклонялись то туда, то сюда под такими экстремальными углами, что он думал, что они могут рухнуть в любой момент. Искаженные лица, которые никак не могли быть человеческими, выглядывали из многих узких окон в то время, как другие окна были либо разбиты, либо забрызганы кровью. Небо, видимое между каждым зданием, казалось красным, и между двумя из них висел черный серп луны. Слайдс моргнул.

Это должен был быть сон. Именно эта мысль впервые пришла ему в голову. Его Осуждению было всего несколько минут от роду, он почти ничего не помнил. Например, он не мог вспомнить, где родился, не мог вспомнить свой возраст и не мог вспомнить свою фамилию. Действительно, Слайдс даже не помнил, как умер.

Но умереть он должен был, и за всю жизнь, полную ужасных грехов и злодеяний, он был Проклят гореть в Аду.

И вот он здесь.

Кошмар, вот и все, - убеждал он себя. Красное небо? Офисные здания, наклоненные под углом в шестьдесят градусов? И...

Раздался свист.

Черная летучая мышь, с шестифутовым^[16] размахом крыльев и смутно напоминающим человеческое лицом, пролетела прямо над его головой. Слайдс почувствовал зловонный порыв ветра, а затем отпрянул, когда невозможное по природе животное насрало ему на голову.

- Вот тварь! - завопил Слайдс.

Летучая мышь - на самом деле гексегенически созданная помесь одного из нескольких родов, известных как Revoltus chiropterus, - оглянулась через свое кожистое плечо и улыбнулась.

- Добро пожаловать в Aд, - прохрипелa она.

Слайдс удивился этим словам больше, чем самому существу. Черт, - подумал он довольно уклончиво. - Я же на самом деле не в...

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КРУГ СВЯТОЙ ПУТРАДЫ, НОВЕЙШИЙ ПРЕФЕКТ АДА ПO СВИЩЕОБРАЗОВАНИЮ И МУТАЦИЯМ, - светящаяся вывеска прервала его мысли.

Слайдс мог только смотреть на вывеску, когда брызги чудовищного гуано стекали по его лицу.

Адская новинка... ЧТО?!!

На углу мигнул еще один знак: НЕ ХОДИТЬ, а затем улицу пересекла толпа пешеходов. Слайдс просто продолжал смотреть...

Сначала он не понял, кем они были: Людьми? Монстрaми? Комбинациeй того и другого? Стройная пара держалась за руки, когда они проходили мимо, плоть гнила на их конечностях и лицах. Несколько озорных детей пробирались сквозь толпу, с клыками, как у собаки, и глазами, большими и красными, как яблоки. Следующим прошел Оборотень в деловом костюме и c портфелем, а затем толстый клоун с топором в морде. Обращаясь к Слайдсу, клоун спросил:

- Привет, как дела?

Слайдс не мог ответить.

Во всяком случае, на улице было еще хуже. Машины, больше похожие на маленькие паровые двигатели, пыхтели на колесах со спицами, из дымовой трубы впереди вырывались клубы черно-желтой сажи и водяного пара. Мимо также проезжали экипажи и коляски, которые тащили не лошади, а существа, похожие на лошадей, чья плоть свисала мокрыми клочьями. В одном экипаже сидела женщина с кожей зеленого цвета, как прудовая мразь, на которой была диадема из желчных камней и платье, сшитое из тщательно сплетенных сухожилий. Она обмахивалась отрубленной перепончатой рукой. В другой карете ехало существо, которое могло быть кучей соплей, каким-то образом принявших человеческий облик. Затем появилась какая-то повозка, запряженная шестью животными с гноящейся гвоздично-розовой кожей, покрытой белыми волдырями; Слайдсу ужасно вспомнились освежеванные овцы, когда они блеяли и сплевывали пенистую мокроту. Человек, сидящий позади них, взмахнул длинным колючим кнутом... или... возможно, он не совсем был человеком. Он был одет в шерстяной плащ и полосатые леггинсы, как пастух в старые времена, но на его голове росла пара рогов в форме наковальни. Хлыст трещал и трещал, и блеяние перешло в безумный крик. Слайдс посмотрел еще раз и заметил, что, как и у летучей мыши, у этих лысых - овец - были лица, мрачно испорченные человеческими чертами.