Контракт на молчание (СИ) - Гейл Александра - Страница 32

— Здесь отлично готовят, берите на вооружение, — сообщает он, располагаясь за столиком.

Я устраиваюсь напротив, про себя отметив, что раз Эперхарт не выдвинул мне стул, то действительно подразумевает исключительно деловой обед. Блокнот, ручку и ключи от машины деть некуда. Приходится положить прямо на стол. Босс косится на этот шедевр делового мира без энтузиазма и демонстративно утыкается в меню.

Интересно, он действительно не собирается работать до того, как поест? Это ж, пока готовят, разговаривать придется, а каждый разговор с Эперхартом как проход по минному полю!

Для заказа я послушно пользуюсь советом босса, а сам он отделывается фразой «как обычно».

— Эннис не всегда такая свирепая. — Эперхарт решает вопрос выбора темы за меня. — Боится, что я подумаю, будто Боуи прекрасно справляется за двоих. Через пару недель успокоится. Каждый год одно и то же, но в стабильности есть свои прелести.

Я вскидываю на него глаза и удивленно моргаю, ведь он фактически озвучил мою недавнюю мысль. Неужели у нас с этим страшным человеком может быть что-то общее?

— Но вам в эти две недели должно работаться проще, — делюсь я наблюдением. — Не думали сделать это традицией?

— Проще? Нет, разве что спокойнее. Не путайте спокойствие со стабильностью. Иногда полезно сбросить темп, но и результаты соответствующие. Например, доделал ты все дела вовремя и закрываешь кабинет с крамольными мыслями закинуть машину на обслуживание на время командировки, доехать до дома на такси, вкусно пообедать, лично выгулять собак и спокойно собрать чемодан, а на парковке тебя заперла девица, с грозным видом размахивающая блокнотом, в котором за время твоего спокойствия накопилось с полсотни вопросов.

— Сорок восемь, — уточняю я, силясь подавить улыбку.

— Я видел. Вы же их пронумеровали.

— За собак особенно обидно, — решаюсь я озвучить. Улыбка никак не желает покидать мое лицо.

— Два добермана. Твин и Пикс. — Под моим удивленным взглядом Эперхарт лишь отмахивается. — Я не читаю мысли, просто в рамках скучной светской беседы все и всегда спрашивают одно и то же.

— Полагаю, собаки прекрасно обучены и способны при необходимости именно что отгрызть кому-нибудь голову за вторжение на частную территорию?

— Да, с ними занимается кинолог, раз уж сам я предпочитаю дрессировать людей, а вернее, менеджеров. Знаете, что самое в этом обидное? — доверительно интересуется Эперхарт, наклоняясь ближе.

— В части дрессировки собак или людей?

— Менеджеров, — конкретизирует он с едва заметной усмешкой. — Только поднатаскаешь вас, таких зеленых и неблагодарных, как вы ручкой из окна машины машете по истечении годового контракта. Сиэтл вам подавай и бюро синхронных переводов. Высокие идеалы — такая тоска.

— Да уж пожалуй, — искренне оскорбляюсь я, не без удивления отметив, что он помнит, откуда я родом. — То ли дело разметка по линейке начальственной приемной!

— Эх и нарываетесь вы, Валери, — щурится Эперхарт.

Подумав, решаю не акцентировать внимание на фамильярном обращении.

— Еще недавно вы собирались меня уволить, а теперь заманиваете отличным климатом и междоусобными войнами?

— Если представить вашу судьбу в «Айслекс» как весы, думаете, в которую из чаш вы только что положили горсть крупинок? — И тут же сам отвечает на свой вопрос: — В отношении именно вас я уже несколько раз проявил чудеса терпения.

Он говорит это, и я вынужденно хватаюсь за бокал с водой, потому что мне, как обычно, мерещится в его словах двойное дно. Или не мерещится, так как:

— Как просто и как сложно одновременно, — вдруг выдает он задумчиво. У меня от этих слов сердце проваливается в желудок. — Так и собираетесь игнорировать?

Несколько секунд я смотрю в окно, собираясь с силами, мыслями. Он действительно сказал это? Я ведь не придумала? Я ведь не совсем помешалась на этом человеке? Куда там! В самом деле помешалась, но тем не менее не вижу иного значения его слов.

Не выдерживаю и зло оборачиваюсь:

— А что мне еще остается? Вы тоже все прекрасно понимаете!

Бокал в руке вздрагивает, и мне приходится поставить его на стол. Прищуренные в удовольствии глаза мужчины сверкают, оттягивая на себя все внимание. Опустить взгляд так хочется, но это будет расценено как слабость, а мне она не по карману.

— А при чем здесь я? Вы сами себя топите, — наконец проговаривает Эперхарт.

— Да неужели?!

— Ради бога. Вы оказались в такой же ситуации, как человек, которого выкинули из лодки на середине озера. А значит, у вас есть два исхода: быстро научиться плавать, пока не сильно нахлебались воды, либо запаниковать, нахлебаться вдоволь сразу и пойти на дно, так и не поняв, что нужно было делать, чтобы удержаться. — Мне категорически не нравится эта метафора. Остается поджать губы. — Судя по лицу, вы уже догадались, какой случай ваш.

— Догадалась, какой случай вы считаете моим. Но в корне не согласна с метафорой, — отвечаю я упрямо в надежде, что он отстанет. Мысли испуганно мечутся, не находя иных вариантов, кроме как заставить Эперхарта замолчать.

— Не нравится метафора — уберем. Без нее даже удобнее. Итак, говоря прямо: вы либо научитесь хладнокровно пресекать мои инсинуации, и тогда со временем мне это надоест, либо наделаете страшных глупостей в попытке удержаться и пожалеете вдвойне.

— Есть еще один вариант: ваша совесть проснется и вы перестанете меня цеплять, — перебиваю, прежде чем он разовьет тему.

Говорю это, а пальцы под столом в обход мозга крутят и крутят колечко. Камнем назад, вперед, по новой. Тот болезненно царапает мизинец, но остановиться не получается.

— Какой удобный для вас вариант. Но возможен лишь в том случае, если я окажусь человеком, ставящим чужие интересы выше собственных, — равнодушно подмечает босс. — Увы для вас, в бесконечном списке моих достоинств альтруизма не значится. Неужели вам еще не нашептали, по какой «благородной» причине я создал свой «Айслекс»?

— Нашептали, и, не поверите, я наивно пыталась вас оправдать. Теперь вот пожинаю плоды. Но дело совсем не в совестливости. С чего вдруг все это, мистер Эперхарт? Что изменилось? Разве я дала повод?

— Дали, Валери, а как же? — Я уже начинаю набирать воздух в легкие для новой тирады, как он обрывает меня всего одним именем. — Элейн Гейз. Вы совершенно точно знали, что делаете, когда просили меня за нее.

— Но я же ничего такого… — бормочу я сбивчиво, едва слышно. Потому что в глубине души понимаю: он прав. Но разве… разве это считается? Всего одна маленькая просьба!

— Верно. Ничего откровенно предосудительного вы не сделали, но представьте на своем месте кого-нибудь другого. Скажем, Коннора Фокса. Не подходит, раз он мужчина? Тогда давайте девушку. Поменяем слагаемые, пусть Элейн просит за вас. В одном шаге от меня, стыдливо пряча глаза, шепча срывающимся голосом выразительное «пожалуйста». Вам следовало идти до конца и назвать меня по имени, но вы ожидаемо струсили и смазали все впечатление. — Щеки опаляет румянцем. Нарисованная Эперхартом картинка действительно будоражит воображение. Разве так оно было? Конечно нет. — Надеялись, что я сделаю, как вы хотите, и проглочу такой финт молча? Да будь я таким дураком, «Айслекс» давно бы уже потонул, как незабвенная Атлантида.

— Простите, я не так себе это представляла, — замотала я головой.

— Да? Хотите добавить к делу, кто и что представлял?

— Достаточно, — обрываю я его резко и решительно смотрю в лицо Эперхарта. — Я извинилась. Этого больше не повторится.

Глаза босса неожиданно темнеют.

— Не на такую реакцию я рассчитывал, но так точно здоровее упорного отрицания. Что ж, возвращаемся к прежней модели общения.

На мое счастье, в этот момент приносят заказ, и у меня появляется предлог свернуть взрывоопасный разговор. Вот только Эперхарт в чем-то прав: не думать об этом не выходит, а все беды, как известно, от самокопания.

Нетрудно догадаться, что мой аппетит испорчен. С трудом впихнув в себя пару кусочков, я обреченно откладываю столовые приборы и снова берусь за бокал с водой. Пишу короткое сообщение Клинту о том, что задерживаюсь и понятия не имею, во сколько вернусь.