Контроль особых посещений (СИ) - Моисеева Ольга Юрьевна - Страница 26

  Она наклонилась и осторожно дотронулась до его плеча, Валера открыл глаза, и незнакомка, взвизгнув, отпрянула, с ужасом вглядываясь в его зрачки, но что она там узрела, Валера так и не узнал. Воробей в это время чирикнул и перелетел на другую ветку. Картинка сверху, на которую наслаивалось лицо и фигура женщины, внезапно ухнула вниз, на её место выскочило дерево. Валера застонал и качнул головой, стараясь привести в порядок собственное зрение, но вместо этого всё вокруг, наоборот, раздробилось, завертелось вихрем, к горлу мгновенно подступила тошнота, и Валеру вырвало прямо под ноги незнакомке. Громко выругавшись, она отпрыгнула.

  - Чёртовы наркоманы! - брезгливо оглядев свой плащ и полусапожки, процедила женщина, кинула на парня презрительный взгляд и, заметив тонкую нитку слюны, потянувшуюся за рукой Валеры, когда он стал вытирать рот, бросила, словно сплюнула: - Твари!

  Воробей улетел, а с ним и скачущая картинка мира, беспардонно цеплявшаяся к тому, что видел Валера. Ему сразу полегчало - он глубоко вздохнул и поднял голову. Женщина быстро удалялась: шагала, звонко вбивая каблуки в асфальт, и спина её дёргалась, выражая глубочайшее возмущение.

  Стараясь не зацепить взглядом какую-нибудь птицу, Валера поднялся, обдумывая, что бы значили эти воробьиные глюки. Страха не было, вместо него возникло ощущение, что новый симптом, возникший взамен пятна (почему-то он считал, без всяких доказательств и логики, что одно заменило другое) вовсе не является признаком роста опухоли. Валера боялся верить этому ощущению, но та подспудная надежда, которая родилась, как только пропало пятно, уходить не спешила. Он гнал её, грубо толкал прочь, не желая остаться в дураках и уйти на тот свет неподготовленным, но она упиралась, не позволяя выдворить себя вон.

  В конце концов Валера так устал с ней сражаться, что решил отвлечься от всех мыслей и всестороннее изучить новые видения. На следующий день он утром пришёл в парк, сел на лавочку и приступил к экспериментам. Поначалу были хаос, жуткая круговерть и такие прыжки картинки, что Валера заблевал весь газон справа от лавочки: вестибулярный аппарат, и без того не слишком хорошо работавший из-за давления глиомы, дико бунтовал, принимая иллюзорную качку за настоящую. Валера совершенно обессилел и боялся, что скоро кто-нибудь примет его за смертельно пьяного и вызовет полицию. Лавочка стояла в самом тихом уголке сквера, однако люди всё равно иногда проходили мимо. По счастью, им было плевать на незнакомого 'обдолбанного' парня, и Валера, периодически отключаясь и засыпая от утомления то на полчаса, то на час, к вечеру сумел-таки приноровиться полностью отключать человеческое восприятие, настраиваясь на птичье. Тогда качка пропадала, круговерть и дробление картинки исчезали, и Валера видел и слышал всё так, словно сидел в голове воробья или синицы - с ними это получалось легче всего. Эти привычные нашему глазу пташки были как-то ближе к людям и смелее остальных, к тому же их везде находилось огромное множество, позволяя выбрать самого отзывчивого.

  Как только он научился быстро и чётко разделять два восприятия, освоение новых возможностей ринулось вперёд, как просидевшая целый день на привязи и вот наконец-то спущенная с цепи собака. Было так приятно отрешиться от своей болезни и побыть кем-то совершенно другим! Валера выбирал то одну птицу, то другую, наслаждаясь жизнью свободного от человеческих проблем существа, отдыхая от оков своего воспалённого мозга и радуясь каждому полёту. Птицы видели лучше человека: они чётче воспринимали быстрые движения, так, как сам он мог бы только при замедленной съёмке, и это было очень захватывающе! Кроме того, птицы различали больше цветов, уходя аж в ультрафиолетовый диапазон, так что перед Валерой открывался мир совершенно иных красок. По этой части ему больше нравились синицы, потому что воробьи, хоть и воспринимали тончайшие цветовые оттенки, имели отчего-то проблемы с синим цветом, и общая гамма у них получалась розоватая, для человека не естественная.

  Валера лазил в головы птицам дня три, прежде чем обнаружил, что может не просто наблюдать, но и управлять синицей или воробьём, заставляя его лететь, куда вздумается и смотреть на что захочется.

  Он до позднего вечера повелевал угодившими к нему в услужение птицами, гоняя их даже в тёмное время суток, когда вся красота птичьего зрения меркла и различия между ними и человеком стирались. Куриной слепотой, к счастью, ни воробьи, ни синицы не страдали, однако при слабом освещении полностью переставали различать цвета, и вообще видели не лучше, а то и хуже самого экспериментатора, особенно вдали от ярко-освещённых павильонов и магазинов.

  Валера так увлёкся своими новыми способностями, что один раз забыл про естественные потребности птиц и довёл воробья до смерти, заставив слишком много летать, не садясь передохнуть, не давая попить и поесть. Когда ошибка стала понятна, исправлять её было поздно: несчастный птах камнем свалился на землю, испустив последний вздох. Валера не то чтобы был сентиментальным - до глиобластомы, во всяком случае, уж точно не был, - но сейчас ему подумалось, что будет правильным отыскать загубленную им ни в чём не повинную птицу. Он долго брёл, вспоминая маршрут полёта, пока не обнаружил маленькое бездыханное тельце, упавшее на набережной, у спуска к воде, куда он в последний момент направил воробья, сообразив наконец, что того давно уже мучают жажда, усталость и голод.

  В прохладный осенний день желающих спуститься к воде не нашлось, пятачок бетона был пуст, только на предпоследней ступеньке лежала, вытянув лапы, жертва произвола тупого экспериментатора - так обругал себя Валера и поднял маленький трупик, решив, что закопает его где-нибудь в земле. Впредь надо брать с собой птичий корм и вовремя заботиться об отдыхе и питье пернатых, а сейчас, раз уж он больше всё равно ничего не может для бедного воробья сделать, так хотя бы похоронит его.

  Это оказалось не так-то просто: у Валеры не было, чем копать, а во дворах всё время ходили люди. В общем, пока нашёл подходящую железку, вырыл ямку в тихом месте и засыпал воробья землёй, уже стемнело и страшно хотелось жрать. С аппетитом у Валеры в последнее время было не очень, но уже наступил поздний вечер, а ел он сегодня только за завтраком.

  Экономить, в свете последних событий, смысла не имело, так что Валера не стал обходиться фаст-фудом или дешёвой забегаловкой, а зашёл в ресторан с красивой сервировкой, белыми скатертями и услужливыми официантками. Тщательно вымыв руки и лицо в сияющем чистотой туалете, он прошёл в зал, сел за столик возле окна и заказал горячий суп, отбивную и зелёный чай в чайнике, заваренный из красивых, крупных листьев, а не из набитого в пакетик мелкого мусора.

  Разделавшись с ужином, он расплатился и, неспешно попивая вторую чашку чая, откинулся на спинку стула, расслабленно глядя в окно, как вдруг увидел её. Валера резко выпрямился, пожирая глазами проходившую мимо девушку: нет, он не ошибался - это точно была она - брюнетка из его снов! Вскочив, Валера сдёрнул с вешалки куртку и как ошпаренный помчался на выход. Девушка не успела уйти далеко - шагала метрах в пятидесяти впереди по улице. Чёрные, блестящие в свете фонарей волосы рассыпаны по плечам, стройная, спортивного типа, с приятными округлостями. Из окна ресторана Валера узнал фигуру и знакомые правильные черты её лица, а вот цвет глаз не разглядел, но был уверен: они болотно-зелёные, с тонкими карими прожилками. Дико захотелось догнать её, схватить за плечо и развернуть, однако Валера сдержал этот глупый порыв: что он ей скажет? Да и неприлично это - хватать незнакомого человека, чёрт знает что подумает и полицию звать начнёт...