Честный вор - Томас Росс - Страница 17

• Предыдущая
• 17/23
• Следующая

Прокейн посмотрел на облака и повернулся к Джанет.

– К пяти вечера должно проясниться, – сказала она.

Я спросил у Прокейна, почему он интересуется осадками.

– Если пойдет снег, все отменяется, – ответил тот.

– Снега не будет, – вмешался в наш разговор словоохотливый водитель, – Мой нос чувствует снег за три дня. Снега не будет.

Мы ехали на восток по авеню Независимости. Справа, в леске, показалось какое-то здание, отдаленно напоминающее греческий храм.

– Что это? – спросил Прокейн у водителя.

– Мемориал погибшим во Второй мировой войне. Их имена выбиты в камне. Всех убитых американцев.

– Красивое здание, – кивнул Прокейн.

– А это мемориальный комплекс Линкольна, – продолжал водитель. – Очень знаменитый.

Мы мчались по широкому шоссе, отделявшему Центр искусств имени Кеннеди от Потомака. Рядом с Центром располагался жилой комплекс Уотергейт, самая дешевая однокомнатная квартира которого стоила сорок четыре тысячи долларов, а цена за трехкомнатную, с камином и видом на реку, достигала ста пятидесяти тысяч.

Вскоре «кадиллак» свернул направо и, увидев знакомый ресторан «Райв Гоше», я понял, что мы въехали в Джорджтаун. Минут десять мы петляли по узким улочкам, обсаженным аккуратно подстриженными деревьями. Последний поворот на Эн-стрит и, проехав два или три квартала, водитель остановил «кадиллак» у трехэтажного кирпичного особняка, выкрашенного белой краской.

– Если я не ошибаюсь, Джон Кеннеди жил на этой улице, когда был сенатором? – спросил я.

– Да, в следующем квартале, – ответил Прокейн и велел водителю приехать ровно в десять вечера. Он поднялся по ступенькам, достал ключ, вставил его в замок и открыл дверь.

– Это вы, мистер Прокейн? – послышался из глубины дома женский голос.

– Да, – ответил он и повернулся ко мне. – Это моя домоуправительница, миссис Вильямс. Она прилетела вчера, чтобы подготовить дом к нашему приезду.

В холл спустилась негритянка лет пятидесяти пяти в строгом темном платье и белоснежном фартуке. Прокейн представил ее мне и, взяв наши пальто, она повесила их в стенной шкаф.

– Кого вы ждете к обеду? – спросила она.

– Кроме нас, никого не будет, – ответил Прокейн и пригласил пройти в гостиную, освещенную старинным канделябром со свечами. Пол покрывал восточный ковер, чей почтенный возраст, как минимум, не уступал канделябру. По стенам висели портреты давно умерших людей, потемневшие от времени, над каминной доской – большое зеркало в золоченой раме. Домоуправительница последовала за нами.

– Я думаю, вы хотели бы выпить кофе.

– Да, с удовольствием, – согласился Прокейн. Она кивнула и через столовую, отделенную от гостиной высокими резными дверями, прошла на кухню. Я заметил длинный, узкий стол черного дерева, несколько стульев с высокими спинками, еще один канделябр, также со свечами.

– Ну, мистер Сент-Айвес, как вам это нравится? – спросил Прокейн.

– Дом принадлежит вам?

Он покачал головой.

– Нет, я снял его на шесть месяцев. Четыре уже прошло. Я приезжаю сюда раз в неделю и обычно приглашаю на обед кого-нибудь из влиятельных конгрессменов или сенаторов. Видите ли, на время я стал лоббистом.

– И какой же законопроект вы проталкиваете?

– Мне надо было найти предлог для аренды этого дома и пребывания в Вашингтоне. И я выбрал законопроект о защите диких животных. Оказывается, мы просто варварски уничтожаем их.

– Я слышал об этом.

– Вот я и решил им помочь.

– А в остальное время вы занимались подготовкой операции?

– Да, стараясь не упустить ни одной мелочи.

– Это довольно сложно.

– Но необходимо.

– А почему вам не подошел мотель? – спросил я, положив ногу на ногу и вызвав негодующий скрип кресла, в котором сидел.

– Если что-нибудь случится и в это дело вмешается полиция, проверят все мотели, но не частные дома на Эн-стрит.

– Вы приказали водителю вернуться в десять часов. Значит, ограбление назначено на более ранний срок. Могу я узнать точное время?

– Девять вечера.

– И где это произойдет?

Прокейн на мгновение задумался.

– Полагаю, уже можно сказать вам об этом. В открытом кинотеатре для автомобилистов.

– Там, где миллион долларов обменяют на партию героина?

– Да.

– Открытые кинотеатры очень удобны для такого вот обмена, – кивнул я. – Я сам пользовался ими три раза.

– В вашем деле они просто незаменимы, – согласился Прокейн. – В открытом кинотеатре постоянное движение. Ходят люди, ездят машины, темно и достаточно многолюдно, чтобы гарантировать хоть некоторую безопасность.

Домоуправительница внесла поднос с кофейником, кувшинчиком сливок, сахарницей и четырьмя фарфоровыми чашечками. Прокейн поблагодарил ее и взглянул на Джанет. Та разлила кофе.

Наступило неловкое молчание. Казалось, мы обговорили все, кроме одного, ради чего мы и собрались в особняке на Эн-стрит, но никто не решался упомянуть о цели нашей встречи.

– А что случится с нашими конкурентами? – спросил я.

– Конкурентами?

– Он имеет в виду тех, кто попытается украсть миллион и подставить нас под удар, – пояснил Уайдстейн.

– Это зависит от них самих.

– В каком смысле?

– Последуют ли они украденному у меня плану или нет.

– А если последуют?

– Тогда я им не завидую.

На обед нам подали свиные отбивные с косточками, украшенные бумажными розетками, чтобы не испачкать руки, картофельное пюре, салат и яблочный пирог. Я съел все, не забыв поблагодарить миссис Вильямс за вкусную еду и попросить добавки пирога.

После обеда мы вернулись в гостиную. Майлс Уайдстейн поднялся на второй этаж и принес переносной телевизор. Шла программа новостей, и Уолтер Кронкайт рассказал нам, что делалось в мире.

– Таково положение на сегодня, семнадцатое октября тысяча девятьсот… – Уайдстейн выключил телевизор, не дав Кронкайту договорить, какого года.

– Ну что ж, – Прокейн встал, – я вижу, что сегодняшний день ничуть не лучше предыдущего. Пожалуй, нам пора собираться.

Миссис Вильямс достала наши пальто, и мы неторопливо оделись.

– Машина придет за вами в десять часов, миссис Вильямс, – сказал Прокейн.

– Да, сэр.

– Я вернусь в Нью-Йорк завтра.

– К ленчу или обеду?

– Скоре всего, к обеду.

– Да, сэр.

– Спасибо за обед, миссис Вильямс, – он повернулся к нам. – Мы выйдем через черный ход.

По бетонной дорожке, петляющей между клумбами и кустами, мы подошли к гаражу. Прокейн достал из кармана ключ, открыл дверь и, подняв правую руку, щелкнул выключателем. В гараже стояли две «шевроле-импалы», одна – темно-зеленая, другая – черная. Прокейн нажал кнопку в стене, и дверь гаража плавно поднялась вверх.

– Мы поедем на зеленой, мистер Сент-Айвес, – сказал он.

Джанет Вистлер и Майлс Уайдстейн уже садились в черную «импалу».

Прокейн подождал, пока Уайдстейн выедет из гаража и завел мотор.

С Эн-стрит мы свернули на Висконтин авеню и далее на Эм-стрит. Уайдстейн ехал в крайнем левом ряду, мы за ним. При выезде на Кей-бридж нам пришлось остановиться перед светофором.

– Куда мы едем? – спросил я. – В Мэриленд или Виргинию?

– Виргинию, – ответил Прокейн, – Вы там бывали?

– Один раз.

Зажегся зеленый свет, мы пересекли Потомак и повернули направо, к мемориалу Джорджа Вашингтона. Прокейн держался метрах в двадцати от «импалы» Уайдстейна.

– Мне показалось, что они нервничали, – заметил я.

– Разумеется. А разве вы совершенно спокойны?

– Нет, я просто боюсь.

Прокейн довольно хмыкнул.

– А мне все это очень нравится.

– Вероятно, вы – прирожденный вор.

Он снова хмыкнул.

– Возможно, вы правы.

Пятнадцать минут спустя мы подъехали к развилке и повернули налево, к Виргинии, затем вновь налево и оказались на кольцевой дороге Вашингтона.

– Вы меня очень удивили, Сент-Айвес, – сказал Прокейн через несколько минут.

• Предыдущая
• 17/23
• Следующая