Ты здесь? (СИ) - "skillful lips" - Страница 36

Айви прикрывает глаза, тяжело вздыхает. Не знаю, что творится в её голове, но к чему разговор примерно догадываюсь.

Смесь непередаваемых эмоций красной краской покрывает её лицо, и Мириам, поставив чашку на журнальный столик, поворачивается к Айви. Та неожиданно распахивает глаза, в которых видна горечь, переплетенная с болью и принятием жесткой правды.

— Безнадежно? — переспрашивает. — То есть тебя мало волнует связь с тем, кого ты видишь и слышишь, пускай и не перед собой? Неужели тактильность — это то, что волнует тебя больше всего?

— Без неё кажется, будто любишь просто воздух. Поэтому да, думаю, куда важнее, чем то, что мы видим и слышим.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — грубо выпаливает Айви. — Не кажется ли тебе, что это звучит слишком поверхностно? Что ты вообще об этом знаешь?

Мириам непонимающе хлопает глазами. Я оказываюсь перед Айви прежде, чем она залпом допивает содержимое кружки.

— Перестань, — встреваю я, понимая, что сейчас она снова наговорит то, о чем будет сожалеть. Айви поднимает на меня взгляд, качает головой, мол, не нужно и оставляет фарфор в сторону.

— Что на тебя нашло? — возмущается Мириам. — Думаешь, что сама знаешь — каково это? И что все остальные такие же, как и ты — люди, уповающие только на то, что доводиться видеть перед собой? Мир жесток. Любые отношения — ничто без возможности касаться того, кого любишь. Слова же являются пустым звуком, когда человек не может сделать что-то для того, кого любит. Ты не вправе упрекать меня за мою точку зрения, основываясь только на том, что у тебя было в прошлом. Твои отношения до сегодняшнего момента — несерьезность и бегство. Не только от людей, но и от самой себя. Твои слова ранят, Ив, учитывая, через что нам пришлось пройти вместе. Так что потрудись объяснить: что на тебя нашло и откуда в тебе столько недовольства!

Они встречаются взглядами. Но через мгновение Айви закрывает лицо руками, пытаясь, видимо, сдерживать накопившиеся переживания и эмоции.

— Потому что это обо мне. Все, о чем я говорила — все это касается меня. Я уже было подумала, что ты понимаешь…

Мириам удивленно вскидывает брови, цепляясь рукой за плечо подруги. Осторожно потрясывает его, привлекая тем самым к себе внимание.

— С каких пор, Ив?

Айви упорно молчит, игнорируя все поползновения Мириам.

— Неужели…

Мириам резко замолкает, будто бы осознав важную вещь, которую скрывает Айви. Выражение её лица становится настолько недоуменным и отрешенным, что я не сразу могу понять — о чем она могла догадаться. Вслух Мириам этого тоже не произносит, заставляя меня теряться в догадках.

— Ты же говорила, что перестала их видеть, — осторожно произносит она. — Я думала, что дар пропал.

— Он никогда не пропадал, Мириам, — ровно говорит Айви. — Это нельзя просто взять и отключить, как надоевшую песню.

— Не говори мне, что причина твоего вечного домоседства — тот самый умерший паренек, что жил здесь до тебя.

Но по Айви, когда она все-таки убирает руки от лица, все и так становится ясно. Мириам прикрывает ладонью рот, не в силах сдержаться.

— И тогда, когда я говорила о нем, он слышал? — Айви кивает. — И он сейчас здесь?

— Это неважно.

— Что? — теперь уже вскипает Мириам, вскакивая при этом с места. — Это важно, Айви! Это же сколько времени ты держишь в себе настолько тяжкий груз? Теперь я понимаю, почему ты спустя неделю прибежала ко мне и два дня не хотела возвращаться домой!

— Мириам…

— Послушай, — она опускается перед Айви на корточки, беря её за руки, — этот разговор неизбежен. И то, что ты сейчас испытываешь — это чувство сострадания. Тебе нужно высказаться, нужно отвлечься, нужно продать дом, чтобы избавиться от этого! Любовь — сильное чувство, но оно должно быть обращено к живому человеку, с которым у тебя будет будущее! Я понимаю, что ты видишь в нем больше, чем кто-либо, но это же не жизнь!

Я вздрагиваю. Слова, сказанные Мириам, льются будто из глубин моих самых потаенных страхов. И, что самое интересное, имеют должный эффект: она права по всем вышеперечисленным пунктам, в которых мне и самому себе страшно признаться. Это нельзя оспорить, нельзя игнорировать, не отзываться на правду, что разрывает на части.

На секунду кажется, словно Айви вот-вот согласится. Но она, вместо этого, одаривает меня теплой, вымученной улыбкой, утирая уголки глаз от подступивших слез.

— Ты права, любовь — сильное чувство. Но к кому оно должно быть обращено — это уже мое дело. Позволь мне самой разобраться в правильности своих действий.

Мириам молчит, переваривая сказанное. А затем, обессиленно выдохнув, кивает.

— Я всегда думала, что ты по-своему странная, Ив. Но чтобы влюбиться в призрака — это что-то новенькое. Тянет на фильм «Приведение». Только там он мог вселяться в людей. А он…

— Лео, — подсказывает Айви.

— Лео может?

Айви отрицательно качает головой.

— Что ж, раз уж так, то я не представляю, какую боль ты испытываешь. Вы оба. Не будешь злиться, если я снова позволю себе налить выпить? После таких разговоров мне необходимо прийти в себя. А тебе — наконец выговориться. Обещаю, я не стану ничего говорить. Просто послушаю. И приму. Такова уж моя участь — быть твоей подругой, счастье которой важнее, чем что-либо. И, кстати, — Мириам оборачивается, ища меня взглядом, — если он сделает тебе больно, то не молчи об этом. Комнату для тебя я выделю, это сто процентов.

— Он не сделает, — уверенно отвечает Айви. — Я знаю его. Поэтому уверена, что не сделает.

— Хорошо, — кивает Мириам. — А теперь — начинай рассказывать.

Темнеть стало быстрее — спустившиеся на улицу сумерки проникли и в дом. Айви зажгла торшер, что стоит недалеко от дивана и, пока Мириам копошилась на кухне с закусками — они обе проголодались — запустила в дом кошку. Та уже по-хозяйски устроилась на кресле, свернувшись в комок.

Мириам эта картина нисколько не удивила — о любви Айви к животным она уж точно знала не понаслышке. И наверняка была той, кто не особо любил её крысу, в чем я даже не сомневаюсь.

— Насчет того, что я чувствую, — произносит Айви, когда Мириам снова удобно забирается на диван, держа в руках алкоголь. — Не знаю, почему не говорила об этом раньше. Боялась, что кто-то осудит. К тому же, это было между мной и Лео, — она улыбается уголками губ, ловя мой взгляд. Я осторожно киваю, как бы говоря «продолжай». — Я не жду от него многого, зная, что он — призрак. И порой задумываюсь о том, что недостойна его. Я ведь никогда не была хорошим человеком, часто оступалась, говорила обидные вещи, делала людям больно, не обращая внимания на то, что они чувствуют. Я эгоистична в своих желаниях, в своих поступках, в мыслях.

— Это не так, — не соглашается Мириам. — Нет плохих и хороших людей. У нас у всех много сторон, что раскрываются миру в той или иной степени. Но это не делает тебя плохим человеком, если ты думаешь в первую очередь о себе, а не об окружающих. Это же все-таки твоя жизнь. А загонять себя в рамки и пытаться соответствовать окружающим — это вранье самой себе. Зачем наступать себе на горло, чтобы угодить тому, кто тоже думает только о своем благе?

Никогда бы не подумал, что когда-нибудь соглашусь с Мириам. Её слова, как холодная вода, струящая по телу — бьют осознанием и принятием. Я тоже, долгое время, если быть честным, думал, что плохой человек. Никогда не считался с чужим мнением, делал так, как хотел сам, невзирая на то, что это решение могло быть неправильным. И в эгоистичности собственных поступков винил себя больше, чем мог бы. Конечно, это глупо и неправильно, но порой совесть — тот внутренний голос, который никак не может заткнуться — пытается отличать хорошее от плохого, взывая обдумать то или иное действие.

Я жестоко и неправильно поступал с Фиби, думая, что так и должно быть — люди принимают любовь, но не отдают. Хоть перед глазами и был пример настоящей, светлой и головокружительной любви, которой были окутаны мои родители, но сам я этим правилам никогда не следовал. Может, потому что был тогда глупым подростком, не знающим, как правильно этим распоряжаться. Может, потому что хотел любви, но сам её на самом деле не испытывал. А когда она появилась — не ценил, принимая как само разумеющееся.