Белые львы (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 143

Эрик выл и рычал, он готов был броситься за борт, в темную океанскую бездну, чтобы раствориться в ней навсегда… Он даже не сразу понял, что его мобильник ожил и надрывается звонком.

====== 64. ПОСЛЕДНЯЯ ВЕЧЕРИНКА. ЭПИЛОГ. ======

ГЛАВА 64. ПОСЛЕДНЯЯ ВЕЧЕРИНКА Лос-Анджелес, июнь 2014 года Прошло почти шесть лет. В жаркий июньский день ворота Центральной мужской тюрьмы Калифорнии распахнулись, выпуская теперь уже бывшего заключенного номер С-224 Йена Хейдена. Он по-прежнему держался прямо, но черты лица заострились, кожа посерела, губы были плотно сжаты. Взгляд был упрямым, но как будто потухшим. Свинец не исчез, но как будто потерял смертоносную силу. Его не встречали репортеры, потому что о дате освобождения не сообщалось. Впрочем, интерес СМИ к Хейдену давно угас. Он пополнил бессчетный ряд низвергнутых кумиров, уделом которых стало забвение. Йена арестовали в октябре 2008 года, прямо у трапа самолета, на котором он вернулся из Чамбе. Тогда Йен этого даже не понял. Он вообще ничего не понимал. И ему было все равно. Потому что его мальчика с серыми глазами-озерами больше не существовало. Его мальчик предпочел ринуться в пламя, которое, по мысли Йена, должно было стать карающим и освобождающим. Пламя предназначалось его врагу – Мурзину. И только ему. Йен не мог и предположить, что его мальчик, ради которого он на всё это пошел, предпочтет погибнуть вместе с ублюдком, которому надлежало погибнуть. Происшедшее не укладывалось в голове Йена. Он пытался найти того, кто виноват во всём, и упрямо отгонял от себя мысль, что виноват он сам. Но эта мысль кружила хищной птицей и клевала ему в висок. Да, Йен знал, что идет на колоссальный риск. Взрыв отеля, в который завезли огромное количество взрывчатки люди из разгромленных, но до конца не уничтоженных повстанческих организаций, должен был иметь колоссальный резонанс. Потому что погибли высокопоставленные чиновники и представители деловых кругов США, Франции и России, а также некоторые члены правительства Чамбе. Ответственность за взрыв взяла одна из повстанческих группировок, причастность Хейдена вряд ли можно было доказать, но… На Йена надели наручники буквально на следующий день.

Уже много позже он узнал, кому обязан этой милостью. Киллерс. Его бывший друг, ставший лютым врагом. Киллерс, который должен был погибнуть в Мавритании, в который раз обманул смерть. Более того, пользуясь своими связями в Чамбе и Бенине, Киллерс быстро получил информацию, кто именно организовал теракт, а главное, кто за этим стоял. И слил эту информацию властям США.

Да, юридических доказательств причастности Хейдена к теракту вообще не было. Но информация Киллерса стала маслом на раскаленной сковородке для людей в Вашингтоне, которые давно точили зуб на Хейдена. Данные о том, что именно он устроил взрыв, привели в бешенство самых высокопоставленных лиц в США.

Был отдан негласный приказ запустить машину судебного преследования Хейдена. Ему не могли вменить в вину теракт в Агазе, да и не хотели: всё-таки причастность одного из столпов «американской мечты» к терроризму могла иметь слишком нежелательные политические последствия для США. Поэтому Хейдену предъявили ряд обвинений, связанных с финансовыми махинациями. Кроме того, были использованы данные о его связях с итальянской мафией и возможной причастности к смерти телерепортера Тайлера Скотта. Данные об «итальянском следе» слил Тирини, которому ЦРУ пригрозило разоблачениями. Кроме того, дал показания бывший сотрудник службы безопасности Хейдена Блэрс, который подтвердил под присягой, что свел Хейдена с представителями итальянской мафии. Был дан и ход делу о лжесвидетельстве, когда Хейден отрицал перед следствием факт своего полета на Кубу.

Все эти обвинения, будь они доказаны, могли бы обеспечить Хейдену в совокупности пожизненный срок. Но Хейден располагал армией опытных адвокатов. Была доказана лишь часть обвинений. Хейдену в итоге дали десять лет, но после череды апелляций и этот срок скостили, так что он вышел на свободу через пять с половиной лет. Но это уже не имело значения. Прежнего Йена Хейдена больше не существовало. Его репутация была уничтожена. Правозащитники, ЛГБТ-сообщество и прочие немедленно открестились от него как от чумного. В СМИ прошла лавина разоблачительных публикаций, в которых правда перемежалась с домыслами и откровенным враньем. Но каждая такая публикация вбивала гвоздь в репутацию Хейдена. Его бизнес был разрушен. Корпорация еще существовала, но это была лишь ее бледная тень. Ни о каких амбициозных проектах в аэронавтике, суборбитальной авиации и прочих сферах уже не шло речи. Инициативу перехватили конкурирующие фирмы, которые успешно воплощали в жизнь мечты Йена. Акции «Сокоде», из-за которых заварилась вся каша, пришлось отдать. Причем их Йен отдал без разговоров, не торгуясь. Эти акции как будто жгли ему руку. Пять с лишним лет за решеткой стали для Йена пятью тысячелетиями ада. И дело было не только в унижениях. Все эти годы он не переставал думать о Саше. Депрессия, в которую Йен впал поначалу, будучи уверенным, что Саша погиб, сменилась отчаянной верой в то, что тот всё-таки каким-то чудом выжил. Йен, поначалу наглухо закрывавшийся от своих видений, теперь буквально молился белым львам, чтобы те спасли Сашу. Через своих адвокатов он нанял детективов, которые должны были точно установить, что все-таки случилось с сероглазым поэтом. И отсутствие результата вселило в Йена новую надежду. Ни Саши, ни Мурзина не было в списках живых. Но их не было и в списках мертвых. Их имена не упоминались в СМИ, как будто Александра Забродина и Геннадия Мурзина никогда не существовало. Детективы установили, что и в России Забродин и Мурзин после взрыва в Агазе не объявлялись. Дом в Подмосковье оставался в собственности Мурзина, но в нем давно никто не жил, кроме какого-то смотрителя по имени Андрей. От этого парня ничего не смогли добиться, кроме фраз вроде «Да всё супер», что с натяжкой перевели на английский как «Everуthing OK». Московские квартиры Мурзина пустовали. Как и старая квартира Саши. Что касается бизнеса Мурзина, то нельзя было понять, существует он ещё или уже нет. Фирмы, находившиеся прежде под контролем Мурзина, сохранились, только MG-банк, через который перекачивались деньги на Запад, был лишен лицензии и закрыт. Но остальная часть империи была восстановлена после нанесенного ей мощного удара. Правда, было невозможно понять, кто реально ею владеет. Была создана сложная система фирм, трастовых фондов и прочего, так что конечного бенефициара вычислить было крайне сложно. Это мог быть Мурзин. А мог быть и не он. Между тем для Йена, оказавшегося в аду тюремных будней, желание выяснить, жив ли Саша или нет и что с ним сталось, стало навязчивой идеей. Он страшился получить ответ: Саши Забродина больше нет, но и неведение стало для него настоящим адским огнем, который сжигал его, не переставая. В отчаянии он передал из-за решетки через адвоката указание детективам: мониторить поэтические сайты, на которых обычно публиковался Саша. Но обновлений не было. Последняя публикация датировалась 20 октября 2008 года. То есть буквально накануне отлета Саши в Агазе. Стихотворение состояло из двух частей.

Тихое время. Холодный октябрь. Москва.

Над головой набухают кровавые тучи.

Ум в лабиринтах тяжелого темного сна

мечется, стонет, отравленной явью измучен.

Падают листья беззвучно, и падают дни

в пропасть безмолвия и

умирают в полете.

Корчится запад в кипящей закатной крови,

призраки страха по вымершим улицам бродят.

Время безвременья.

Тают мгновенья без слов.

Сказано все и давно.

И достанет ли силы

ринуться в пропасть –

и жизни и смерти назло,

прочь из пространства,

что стало для сердца могилой?..

…

Грозный гул грядущей катастрофы

в омертвевшем сердце пустота

к пропасти протоптанные тропы

шире, шире,

небо без креста,

воздух без желания и вздоха,

ветер полон хлещущих дождей,

грозной катастрофы гул и грохот