Все друзья делают это (СИ) - Ручей Наталья - Страница 35

Он вообще удивительно долго держался…

— Будь уверена, — подтверждая мои видения, произнес негромко Никита, — если я поймаю тебя, страусеныш, хорошенько потреплю твои перышки.

— То есть, — ляпнула я, не подумав, — эти трусики мой ящик для белья тоже больше никогда не увидит?

В секундную паузу молчания, что между нами образовалась, я отчетливо услышала насмешливое карканье где-то там, наверху. И готова была поставить три медальки из шоколада, что это та же ворона, что прилетала ко мне и сидела на подоконнике. Любопытная, она захотела узнать, чем все закончится, а… Я не знала сама, понятия не имела. Сейчас, встретившись взглядом с Никитой, я очень жалела, что у меня крыльев нет, вообще никаких, эх… и обещание его папе остаться… эх-ех… Увы, есть только я, земное притяжение и друг в шоке.

— Анька… — Никита прикоснулся лбом к моему и беззвучно затрясся.

— Не смешно, — обиделась я и покачала в воздухе пакетом. — Я, может быть, правда переживаю!

— Может быть, правда, — выдавил он сквозь смех и наконец отстранился. — А вообще и на самом деле это была провальная попытка меня отвлечь.

— От чего?

— От себя.

— Ну не скажи… — я посмотрела на все еще закрытые ворота гаража, ничуть не сомневаясь, что если бы сделала что-то не так, если бы даже чуть глубже вдохнула, а у меня блузка с вырезом, уже была бы внутри помещения, без одежды, прикрытая мужским телом.

И тело это не просто так бы меня прикрывало, оно бы двигалось очень даже активно, и частично — во мне.

— Пять медалей за твои мысли! — пронзив меня взглядом, озвучил новую ставку Никита.

— Я еще те три не доела, — хмыкнула я и, протянув с намеком ладонь, заполучила свою выручку. — Отлично! Так и до пикника протяну, и на твою невесту успею посмотреть до голодного обморока!

— Черт! — Никита взъерошил черные волосы, крутанулся на пятках и виновато взглянул на меня.

— Одумался, что ли?

— Ага! Так, Ань, минуту. Подожди меня, ладно?

— Куда я отсюда денусь?

— Ну да, — согласился Никита и успокоился. — А если даже и денешься, я найду.

Никита вернулся в машину. Я видела, как отъехала в сторону дверь гаража и успела взглядом отметить, что там очень даже просторно и чисто. BMW направилось внутрь помещения, а я посмотрела вверх, на синее небо, в котором уже не кружилась насмешливая ворона, перевела взгляд на лес, раскинувшийся за изгородью, а потом вспомнила, что кто-то же пытался открыть машину, пока мы были внутри!

Обернулась — никого поблизости не увидела. Только где-то там, у центрального входа, по-прежнему стояли три женщины и Иван Петрович. А потом он повел их по дорожке, что-то показывая и рассказывая. Женщины слушали с интересом, задавали вопросы, а он отвечал. Кажется, ему даже стала нравиться эта компания.

— На что засмотрелась? — услышала позади себя голос Никиты.

— Твой папа с таким жаром рассказывает гостям про ваш сад!

— Папа? — Никита встал рядом со мной, присмотрелся и хмыкнул. — Единственное, что мой папа знает про сад — это то, какой именно участок травы я закрашивал ради мамы. Для него деревья и кустарники различаются только по росту и цвету.

— Но он же… — я немного растерялась, глядя, как мужчина продолжает рассказывать, и ведь явно видно, что увлечен и разбирается в этом вопросе. Заметив его движение рукой и отметив начало новой пламенной речи, все же поспорила: — Он только что начал рассказ про вон то хвойное дерево!

— Папа тоже называет тую западную холмструп — «вон то хвойное дерево», — хмыкнул Никита. — Так что можешь мне поверить, с таким жаром он рассказывает отнюдь не про сад.

— А про что же?

— Про нашу новую систему видеонаблюдения.

Так. Стоп.

Выдохнула. Прокрутила слова друга в памяти, пришла к выводу, что расслышала верно, и…

— Установленную на воротах? — понадеялась на крохотное чудо.

— В доме тоже.

— Везде?!

Здесь я уже ни на что не рассчитывала, но мало ли… Я ведь сегодня везунчик у случая или как?

— Не переживай так, в твоей комнате камер нет, — Никита обнял меня за талию, и я благодарно прижалась к нему спиной, чтобы не рухнуть вот прямо здесь и сейчас, потому что я ожидала продолжение фразы, ожидала и чувствовала, что именно я услышу. — В доме камера только в кабинете отца.

Ну да.

Чего-то такого я и ждала.

Везунчик как раз «или как».

В какой-то момент папа Никиты прервал свою речь, обернулся и взглянул на меня с усмешкой. Теперь я была уверена — он знал, что я сделала. Знал и предвкушал момент моего разоблачения.

И мне бы испугаться, но все равно уже поздно и бесполезно. Мне бы бежать со всех ног, но я обещала остаться. И потом, его усмешка была настолько знакомой, что мне почему-то не было страшно.

Не было, вот и все.

И потом, самое главное, что бутылка цела, не вскрыта и за пределами этого дома.

Я мысленно разрешила себе отпустить эту ситуацию, не растрачивая впустую те незабываемые мгновенья, что пока еще здесь. Переплетя свои пальцы с мужскими, улыбнулась в ответ Ивану Петровичу и позволила Никите увести меня в загадочном направлении. Впрочем, загадочным оно было ровно до тех пор, пока я не услышала дразнящий и ни с чем несравнимый запах жареного мяса на углях.

— Завтрак, — озвучил мой друг.

— Хорошие планы, — жадно глядя на шампура, похвалила его задумку.

— Для утра подходят, — поддакнул Никита. — А твои трусики я пока спрятал.

Оступившись, обернулась к нему, а встретив взгляд, услышала непреклонное:

— Ты правильно поняла. Но если все еще нуждаешься в уточнении… Да, Аня, ключевое слово — «пока». И на вечер у меня в отношении тебя совершенно другие планы. Кажется, я уже говорил.

— А как же твоя невеста? — не удержалась от едкого замечания.

— А как на счет того, чтобы за меня побороться? — парировал он не менее едко.

А потом было мясо, болтовня со студентами, которые без умолку трещали и то и дело подсчитывали, что заработают. И было молчание на двоих. С тихой улыбкой, которая говорила без слов. За двоих. Даже за тех, кто все еще сомневался и почти также сильно боялся.

Улыбке не было страшно, она изначально дарила себя, открывалась, а уже потом, если придется обжечься, закрывалась масками или оскалом. Она была гораздо, гораздо сильнее, чем я, и она бы никогда, взглянув в глаза лучшего друга, не спросила так некстати и с такой нерешительностью:

— А что, если я тебя потеряю?

И она бы никогда не исчезла за облаками задумчивости от таких простых, таких важных, таких сложных, таких мудрых слов, которые получила в ответ на глупый вопрос:

— А что, если случится наоборот? И вместо того, чтобы потерять меня, ты найдешь еще и себя?

Мы с Никитой сидели на невесть откуда взявшемся поваленном и обтесанном дереве, слушали болтовню студентов, суетящихся над новой порцией шампуров, звуки близкого леса и не обращали никакого внимания на негромкие голоса гостей.

В какой-то момент голоса приблизились — я была уверена, что сейчас увижу Викторию и дам из Феррари, но в их беседу влилась Инга Викторовна и ловко направила компанию в противоположную сторону.

— Пройдемте лучше на террасу — там удивительный вид на лес, есть заварные пирожные и чай уже остывает!

— Но, кажется, Никита ушел не туда… — незнакомая девица из иномарки попыталась настоять на своем и испортить нам настроение своим появлением.

— Он туда, а мы оттуда, — поддержал супругу Иван Петрович.

И хотя я не видела этого момента, готова поспорить на целую шоколадку, что он мягко, но настойчиво направил барышню в противоположную сторону. Скрипа упирающихся каблуков слышно не было, но голос барышни недовольство выразил в полной мере:

— Мне бы все-таки хотелось увидеть, что же там интересного!

— Что может быть интересного в мужчине, нарезающем лук?

— А он… он сам?!

— Да, Фиона, — голос Инги Викторовны звучал уже дальше, но нотки гордости зазвенели в летнем воскресном воздухе и с радостью были подхвачены ветерком, — мои сыновья хорошо готовят и всегда помогают на праздниках.