Белые львы (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 139

Снова «Дева морей»… Йен вздрогнул и закрыл глаза…

*** Подмосковье, октябрь 2008 года Отец и сын сидели в маленькой комнате во внутреннем круге дома. В окно стучал холодный осенний дождь. Михаил отметил, что и глаза его сына сегодня были цвета осеннего дождя. Это были усталые глаза. Михаилу хотелось приласкать сына, ободрить, сказать, что тот со всем справится… Как тогда, когда после возвращения из Африки Саша прижимался к нему и засыпал, а отец его убаюкивал. Но после возвращения Старшего Михаил снова стал держать дистанцию. Михаил не мог иначе. Без строгой иерархии с ее жесткими правилами все для него превращалось в хаос, он чувствовал себя потерянным. Сын был для него не только сыном, но и Господином. А главное тем, перед кем он, отец, до сих пор чувствовал вину и знал, что будет чувствовать ее всегда. Саша как будто понял, что творится в душе отца. Он протянул ему руку, и Михаил бережно, как драгоценность взял ее в свои ладони. Он давно заметил удивительное свойство рук сына. Они были мускулистыми, даже жесткими, но иногда становились удивительно мягкими, бархатистыми, женственными. Михаил знал: это знак того, что сын сейчас нуждается в ласке и заботе. Он гладил руки сына и улыбался ему. – Как ты собираешься жить с Эриком? – вдруг спросил Саша. – Ты всегда здесь, а он постоянно в разъездах. Да и в Россию приезжает, в основном, по чужим паспортам. – Вот так и собираюсь, – вздохнул Михаил. – Главное, знать, что есть тот, кого любишь. И кто любит тебя. Мы с Эриком чуть ли не двадцать лет любили друг друга, хоть и понятия не имели, жив ли другой. Так что ничего страшного. – Нет, – покачал головой Саша. – Это неправильно. Надо ловить каждое мгновение, пока ты вместе с тем, кого любишь! Даже если… потом разлюбишь, – с горечью добавил он. – Каждое мгновенье, понимаешь? Михаил молчал. Он знал, что сын прав. Но он не мог бросить сына и оставить Старшего. Они были смыслом его жизни. Как и Эрик.

Сын снова как будто угадал его мысль.

– Все изменится, – тихо-тихо прошептал он. – Скоро все изменится так, как ты даже представить себе не можешь! Теперь на Михаила смотрели львиные глаза. Сейчас перед ним был не уставший мальчик, нуждающийся в отцовской ласке, а повелитель, который оглашал свою волю. Не повиноваться которой было нельзя. *** В это же время, буквально за стенкой, Старший разговаривал с Олегом. – Всё уже решено, – говорил он тоном, не допускающим возражений. Олег, затянутый в латекс, напряженно застыл, чуть склонив голову. – Так мне все-таки… уходить? – дрогнувшим голосом спросил он. – Ты останешься с Владимиром, – бесстрастно произнес Старший. – Если он так решит. И если ты захочешь. – Но… – Всё. Ты всё узнаешь в свое время. – Я хочу остаться с вами! – почти выкрикнул Олег. Старший про себя отметил это «с вами». Олег имел в виду и Младшего. – Я знаю, – с едва заметной улыбкой сказал он. – Всё. Ступай. Олег вздохнул, склонил голову перед Старшим и вышел из комнаты. Старший задумчиво смотрел в окно, за которым лил серый дождь, смывавший прошлое. Старшему было тревожно. Он тяжело привыкал к новому. К тому, что его власть теперь не абсолютна. Что Младший решает не меньше, чем он, а может быть, и больше. Хотя, похоже, сам того не замечает. Он видел, что власть для Младшего не являлась источником наслаждения, напротив, она его тяготила. И это было хорошо. А еще хорошо было внезапное открытие, что Младший его ревнует. Причем ревнует, по меркам Мурзина, на ровном месте. Вместе со Старшим из владимирского плена привезли и Андрея, бывшего сожителя Саши. Старший обещал этому парню пристроить его на хорошую работу и намеревался сдержать слово. Он решил, что Андрей, мастер на все руки в бытовых вопросах, вполне может остаться в их доме в качестве подсобного рабочего, почему нет? И что с того, что до этого он работал у Силецкого? Проверка показала, что этот парень был простым прислужником в доме на болотах… Да и Младший рассказывал об Андрее с симпатией и юмором. У Мурзина, правда, в какой-то момент возникло опасение по поводу излишней любвеобильности Младшего… Но Младший повел себя совершенно неожиданно. Он встретил бывшего сожителя более чем холодно, даже высокомерно, чем немало ошарашил и Старшего, и Андрея, еще не видевших Сашу таким. Он поздоровался с Андреем едва ли не сквозь зубы и тут же отправил во флигель. А когда Старший поделился своими планами относительно трудоустройства Андрея в доме, глаза Младшего вдруг вспыхнули… – Не надо, – такого категоричного и даже резкого тона Старший еще не слышал. – Устрой его… еще куда-нибудь. При этом Младший отвел глаза, вдруг заинтересовавшись трещинкой в стене. – Да почему? – непонимающе спросил Мурзин. Младший продолжал разглядывать трещинку. А затем резко повернулся к Старшему и выпалил: – Ты его трахал! Он сам мне сказал. Старший едва не поперхнулся. И от вида Младшего – лицо которого вдруг стало красным как помидор, а в глазах полыхала жгучая ревность. И от его слов. – Трахал, – подтвердил Старший, с трудом сохраняя невозмутимость. – Это была плата, которую он потребовал за звонок тебе. – Ты ему заплатил, и отлично, – процедил Младший. Мурзин смотрел на него и не знал, то ои смеяться, то ли… Да, он мог напомнить, что вообще-то Младший сам не отличался верностью. Хейден, Нуцци… Но вместо этого он от души заржал. – Чего ты? Ну чего ты? – захлопал глазами Младший. В этот момент он не напоминал ни льва, ни уверенного в себе молодого человека, привыкшего вести деловые переговоры и отдавать распоряжения, ни даже погруженного в свой таинственный мир поэта. Саша походил на взъерошенного воробья или ребенка, у которого пытаются отнять любимую игрушку. Старший обнял и прижал его к себе. На самом деле он был рад. Искренне рад. Это был первый случай, когда Младший вдруг приревновал его. Пусть фактически на пустом месте. Но Старший готов был расцеловать его. Однако ограничился тем, что пожал плечами и сказал с безразличным видом. – Ладно, пристроим еще куда-нибудь. *** – Мальчик, когда же я увижу тебя? – Гор смотрел на Сашу со скайпа, глаза старика слезились и щурились. – Не знаю, – сказал Саша. – Действительно, не знаю, Гор. Я очень хочу тебя увидеть. Геннадий тоже. Но… Он замолчал. – Я говорил с Ниной, – продолжал Гор. – С матерью Эма. Она сказала, что летит в Чамбе и там встретится с тобой. – Да. Она хочет побывать на… могиле Эма. – Она говорила мне, – кивнул старик. – Знаешь, Эм ведь до сих пор со мной. Пусть даже не в этом мире… – Знаю, – сказал Гор. – Я знаю это, мальчик. Надеюсь, он будет тебя охранять. – Он всегда меня охраняет, – улыбнулся Саша. Гор покачал головой. – Сколько времени вы с Геннадием пробудете в Чамбе? – спросил он. – Дня четыре. Сначала я поеду на могилу Эма с его матерью. И меня там ждут… друзья, – неопределенно сказал Саша. – Потом в Агазе будет что-то вроде закрытой конференции по акциям «Сокоде». Приедут французы, американцы… – Саша умолк. – И Йен, – закончил вместо него Гор. – Конечно, – холодно подтвердил Саша. – У него же блокирующий пакет. Гор поджал губы, как будто хотел что-то сказать, но передумал. – Возвращайся, мальчик. Я очень хочу тебя увидеть! – снова сказал он. Саша улыбнулся и промолчал.

- Я еще хотел сказать, что изменил завещание, – произнес Гор. – Внес твое имя.

Саша недоуменно посмотрел на него. – После моей смерти Казиньяно перейдет в твою собственность, – сказал Гор. – Что? – ошеломленно выдохнул Саша. – Гор… ты с ума сошел? Прости… – Нет, мальчик, – усмехнулся старик. – Если сомневаешься, то изменения в завещание внесены при свидетелях и юридически заверены. Я даже прошел официальное освидетельствование у психиатра на всякий случай, и к завещанию прилагается документ о том, что я находился в здравом уме и трезвой памяти. Но не думаю, что кто-то будет пытаться его оспорить. Крепость это не деньги. На нее одни расходы. – Гор, но… почему мне? – Потому что меня попросила об этом пиния, – с улыбкой сказал старик. – И как я мог ей отказать? Да и кому еще я могу ее доверить? Душу моей крепости? Саша лишь склонил голову. – И еще, – сказал Гор. – Пиния очень тревожится за тебя. Как будто что-то должно случиться. Что-то плохое. – Меня охраняют белые львы, – чуть улыбнулся Саша. – И не только они. – Все равно, – покачал головой старик. – Мальчик, будь осторожен! Я очень хочу, чтобы ты вернулся, и мы снова увиделись! *** Нуакшот (Мавритания), октябрь 2008 года Спустя примерно неделю респектабельного вида мужчина в отличном костюме с дорогими запонками, начищенных до блеска ботинках, с каменным лицом сидел в аэропорту столицы Мавритании Нуакшота. Только что он прошел паспортный контроль, где предъявил сонному пограничнику документы на имя канадского гражданина Пола Фриланда. Типичный бизнесмен средней руки, который пытается делать бизнес в Африке. Направляется в Бенин. Ничего интересного. Рыжеватые волосы были идеально уложены гелем. Взгляд зеленых глаз был скучающе-равнодушным. Впрочем, внимательный наблюдатель мог заметить, что канадец находится в дурном расположении духа. Во-первых, рейс в Бенин неожиданно задержали сразу на три часа, и об этом стало известно лишь после того, как канадец прошел паспортный контроль. А во-вторых, в этом гребаном мавританском аэропорту не работала мобильная связь! Точнее, работала, но с серьезными перебоями. Кто-то упорно пытался ему прозвониться, при этом номер не определялся. Но соединение не срабатывало. Если связь так и не наладится, то с учетом ожидания задержанного рейса и последующего полета он сможет узнать, кому так срочно понадобился, лишь спустя пять или шесть часов. А может быть, и позже. В принципе, для него ничего необычного в этом не было. В жизни ему доводилось оставаться без связи на долгие недели и даже месяцы. Но сейчас ему отчего-то было тревожно. Тонкие губы поджались, превратившись в ниточки, зеленые глаза сузились. Эрик Киллерс знал, что многим он казался сверхъестественным существом, способным возникать ниоткуда и исчезать бесследно. Везде успевающим, обо всем осведомленным, ко всему готовым. Но Эрик Киллерс также знал, что он всего лишь человек. И он совсем не всесилен. И не всевидящ. Вот и сейчас у него было чувство, что он что-то не учел. Не досмотрел. И тут он увидел прямо перед собой белого льва. Это было нечто из ряда вон выходящее: лев стоял прямо перед ним, в зале ожидания аэропорта. Он был вполне реален, но никто его не видел, кроме Эрика. Взгляд львиных глаз был устремлен прямо на Эрика, а затем лев мягко и бесшумно прыгнул на него. Эрик инстинктивно подался назад, и вовремя. Раздался приглушенный хлопок, прямо перед ним просвистела пуля. Лев исчез, словно его и не было. Но если бы его не было, Эрик был бы сейчас мертв.