Малахольный экстрасенс. Дилогия (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 18
- Предыдущая
- 18/122
- Следующая
— Ну, так сколько не виделись! — сказал я. — Как не угостить?
— Только не мечтай, что отделаешься чаем! — хмыкнула Люся. — Я сюда не есть приехала, а за материалом. Ну, и где он?
— Вот! — указал я на Машу. — Знакомьтесь, моя первая пациентка. Мария Синицкая, семнадцать лет. Два месяца назад не ходила. Теперь работает у меня: отвечает на звонки клиентов, записывает их в очередь, ведет базу больных. Освоила работу на компьютере.
— Правда, что ли?
Люся недоверчиво посмотрела на девушку.
— Маша, солнышко, — попросил я. — Покажи тете свои ножки.
Девушка встала и потянула вверх подол платья. Оно у нее ниже колена. Когда идет, видны икры — тонкие, как палки. Это не беда, но, когда видишь такие же бедра… Люся громко выдохнула, у Саши изо рта выпал не дожеванный кусок.
— Мышцы пока не наросли, — объяснил я. — Но это дело времени. Машенька, опусти подол, сядь и расскажи тете свою историю.
Люся не обиделась на «тетю». Подхватив с пола сумочку, выхватила из нее диктофон и включила запись. Этот ее личный «Панасоник», дурных денег стоил. Газета журналистов диктофонами не обеспечивает. Саша, вскочив, сбегал к оставленным на тумбочке камерам. Закинув ремешок одной из них на шею, расстегнул футляр и прикрепил к фотоаппарату вспышку. Затем приник глазом к видоискателю. Профи.
Беседа длилась с полчаса. Люся, выключив диктофон, посмотрела меня.
— Во! — показала большой палец.
— Это не все, — улыбнулся я и бросил взгляд на свои «сейко» — купил у Клары. Мы целители или кто? — Через пять минут привезут больного ребенка. Вы сможете наблюдать за процессом исцеления, оценить результат, поговорить с родителями пациента и ним самим.
— Миша, я тебя люблю! — взвизгнула Люся…
Спустя два часа я проводил бывших коллег, одарив на прощание каждого увесистым пластиковым пакетом. Стандартный для моего времени набор: бутылка коньяка (у Люси — марочного вина), палка сухой колбасы, баночка с икрой, коробка конфет. Все — жуткий дефицит. Прощаясь, Люся расцеловала меня и Машу, Саша крепко пожал руку.
— Юзик прыгнет до потолка, — пообещала Люся.
— Лучше б из штанов, — уточнил я.
Гости рассмеялись и откланялись. На следующий день позвонила Люся и продиктовала по телефону текст статьи. Я попросил внести несколько поправок, которые она безропотно приняла.
— В гранках внесу, — пообещала. — Юзик уже отдал статью в набор. Я просила не спешить, он только руками замахал. Это будет бомба, Миша! Не забудь купить завтра газету, не то не успеешь. Тираж мгновенно разметут! Наборный цех уже гудит, гранки ходят по рукам. Завтра проснешься знаменитым!
Ага! Всю жизнь мечтал…
Газету покупать я не стал, за меня это сделала Маша.
— Вот! — вручила мне, едва переступил порог офиса. — Напечатали.
Я присел в кресло и развернул газету. Статья занимала всю вторую страницу. Заголовок: «Счастье Маши». Неплохо, хотя могли б и подумать. Посреди текста красовался большой снимок моей секретарши: Маша улыбалась в объектив и, действительно, выглядела счастливой. Были и другие фото: я склонился над больным ребенком, положив ему руку на затылок. Снято сбоку, по лицу не опознаешь. Отлично! Ошеломленные лица родителей, обнимающих исцеленного сына… Камера точно передала обуревавшие их эмоции. Саша молодец, фоторепортер от Бога. Я углубился в текст. Люся сдержала слово, и внесла поправки. Восприятие глазами отличается от диктовки, так что читал я с интересом. Подруга, конечно, акула, но писать умеет: все акценты в нужных местах. Глаз выхватывал отдельные фрагменты…
«Кто он — человек, подаривший счастье Маше Синицкой и еще двум сотням ранее больных детей? Зовут его Михаил Мурашко. До недавнего времени преподавал на факультете журналистики, где учил студентов писать на экономические темы. Михаила хорошо знают в редакциях минских газет — еще недавно был нашим коллегой. Трудился и в „Советской Белоруссии“ — в отделе науки. Талантливый журналист, хороший товарищ. Но мы не могли даже предположить, что Михаил наделен даром исцелять, да он сам о таком не подозревал. Способности проявились недавно…»
Пересказ мульки про молнию, неинтересно. Читаем дальше.
«Исцелив первых пациентов, Михаил решил, что негоже зарывать талант в землю, и стал помогать больным детям. Вместе с единомышленниками организовал кооператив, арендовал для него помещение у ЖСК. Там и сделал снимки наш фотокор. Мы увидели, как работает целитель. Скажем прямо, впечатлило. Михаил не надувает щек, не шевелит губами и не призывает пациентов вертеть головами…»
Камешек в огород Чумака с Кашпировским. Ну, да, их же раскопала не Люся.
«…Он кладет руку на пораженное место пациента и вливает в него, как говорит сам, биоэнергетический поток. При этом видит, где у пациента непорядок с организмом. Нам, признаться, рассмотреть не удалось, но зато наблюдали, как идет процесс лечения. Прямо скажем: впечатляет. На наших глазах у ребенка восстановились двигательные функции конечностей. Его родители, хотя и ожидали подобного, были поражены…»
Так, описание восторгов, слова родителей…
«Видно, что лечение дается Михаилу непросто. Лицо его бледнеет, выступают бисеринка пота, после сеанса экстрасенс чувствует себя обессиленным. Как говорит сам: будто мешки с картошкой таскал. Поэтому принимает в день только троих пациентов — на большее не хватает сил».
Замечательно! Пусть клиенты знают, за что платят, и чего мне этого стоит. Так, а это откуда?
«— Какая твоя самая заветная мечта? — спросили мы на прощание у Маши.
— Хочу станцевать на выпускном вечере, — ответила девушка. — Прежде даже думать не могла. Какие танцы, когда меня возят в инвалидной коляске? А теперь смогу. Представляете: школа, выпускной вечер, объявляют вальс. Ко мне подходит кавалер и приглашает на танец. Я подаю ему руку, мы выходим в центр зала и начинаем кружиться под музыку…»
Этого абзаца в исходном тексте не было, Люся дописала в последний момент. Наверное, потребовалось закрыть «дырку», что при нынешней верстке случается сплошь и рядом. Клише фото заказывают отдельно, указывая его размер — после не растянешь. Если текста много, и он не влезает в отведенное место, статью сокращают. Если мало, дописывают. Делает это автор. Ну, Люся, ну оторва! И, ведь, нашла слова! На слезу пробивает. Блин, теперь не отобьемся. Читатели поймут: есть экстрасенс, который дарит людям счастье. Про трех пациентов в день и усилия целителя забудут. Писец! И ведь чувствовал… Складываю газету.
— Вам понравилось, дядя Миша? — спрашивает Маша.
— Сильно написано, — киваю. — А тебе как?
— В восторге! — улыбается Маша. — Все газеты в киоске скупила. Мама пошлет дедушке с бабушкой и другим родственникам. А еще вырежу статью, вставлю в рамочку и повешу на стене.
— Это замечательно, конечно, — вздыхаю. — Только нас ждет дурдом.
— Вы не рады? — удивляется она.
— Озабочен. Ты не знаешь, где тут можно прикупить пулемет?
— Для чего?!
Глаза у Маши по пятаку.
— Отбиваться от пациентов.
Предчувствия меня не обманули…
Глава 6
К двадцати семи годам Вика многое успела: закончить медицинский институт, выйти замуж, развестись и получить квартиру в бетонном доме на окраине столицы. С квартирой помог бывший свекор, генерал с большими звездами на погонах. Невестку он любил — в отличие от жены, которая запретила прописывать провинциалку на генеральских метрах, подозревая у той корыстный умысел. Что, к слову, нежданно-негаданно помогло: прописка в общежитии давала право на получение жилья. Бывший свекор похлопотал, и Вику продвинули в очереди.
— Все, что могу, — сказал по этому поводу генерал. — Ты уж не держи зла на моего балбеса. Из-за службы я его почти не видел, воспитывала жена. А она…
Свекор только рукой махнул. Выросший в обеспеченной семье, бывший муж Вики привык ни в чем себе не отказывать. Рестораны, вечеринки, девочки… Даже взяв жену, не остепенился. Через два месяца после свадьбы Вика поймала его на адюльтере: придя домой в неурочное время, обнаружила супруга в постели с какой-то блондинкой. Больше всего ее убило то, что муж не пытался оправдаться.
- Предыдущая
- 18/122
- Следующая
