Падение Гондолина - Толкин Джон - Страница 11

Однако ж теперь стражу в холмах несли скорее по обычаю, нежели по необходимости, ибо гондотлим давным-давно ценой немыслимых усилий выровняли, и расчистили, и сгладили всю ту равнину вокруг Амон Гварета, так что ни ном, ни птица, ни зверь, ни змея не могли приблизиться незамеченными, но бывали обнаружены за много лиг, ведь среди гондотлим многие обладали взором еще более острым, нежели ястребы Манвэ Сулимо, Владыки Богов и эльфов, что обитает на Таникветили; вот почему нарекли ту долину Тумладеном, или сглаженной долиной. Ныне же сей великий труд, мнилось, был закончен, и гондотлим больше занимались тем, что отыскивали и добывали металлы и ковали всевозможные мечи и топоры, копья и гвизармы, и мастерили кольчуги, панцири и брони, поножи и наручи, шлемы и щиты. И говорили Туору, что даже если весь народ Гондолина станет стрелять из луков не переставая, денно и нощно, то не изведет всего своего запаса стрел и за много лет, и потому с каждым годом все меньше страха внушают им орки.

Там научился Туор строить из камня и класть кирпичи, рубить и обтесывать горную породу и мрамор; постиг искусства ткачества и прядения, вышивания и живописи, и мастерство работы с металлами. Услышал он там нежнейшие мелодии: в музыке же были наиболее искушены те, кто жил в южной части города, ибо там играло бессчетное множество говорливых фонтанов и родников. Многие эти премудрости перенял Туор и стал вплетать их в свои песни, на диво и на великую радость тем, кто внимал ему. Диковинные истории о Солнце, и Луне, и Звездах, об устройстве Земли и о веществах, из коих состоит она, и о бездне небесной рассказывали ему; и тайные письмена эльфов узнал он, и наречия их, и древние языки, и услышал он об Илуватаре, Владыке Во Веки Веков, что обитает за пределами мира; и о великой музыке Айнур у ног Илуватара в бездонных глубинах времени: в ней же создан был мир, и его обустройство, и все, что есть в мире, и весь миропорядок.

Благодаря своему мастерству и глубоким познаниям во всех искусствах и ремеслах, а также благодаря великой доблести духа и тела стал Туор утешением и поддержкой для короля, у коего не было сыновей, и полюбил его весь народ Гондолина. Со временем повелел король своим самым умелым оружейникам изготовить в дар Туору великолепный доспех, и отковали его из номской стали, и отделали серебряными накладками; а шлем украсили словно бы двумя лебедиными крыльями из разных металлов и драгоценных камней, по одному с каждой стороны; лебединое крыло изображено было и на его щите; но мечу предпочитал он боевой топор и на наречии гондотлим назвал его Драмборлег, ибо удар его оглушал, а лезвие пробивало любой доспех.

Дом Туору выстроили на южной стене, ибо любил он вольный воздух, и не нравилось ему тесное соседство других жилищ. Отрадно ему было выходить к зубцам и бойницам на рассвете, и радовался народ, видя, как лучи зари играют на крылах его шлема – и многие роптали и охотно поддержали бы его и выступили на битву с орками, ведь речи этих двоих, Туора и Тургона, перед дворцом, известны были многим; но далее дело не пошло, ибо все почитали Тургона, и еще потому, что в ту пору в сердце Туора память о словах Улмо словно бы потускнела и померкла.

И вот прожил Туор среди гондотлим много лет. Давно пробудилась в нем любовь к дочери короля, долго росла и крепла, и теперь сердце его переполнилось этой любовью. Великую любовь питала и Идриль к Туору, и пряди их судеб переплелись с того самого дня, когда впервые поглядела она на него из высокого окна – как стоял он измученным просителем перед королевским дворцом. Не было причин у Тургона противиться этой любви, ибо видел он в Туоре родича, в коем обретет он утешение и великую надежду. Так впервые сын людей взял в жены дочь Эльфинесса, и не последним был Туор. Немногие изведали такое блаженство, как эти двое, но и скорбь их под конец была велика. Однако великое веселье царило в ту пору, когда Идриль и Туор сочетались браком пред всем народом на площади Богов, Гар Айнион, близ королевских чертогов. Днем ликования стала эта свадьба для города Гондолина и днем величайшего счастья – для Туора с Идрилью. После того зажили они в радости в том самом доме на стене, что выходила на южную сторону Тумладена, и все сердца в городе были тем весьма довольны, кроме одного только Меглина. А надо сказать, что сей ном принадлежал к древнему роду, пусть ныне и немногочисленному; а сам приходился королю племянником по матери, сестре короля Исфин; но этой повести здесь не место.

В гербе у Меглина был черный Крот; и весьма возвысился Меглин среди горняков, и возглавлял рудокопов, многие из которых принадлежали к его дому. Был он не так красив, как большинство его пригожих соплеменников, темнолиц, и нравом обладал отнюдь не мягким, так что не слишком его жаловали; ходили слухи, будто в жилах его течет орочья кровь, но не знаю я, как такое возможно. Он часто просил у короля руки Идрили, но Тургон, видя, что ей он противен, столь же часто отвечал «нет», ибо казалось ему, что сватовство Меглина столь же подсказано стремлением обрести немалую власть подле королевского трона, сколь и любовью к прекрасной деве. Воистину прекрасна была Идриль и притом отважна; в народе же называли ее Идриль Среброногая, ибо она, даже будучи королевской дочерью, всегда ходила босиком и простоволосая, кроме как на торжествах в честь Айнур; и Меглин, видя, что оттеснил его Туор, скрежетал зубами от гнева.

В те дни исполнился срок желания Валар и надежды эльдалиэ, ибо в великой любви родила Идриль Туору сына, и назвали его Эаренделем. Имя это толкуется среди эльфов и людей по-разному, но, может статься, составлено оно на каком-нибудь тайном языке гондотлим, который сгинул вместе с ними с лица Земли.

Тот младенец наделен был великой красотой; кожа его сияла белизной, а глаза его, синее сапфиров на одеянии Манвэ, синевой затмевали небеса южных земель; при его рождении обуяла Меглина лютая зависть, но воистину велика была радость Тургона и всего народа.

Се – много лет минуло с тех пор, как Туор заплутал в предгорьях, брошенный нолдоли; однако ж много лет минуло и с той поры, как слуха Мелько впервые достигли странные вести – пусть смутные и противоречивые, – о том, что среди долин полноводного Сириона скитается некий человек. А надо сказать, что Мелько не слишком опасался народа людей в те дни своей великой мощи, и по этой самой причине Улмо для исполнения своих замыслов избрал человека, дабы успешнее обмануть бдительность Мелько, ибо видел, что никто из Валар и едва ли кто-либо из эльдар или нолдоли может предпринять хоть что-либо втайне от Врага. Однако ж при этом известии в злобном сердце Мелько пробудилось дурное предчувствие, и собрал он могучее воинство соглядатаев: сыны орков были там, с желтыми и зелеными глазами, как у кошек, что пронзают любой сумрак и способны видеть сквозь туман, и хмарь, и ночную тьму; и змеи, которые проползут всюду и обыщут все расщелины, и глубочайшие ямы, и высочайшие пики, и уловят любой шепот, что шелестит в траве или эхом разносится в холмах; волки были там и хищные псы, и гигантские кровожадные ласки: нос их может учуять запах многомесячной давности даже в текучей воде, а глаза их высмотрят на гальке след, оставленный поколения назад; прилетели совы и соколы, острым взором способные высмотреть днем ли, ночью ли порхающую малую птаху в любых лесах мира; мышь, полевку или крысу, что крадется или живет где-либо на Земле. Всех их призвал Мелько в свой Чертог Железа, и приспели они в великом множестве. Оттуда Мелько разослал их по свету – выслеживать человека, бежавшего из Земли Тени, но еще более пытливо и неотступно отыскивать жилища нолдоли, что бежали из-под его ярма, ибо таковых Мелько всем сердцем жаждал истребить или поработить.

И вот, пока Туор счастливо жил в Гондолине, многажды умножая свои познания и мощь, эти твари годами неутомимо разнюхивали среди камней и скал, обшаривали леса и пустоши, оглядывали небесные высоты и горные вершины, прочесывали все тропы вокруг долин и равнин, не отступаясь и не сдаваясь. С этой охоты принесли они Мелько вестей в изобилии – воистину, среди множества всего сокрытого, что обнаружили они, отыскали они тот самый «Путь Спасения», через который Туор с Воронвэ попали в долину. А удалось им это лишь потому, что принудили они менее стойких нолдоли, грозя им страшными пытками, примкнуть к сим великим розыскам; ибо благодаря магии врат никто из слуг Мелько не мог найти их без помощи номов. Однако теперь соглядатаи проникли далеко вглубь туннелей и захватили многих нолдоли, пробирающихся туда в надежде бежать из неволи. И поднимались недруги на Окружные холмы там и тут и глядели с высоты на красоту града Гондолина и на мощь холма Амон Гварет, но на саму равнину попасть не могли, ибо стражи были бдительны, а горы – непроходимы. Воистину, лучники гондотлим славились своим искусством и луки мастерили на диво мощные. Из тех луков могли они послать стрелу в небеса в семь раз дальше, нежели лучший стрелок из числа людей – в цель на земле; и не дозволяли они ни соколу подолгу парить над равниной, ни змее заползти туда, ибо не жаловали они хищных тварей, отродий Мелько.