Русалка - Дрейк Шеннон - Страница 81

• Предыдущая
• 81/106
• Следующая

— Думаю, нетрудно догадаться. Я пришел за вами.

— Но… — возразила она, боясь впасть в истерику.

— Хотя вы и лгунья, моя дорогая герцогиня, но все-таки пока еще моя жена.

— Больше вас это не должно волновать.

— Напротив, меня очень даже волнует. Подумайте лучше, моя любовь, о своей бессмертной душе! — рассмеялся он.

— Убирайтесь, пожалуйста, отсюда и поскорее! И вообще как вы здесь оказались?

— Через балкон… И какое-то время мне придется приходить к вам именно этой дорогой.

— Разве вы не понимаете? Они же убьют вас. Он пожал плечами.

— Неужели это вас огорчит?

— Конечно! Вы спасли мне жизнь, и я не хочу подвергать опасности вашу!

— Ах, как трогательно! А что же мне сделать, чтобы заслужить вашу любовь? Может быть, я должен стать Раулем, чтобы вы бросились передо мной на колени!

Она сжала зубы.

— Рауль просто…

— Интересно, он тоже принадлежит к числу ваших мужчин?

— Моих мужчин?

— Ну конечно. Рауль, Юстин… Клинтон туда же. Джек! Хардгрейв… Король! Кто еще, моя дорогая?

— Не будете ли вы любезны уйти? Из вас получился очень глупый кузнец!

— Еще бы, я не из тех, кого легко дурачить, не так ли?

— Уорик! — Она понизила голос и прошептала более настойчиво: — Ради Бога, вы не отдаете себе отчета… Они убьют вас!

— Леди, хотел бы я посмотреть, как с этой задачей справится ваш дядя или этот слезливый Рауль. Я бы с удовольствием пронзил мечом их обоих или даже просто сломал им шеи! — Он задумчиво посмотрел на свои руки. — И мне обидно за эти прекрасные руки кузнеца. В них достаточно силы, чтобы справляться и с инструментами, и, когда потребуется, с врагами, и даже с непослушными женами.

— Между нами все кончено, лорд Четхэм, — прошипела она, стараясь поскорее от него избавиться, потому что, похоже, он действительно не осознавал опасности и даже не старался говорить тише. — Вы женились на мне, чтобы выяснить, что случилось с… с Женевьевой. Теперь вам это известно. Вы обещали мне свободу…

— Но вы же не стали дожидаться, пока я отпущу вас на свободу, миледи?

— Я… не могла! — пробормотала Ондайн, отводя в сторону глаза. — Наверное, теперь вы уже знаете, что мне нельзя было уезжать из страны!

Он лихорадочно соображал, как заставить ее слушать. Как сказать, что в тот день, когда она чуть не рассталась с жизнью, она стала ему необыкновенно близка… Как заставить ее вернуться и полюбить его?!

— Это глупое оправдание! — сказал он.

— Глупое?! — возмутилась Ондайн. — Четхэм, вы что, слепой? Этот дом и земли принадлежат мне по праву! Но даже не в этом дело! Черт побери, как вы…

— Я разговаривал с королем.

— Значит, вы знаете, — прошептала она, — что меня до сих пор подозревают в предательстве и я легко могу лишиться головы?!

— Нет, я знаю, что вы сбежали от ужаса и по неопытности, не понимая, чем еще более усугубили свое положение. Карл никогда бы не послал вас на казнь, не разобравшись…

Она прервала его тихим стоном:

— Уорик, даже самые верные отцу люди поверили в эту клевету.

— Карл помилует вас. Она покачала головой:

— Возможно, но меня обвинят по закону. Я никогда не избавлюсь от подозрений и насмешек, и история не простит моему отцу злодеяние, которое он не совершал!

Уорик тяжело вздохнул, и она попыталась угадать, о чем он думает в этот момент.

— Ондайн, — сказал он наконец, — когда мы встретились, вы готовились умереть на виселице. Гордость — не такая вещь, за которую стоит умирать! Почему вы не сказали, кто вы на самом деле?

— Чтобы сменить виселицу на топор палача?

— Но сейчас все в прошлом. Вы разговаривали с Карлом. Вы знаете, что он уверен в вашей невиновности.

Ондайн пожала плечами:

— Карл не может ее доказать. Только я могу сделать это. Уорик поднялся и медленно прошелся по комнате. Ондайн наблюдала за ним. Наконец он опять подошел к ней, опустился рядом на корточки и твердо проговорил:

— Вы же понимаете, что я могу прийти сюда с представителями закона — с целой королевской армией, если хотите, — и потребовать вашего возвращения, потому что вы моя жена, герцогиня. Я могу заявить на вас свои права и сам уладить эту историю. Слезы навернулись у нее на глаза.

— Но у меня ведь еще есть время! — взмолилась Ондайн тихо, не зная, заботится он о ней от любви или просто потому, что не может позволить никому действовать помимо его воли и против его желания. — Пожалуйста, Уорик! У меня осталось меньше месяца, прежде чем меня принудят к… э-э-э…

— Это называется двоемужием, моя любовь. Она нервно облизнула губы и покачала головой.

— Я никогда всерьез не думала об этом…

— Ах, дорогая герцогиня! Но зато как убедительно и прекрасно вы играли сегодня! Вам повезло, мадам, что я не досмотрел ваше представление до конца.

— Уорик! Я должна найти эти подложные улики! Тогда я смогу использовать их как доказательство против них самих!

— Но я не могу ждать целый месяц, сударыня. Ее сердце учащенно забилось.

— Значит, вы уйдете? Вы не будете вмешиваться?

— Да нет уж, я буду вмешиваться, как бы вы ни старались избавиться от меня. Мне все это очень не нравится, слишком это бесшабашно и опасно. Так что я не уйду и буду сторожить вас день и ночь, моя любовь. И я вам даю, чтобы управиться, не месяц, а только две недели.

— Две недели!

— Чем ближе ваша «свадьба», тем опаснее здесь находиться. И кроме того, советую вам, миледи, впредь следить за своим поведением и не выводить меня из терпения.

Она возмущенно тряхнула головой, отчего ее волосы заструились по спине, как огненный поток, и сапфировые глаза ослепительно блеснули.

— Сэр, кажется, вы успели заметить, что я не простолюдинка. Я — герцогиня Рочестерская, Уорик, и не позволю вам обращаться со мной как….

— Моя госпожа, я не дам за вас и ломаного гроша, если даже в ваших жилах течет кровь и полусотни королей! И вы будете слушать меня, потому что вы Четхэм и я намерен уберечь вас от опасности. И еще потому — уверяю вас! — что не собираюсь терпеть, чтобы кто-нибудь домогался моей жены. Надеюсь, теперь мы пришли к общему пониманию, как вы думаете?

Она потупилась, стиснула зубы, но утвердительно кивнула.

— Послушайте, Уорик, сейчас не я, а вы находитесь в опасности!

— Тс-с! — сказал он вдруг и посмотрел на наружную дверь. В холле послышались чьи-то шаги. С минуту они молчали, потом Уорик с облегчением вздохнул. Шаги удалились.

— Пожалуйста! — прошептала она. — Уходи!

Он покачал головой. В его глазах появилось выражение, от которого ее сердце забилось, и вся она задрожала от возбуждения… Но осуществление ее сладостной мечты невозможно.

— Уорик…

— Сегодня ночью я никуда не уйду.

Господи, как это опасно! Он, кажется, совсем сошел с ума! Она ужасно встревожилась, поняв его намерения.

— Нет, Уорик…

— Но ты моя жена.

— Только не здесь и не сейчас. Я не могу…

— Какая разница, где и когда, моя любовь.

— Но ты весь в саже!

— Извини!

— Уорик…

Ее возражения растаяли в воздухе, время для слов кончилось. Он положил руки ей на плечи, притянул к себе и коснулся губами ее губ. От этого сладостного и живого ощущения она сначала ослабела, а потом почувствовала, как будто с головой погрузилась в океан счастья и радости, от которых трепетало ее сердце.

Этот влажный поцелуй был нежным и страстным, неторопливым и изысканным. Уорик оторвался от нее и посмотрел ей в глаза, загадочно улыбаясь. Его голос слегка охрип.

— Так, значит, ты все же рада видеть меня?

Она покачала головой и в смущении опустила ресницы.

— Тогда иди ко мне.

Она подняла на него удивленные глаза и прошептала:

— Уорик, но я не могу! Ты ведь весь в саже…

— Не обращай внимания, зато у меня чистая душа. Она снова покачала головой и совсем смутилась:

— Ты не понимаешь! Они же следят за мной во все глаза! Берта будет перебирать мои веши, заметит и расскажет дяде про…

• Предыдущая
• 81/106
• Следующая