Несильно беременна (СИ) - Воск Степанида - Страница 20

Женщина то и дело норовила заглянуть ему в глаза, ища одобрения каждому шагу.

От былой уверенности в себе, наблюдаемой мною в ресторане, и след простыл, сейчас передо мной была испуганная тетенька только-только получившая водительские права и в первую же поездку впечатавшаяся в новый соседский седан.

— Андрюша, как поживаешь? — с места в карьер начал добрый дяденька. Предположительно Копылов. Вряд ли кто-то кроме него мог навести ужас на личико Лизаветы, судя по разговору услышанному мною в ресторане.

— Лучше всех, только никто не завидует, Илья Юрьевич, — тон в тон ответил Андрей.

— Решил почтить старого друга? — спросил Копылов, с любопытством ожидая ответа Берга.

— Ничей век не бесконечен, — философски ответил мой спутник, уходя от прямого ответа.

— Чей-то и вовсе сокращается по чужой милости.

— Все в руках Господа нашего, — со смиренным видом ответил Берг. Я даже развернулась, чтобы внимательнее посмотреть на него. Что-то до этого не замечала в нем особой набожности. А тут и до чтения молитв рукой подать.

Андрей был серьезен.

Почти.

В уголках глаз заметила смешинки, которые он мастерски прятал изо всех сил, силясь не заржать. Что его смешило? Лиза, висящая на Копылове или поднятая тема, оставалось загадкой.

А Андрей Павлович еще тот тролль. Не меньше восьмидесятого уровня.

Копылов странно на него посмотрел. Пожевал губы, не зная что сказать.

Тут совсем некстати в разговор двух мужчин влезла Лиза.

— Илюша, у меня ножки замерзли, может пойдем, в машине посидим?

— Хочешь, я тебе их отрежу? Тогда и мерзнуть будет нечему, — на полном серьезе спросил Копылов, недовольный тем, что его отвлекли.

— Ильюша, ну что ты? Скажешь тоже. Я же пошутила.

— А я нет, — повел плечами добренький дяденька.

Я совершенно бы не удивилась, расскажи мне кто-нибудь, что Копылов в детстве надувал лягушек через трубочки, а затем запускал их бомбочками в сторону товарищей.

Жуткий мужчина. Хотя с виду милейшей души человек.

Только таких подлецов я спинным мозгом чувствовала.

Был один в моей жизни. Подобный Копылову. Гаденыш первого сорта.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Они даже чем-то похожи между собой. Видимо образ жизни, мысли накладывают отпечаток на внешность.

А замечательные девушки (ибо я все замечаю), типа меня, его считывают.

— Не буду вас задерживать. Нам пора. Покойного уже выносят из катафалка.

Невдалеке наметилось небольшое столпотворение среди гостей, прибывших на похороны.

— Еще бы брильянтами украсили, — пробурчала себе под нос, когда увидела роскошный гроб покойника, выполненный из красного дерева, украшенный гравюрой, золотой инкрустацией, резными элементами.

Для меня всегда являлось тайной за семью печатями стремление людей с большим достатком подчеркнуть свое богатство даже в столь скорбный момент.

На мой взгляд, покойнику уже все равно в каком гробу его закопают. Будет ли гроб сколочен из необработанных досок или же отлит из золота для умершего роли не играет. Все равно тело превратится в прах.

— Не существуй вероятность того, что из-за брюликов Поклонского выкопают этой же ночью, то так и было бы, — парировал Андрей Павлович, накрывая мою руку своей. — А заливать бетоном такую красоту, как это сделали родственники Майкла Джексона, не решились.

На руках элитный гроб вытащили из катафалка и водрузили на плечи.

— Это друзья покойного? — спросила я вглядываясь в лица несущих тело мужчин.

Все были как на подбор. Высокие. Широкоплечие. В черных костюмах и белых рубашках. Чем-то схожие между собой. С одинаково угрюмыми лицами и тяжелыми взглядами.

— У Поклонского друзей не было. Одни только враги. А это его бодигарды.

— Боди чего? — не расслышала.

— Телохранители.

— Красавцы. Все они как на подбор, а в гробу том Черномор, — сыронизировала в стихах, вспомнив известную детскую сказку.

Не часто в прошлом я попадала на похороны. Тем более на столь помпезные. В отдалении от вырытой могилы я заметила автоматчиков. Почетный караул или охрана мероприятия.

Куда я попала? Героев страны хоронят и то с меньшей помпой.

— Тебе такого типа мужчины нравятся? — спросил Андрей, глядя на бодигардов Поклонского, двигавшихся нога в ногу. Роботы, а не люди.

— Боже упаси. Ночью столкнешься в темном коридоре — испугаешься, — отмахнулась, продолжая наблюдать за похоронной процессией. — Каждый из них похож на шкаф. Высокий. Здоровый. И говорящий. Жуть.

Берг на мое высказывание только фыркнул.

Вокруг вырытой могилы столпились провожающие в последний путь. На всех лицах читалась неприкрытая скорбь. Складывалось впечатление, что присутствующие гости долгими часами тренировали выражение лиц. Не дай Бог, чтобы кто-то не подумал, что скорбь на лицах не настоящая.

— А кто тут главный или близкий родственник? Кто будет толкать слезную речь? — спросила, видя как водружают гроб на тумбы под стать гробу.

— Копылов. Он надеется занять место Поклонского, — ответил Берг, внимательно смотря на присутствующих. — А близких родственников у покойного нет.

— А это не так? — любопытство не позволило не задать вопрос.

— В любой момент может поменяться расклад, — меланхолично заметил Андрей.

— Например, после появления сведений о появлении наследника у умершего? — сделала предположение.

Не просто же так меня держали взаперти, а до этого осеменяли, словно племенную кобылу.

— Много будешь болтать, закрою в комнате на девять месяцев, — спокойным тоном произнес мужчина.

Отчего-то после этой фразы по позвоночнику пополз липкий слизень страха.

Вот мог Берг сказать так, чтобы даже не особо грозя, выбить всякое желание говорить.

Я прикусила язычок, не желая, чтобы необдуманные слова сорвались с него и попали в уши Андрея.

«Терпи, Марина. Еще не время. Терпи», — уговаривала себя.

— Нам нужно подойти поближе, — поведал мне Андрей.

— Надо, так надо, — согласилась.

Мы обогнули несколько групп людей и вплотную приблизились к гробу.

Первое, что заметила, был нос покойного. Большой. Крупный. Благородный.

— А он ничего, — прокомментировала увиденное, когда стало видно лицо мужчины.

Волевое. Целеустремленное. Чем-то напоминающее царей из последней царствующей династии.

— Поклонский даже после смерти кадрит девчонок, — недовольным тоном заметил Берг.

— Ага, а еще с посторонней помощью их беременеет, — поддержала заданную тему.

— Кажется, кое-кто этому безумно рад, — я услышала, как скрипнули зубы Андрея Павловича, или мне показалось?

Мы тихо переругивались, подходя вплотную к гробу и вставая в одну линию с Розановым.

Илья Юрьевич стоял в голове покойника. Один. Как перст.

Лиза куда-то подевалась.

Промелькнула крамольная мысль, что Копылов выполнил свою угрозу и отрезал Лизе ноги.

Ужаснулась. Но почему-то не загрустила. Видимо, не настолько привязалась к женщине. Хотя, по идее должна была сочувствовать ей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Покойся с миром, уважаемый Максим Ростиславович. Нам будет не хватать тебя. Вечная тебе память! — пока Копылов говорил, чуть не прослезилась. Настолько проникновенно звучали его слова.

Из длинной речи Ильи Юрьевича я поняла, что умерший был чудеснейший человек. Помогал переводить старушек через дорогу. Не обижал кошечек. К собачкам относился с почтением. Любил ближнего. Был кроток, как агнец. Чтил папу и маму, улетевших на небеса некоторое время назад. Подавал пример молодежи. Со всех сторон являлся положительным человеком. Теперь же всему населению мира будет не хватать столь чудеснейшего раба Божьего.