По ту сторону синих гор (СИ) - Снежная Александра - Страница 122

Наивная. Ведь он честно сказал в лесу, чего от меня хочет. Ему нужен наследник. И почему Бьёрн должен считаться с моими чувствами, если родить ему ребёнка - мой долг?

Умом я всё понимала, но глупое сердце болело, словно в него предательски ударили исподтишка.

Зачем нужно было спорить? Зачем такое унижение? К чему весь этот обман, когда я и так готова была выполнить условия договора?

Мне было обидно и больно. Я ведь только начала доверять Бьёрну. Мне казалось, он честен и прям со мной. Кому тогда в этой жизни вообще можно верить?

Мой взгляд, устремлённый на огонь в камине, переместился выше, и стоящая на полке деревянная красногрудка внезапно породила во мне первые ростки сомнения.

Спор этот как-то совершенно не вязался с тем Бьёрном, которого я знала. И даже если предположить, что в первый день нашей свадьбы он относился ко мне совершенно иначе, нежели сейчас, всё равно подобное было не в его характере. Да и не пытался он делать что- то особенное, дабы мне понравиться. Он всегда оставался самим собой - прямолинейным медвединой, не способным на лесть и реверансы.

Что, если Свея лжёт и никакого спора не было? Проверить это я могла только одним способом: прямо спросить об этом мужа. Или...

Мысль была отчаянной и злой, но не лишённой логики. Развеивать иллюзии следует быстро и безжалостно, чтобы больше никогда не позволять себе обманываться потом.

Пора заканчивать брачные игры и хождение вокруг да около. Если Свея права, значит, мой муж получит то, ради чего затеял весь этот спор, а если нет... А если нет, то я наконец стану Бьёрну настоящей женой и больше никогда не буду сомневаться ни в себе, ни в нём.

Я решительно поднялась с сундука, на котором сидела, и вдруг поняла, что супруг где- то совсем рядом. Я его чувствовала. Слышала его тяжёлые торопливые шаги и беспокойный грохот сердца.

Дверь резко отворилась, и я коротко выдохнула, устремив взгляд на вернувшегося домой Бьёрна.

С его мокрых чёрных волос ещё стекала вода, расплываясь тёмными пятнами по одежде, но несмотря на это, вид у кайгена был довольный.

-               Ты оказалась права! - сверкая синими глазами, воскликнул он, пересекая комнату. - В одной из пещер под водой обнаружился туннель в другой зал. Там я и нашёл проход в разлом!

-               Виххардов поймали?

-               Нет, но я поставил ловушку, как ты меня научила. Правда, я теперь не уверен, что очередная вылазка этих тварей опять не произойдёт в Эдерхейде. Где карта? Сейчас покажу тебе новую точку на ней. Возможно, после этого что-то удастся понять в последовательности возникновения новых проходов!

-               Потом покажешь.

Я дошла до двери, заперла её на засов и повернулась к мужу. Развязав у себя на талии пояс, я отбросила его в сторону и посмотрела кайгену в глаза.

-               Сейчас можно заняться чем-то... более приятным. Ты ведь хотел?

Муж растерянно моргнул, а потом поменялся в лице, мгновенно сообразив, что я ему предлагаю.

Его эмоции вспыхнули как пожар, обжигая меня своей сокрушительной силой, и мои собственные сгорели в них, словно сухой хворост, подброшенный в костёр.

Расписанная шрамом бровь Бьёрна насмешливо взлетела вверх, а лицо вдруг приобрело какое-то натянуто-настороженное выражение.

-               Ты знаешь, что делаешь, женщина? Я в благородство больше играть не буду. Возьму все, что предложишь.

Нервы, натянутые словно струны, лопнули.

-               Да всё и так давно твоё!

Злясь на нежелающие выскакивать из петель пуговицы своего наряда, я яростно дёргала их, и смотреть на собственные дрожащие руки с каждой попыткой было все сложнее.

Кайген шагнул мне навстречу так стремительно, что я едва не упала. Ладони мои вдруг оказались властно отодвинутыми в сторону, а платье с треском расползлось на две половинки, разорванное одним уверенным движением.

Дыхание сбилось. Сердце стало стучать невпопад.

Двуединый, и что у него за дикая привычка всё время рвать на мне одежду?!

-               Новое куплю, - бесстрастно заглянул в моё ошеломлённое лицо Бьёрн. - Убери! Видеть тебя хочу, - рычаще и немного сипло попросил он, опустив взгляд на мои ладони, которыми я теперь стыдливо пыталась прикрыть обнажившуюся грудь.

Ноги внезапно ослабли и в голове жарко зашумело, стоило посмотреть в потемневшие и лихорадочно сверкающие глаза мужа.

Руки повисли плетьми вдоль тела. Меня стало колотить мелкой дрожью. Не знаю, почему. Чем дольше бесстыжий взгляд кайгена изучал мою наготу, тем тяжелее мне становилось стоять. В лёгких жгло, и мне казалось, что меня охватила внезапная лихорадка, изъедающая меня, словно костёр сухое полено.

-               Замёрзла?

Огромная ладонь Бьёрна опустилась мне на затылок, неспешно погладила и зарылась в короткие, ещё не достающие до плеч волосы.

Колючая волна мурашек пробежалась по спине, перекинулась на ноги, и я непроизвольно поджала пальцы на них.

- Сейчас согрею, жена, - резко подхватив меня на руки, заявил кайген, унося и опуская на кровать.

Он раздевался торопливо и дёргано. Сдирал с себя одежду, словно она разъедала ему кожу. И чем меньше неприкрытых участков тела на нём оставалось, тем сильнее колотилось моё сердце. Оно то обрывалось куда-то вниз, то подпрыгивало к горлу, не давая мне нормально дышать.

На миг Бьёрн замер. Смуглый, мощный, возбуждённый. Потом кровать тихо скрипнула под тяжестью его веса, и я оказалась захвачена в плен больших и сильных мужских рук.

Синие глаза кайгена смотрели на меня в упор. В их затягивающей глубине билось желание. Такое откровенное, что меня бросило в жар. Горячий пульс стрелял в висок, считая время до приближения его губ, мягких и осторожных вначале, и таких жадных и бесстыжих после, когда они стали трогать и целовать всё, что хотели.

Они вдруг оказались такими уместными и правильными на моём охваченном жаркой истомой теле. Откликаясь на их ласку, я стонала и дрожала, совершенно не желая того, чтобы Бьёрн перестал делать со мной такие непристойные и одновременно приятные вещи.

Я застряла в наших эмоциях, словно мошка в меду. Перестала воспринимать реальность. Барахталась в каком-то сладком угаре и вязла в этой трясине чувств ещё сильнее, когда пальцы и губы мужа скользили по моей коже, задевая на ней какие-то невероятно чувствительные точки, играли с сосками, трогали меня между ног, где было так постыдно влажно и горячо.

Всё казалось странным и нереальным. Словно происходило не со мной. Будто не я лежала, распластанная под обнажённым мужчиной, нависающим надо мной огромной тенью, медленно и неотвратимо соединяющим наши тела.

Наслаждение внезапно обернулось рвущей болью, такой острой и отрезвляющей, что из глаз посыпались искры. Я закричала, дёргаясь и упираясь в каменную грудь мужа руками, тщетно пытаясь его с себя столкнуть.

Ощущение было таким, словно меня переломили пополам.

Глаза жгло от непролитых слёз, сквозь пелену которых лицо Бьёрна расплывалось, обретая звериные черты.

На его смуглой щеке белые рубцы шрамов сейчас выделялись отчётливо-резко. Глаза превратились в два тёмных провала, в которых от человека уже ничего и не осталось. Оттуда на меня смотрел зверь, голодный и раздражённый, не принимающий мой отказ и не желающий отступать.

Мои попытки его сбросить лишь заводили сильнее, и в какой-то миг я поняла, что справиться с ним я не в состоянии, а сопротивляясь, делаю себе ещё больней.

Обида хлынула из глаз жгучими слезами, и, закусив губу до крови, я опустила руки, повторяя про себя как девиз: «Боль делает нас настоящими. Мне больно - значит, я живая».

Тело Бьёрна задрожало, несколько раз мощно дёрнулось, а потом обмякло, придавив меня к постели. Между ног ужасно жгло и саднило, и когда муж откатился в сторону, я от облегчения со стоном выдохнула.

Ком в груди расползался и душил. Я отвернулась, понимая, что если сейчас увижу лицо Бьёрна, то разревусь, как сопливая девчонка.