Совершенный вид (СИ) - Сэнь Соня - Страница 21

Родители Дафны, Гектор и Майя Номадис, до сих пор жили в паре домов отсюда – и девушка с легким чувством вины подумала, что не навещала их уже целую вечность. Первые месяцы после гибели Адриана ей и ежедневные пробуждения-то давались с огромным трудом, не то, что выход «в люди» – а после, пытаясь отвлечься от боли потери, она с головой ушла в работу, и ее общение с семьей ограничивалось в основном рутинными разговорами по коммуникатору. «Мы все понимаем», – мягко прерывала ее мать каждый раз, когда она пыталась извиниться за то, что нечасто дает о себе знать.

Что ж, похоже, самое время было вылезти из кокона своей депрессии и начать налаживать отношения с близкими. С Найей она этот шанс упустила безвозвратно.

– Знаю, дочь. – Гектор ласково погладил ее по плечу. – Я тоже никак не могу осознать, что Найи больше нет. Она ведь была нам как родная – ты и Гай росли с ней вместе… Это просто ужасная трагедия. И такая нелепая смерть…

Официальной причиной смерти Найи был назван несчастный случай: девушка якобы поскользнулась на мокрой поверхности моста и сильно ударилась головой о каменные перила. Дафна еще не говорила с Гаем и не знала, как на эту версию отреагировали родители Найи. Ведь при опознании тела дочери они могли увидеть жуткие следы, оставленные убийцей на ее шее, и потребовать объяснений… По раздавленному горем Сураджу было трудно сказать, что именно ему известно; темы этой в разговорах с Дафной и ее семьей он, по крайней мере, не касался. Прия – смуглая темноволосая красавица, внешность которой унаследовала Найя – и вовсе к ним не спустилась: ей пришлось вколоть сильнодействующее успокоительное, надолго погрузившее ее в крепкий сон. О беременности Найи им обоим, судя по всему, так и не сообщили; теперь хранителями этой печальной тайны предстояло стать Дафне и Гаю.

– Не знаю, как бы я жил, потеряв тебя, – добавил вдруг Гектор, еще крепче притянув Дафну к себе.

– Ну, пап, – пробормотала она, зарывшись носом в его рубашку, от которой исходил едва уловимый – и такой родной – аромат одеколона. – Ты меня не потеряешь, обещаю. Хватит с нас смертей за этот год.

– С тебя-то уж точно, – с горечью заметил он. – Смерть человека, не связанная с естественными причинами, такая редкость в наши дни – а тебе выпало пережить сразу две…

– Не я одна кого-то потеряла. Родителям Найи сейчас, думаю, несравнимо тяжелее.

– Ты всегда была сильной девочкой, – Гектор вздохнул и легонько поцеловал ее в макушку. – Но если вдруг захочешь немного поплакать, помни, что мое плечо всегда к твоим услугам.

– Я помню, пап. Спасибо тебе. Тебе и маме. Вы еще побудете тут?

– Майя хотела остаться сегодня с Прией – бедняжка просто не в себе. А я, наверное, пойду домой: на завтра у меня назначена сложная операция, нужно перед ней еще кое-что изучить.

– Разве за вас сейчас не все делают роботы? – с легкой усмешкой поддела отца Дафна.

– Слава Богу, пока что нет, – улыбнулся он. – В любом случае, все операции проводятся под наблюдением врачей. С человеческим мозгом, знаешь ли, не сравнится ни одна, самая совершенная, машина…

– Говоришь, прямо как Леонард. Впрочем, когда речь заходит о моей работе, он почему-то горой стоит за роботов.

– Он просто беспокоится о тебе. И я, честно говоря, тоже.

– Лес вполне безопасен, папа. Адриан погиб из-за собственной неосторожности – это была трагическая случайность. Ты же знаешь, я не могу без Леса…

– Знаю. И понимаю. Помешанность на своей работе – это у нас, по-видимому, семейное.

Дафна тихо фыркнула и в этот момент увидела показавшееся из-за поворота такси – черно-желтую металлическую осу с пустующим водительским местом: все такси в Антроповилле уже много лет были беспилотными.

– Ну, мне пора. – вздохнула она, нехотя высвобождаясь из объятий отца. – Спасибо, что проводил.

– Я был рад тебя увидеть, дочь. – искренне ответил он. – Хоть и по такому печальному поводу. В последнее время мы не так уж часто виделись…

– Обещаю исправиться, пап.

– Что ж, тогда до завтра.

– До завтра, – кивнула она и, сделав шаг по направлению к ведущей со двора калитке, напоследок оглянулась на отца. Для своих шестидесяти лет он по-прежнему прекрасно выглядел – но Дафна вдруг отметила и серебристые нити седины в его все еще густой шевелюре, и сеточку мелких морщин в уголках карих глаз, и усталые складки у губ. Сердце ее сжалось, и она еще раз мысленно поклялась себе бывать у родителей чаще: жизнь больше не казалась ей настолько долгой и предсказуемой, чтобы откладывать самое важное на потом.

Сев в такси, она позвонила Леонарду и сообщила ему, что направляется домой; тот пообещал приехать к ней через полчаса. Мысль о предстоящей встрече с другом одновременно успокаивала и смущала Дафну: на слишком уж странной ноте они расстались в последний раз.

«Или я ищу скрытый смысл там, где его нет», – подумала она, вспомнив выражение лица Штрома в ту ночь, когда он предложил подняться к ней на чашечку кофе.

Оказавшись в своей квартире, она успела немного прибраться перед приходом гостя и наполнить миску Фьюри порцией свежего корма, прежде чем зазвонил дверной звонок. Одернув на себе обтягивающее черное платье, в котором она ездила к родителям Найи, и поправив растрепавшуюся прическу, Дафна поспешила открыть дверь Леонарду, в руках которого обнаружились два больших бумажных пакета.

– Может, это не вполне уместно, – извиняющимся тоном произнес он, бросив взгляд на ее траурный наряд, – но я принес вино и кое-какую еду. Честно говоря, я слегка проголодался, а помня, как отвратительно ты готовишь…

– Очень смешно, – прокомментировала она, пропуская его внутрь. – Но, если уж на то пошло, думаю, мне сейчас не помешает немного выпить.

– А ела ты когда в последний раз? – поинтересовался он, направляясь со своими пакетами вслед за ней на кухню.

Дафна на ходу неопределенно пожала плечами.

– Так я и думал, – вздохнул Леонард. – Ладно, давай тарелки – будем раскладывать закуски. Я тут по пути заехал в один неплохой ресторанчик…

– Ты настоящий друг.

Штром хмыкнул, но отвечать не стал; закатав рукава своей безупречно выглаженной рубашки, он принялся ловко нарезать и выкладывать на тарелки разнообразные деликатесы, при виде которых девушка мгновенно ощутила сосущую пустоту в желудке. Фьюри, отвечавший Леонарду, как и Найе, взаимной неприязнью (странно, но Дафниной любви к грызунам никто из них не разделял), тут же забрался на диванчик и, встав на задние лапки «столбиком», плотоядно уставился на стол.

– А ну, брысь! – раздраженно покосился в его сторону Штром.

Хвайк, не обращая на него внимания, шерстяной молнией вспрыгнул на край стола, ухватил зубами ломтик ароматного дырчатого сыра с ближайшей тарелки и, соскочив со своей добычей на пол, прытко кинулся наутек.

– Извини – он просто не может устоять перед вкуснятиной, – тихо засмеялась Дафна, позабавленная вытянувшимся лицом друга.

– Ну, если он заставляет тебя улыбаться, я готов простить ему, что угодно, – проворчал тот. – Но предупреждаю: в своей тарелке я крыс не потерплю.

Закончив с закусками, он открыл бутылку красного вина (судя по этикетке, одного из самих дорогих, что он сумел найти в меню ресторана) и разлил его по бокалам, после чего с усталым вздохом присел на диван.

– Паршивый день, а? – заметил он, глядя на устроившуюся напротив Дафну.

Несколько прядей черных волос выбились из его обычно идеальной прически и упали ему на лоб, оттеняя пронзительно зеленые глаза с наметившимися под ними темными полукружьями – следами бессонной ночи, проведенной в лаборатории. Щеки его покрывала легкая щетина, и Дафна вдруг подумала, что, пожалуй, он даже больше нравится ей таким – усталым, уязвимым… несовершенным.

– Что, отвратительно выгляжу? – по-своему истолковал ее взгляд Штром. – Сдается мне, ты сегодня тоже не спала сном младенца.

– Сном это было трудно назвать, – содрогнувшись, согласилась она.

– Давай немного подкрепимся, а потом поговорим о том, что произошло, ладно? – предложил он и подвинул к Дафне наполненный на треть бокал с вином. – Выпей-ка – немного румянца твоему лицу не повредит.