Повесть об Остролистном холме - Алберт Сюзан Уиттиг - Страница 12

Вздрогнув, Маргарет отогнала эти мысли. Не стоило дразнить судьбу, возлагая чересчур большие надежды на то, что еще не осуществилось, хотя казалось таким реальным и близким — особенно сейчас, когда мисс Краббе наконец написала рекомендательное письмо и дело вроде бы сдвинулось с мертвой точки.

Энни открыла духовку и вынула чугунный горшок, в котором сестры всегда по понедельникам запекали на ужин тейти-пот^[2]. Она подняла крышку, выпустив духовитое облачко пара, собрала очищенные и нарезанные на четвертинки картофелины и бросила в горшок поверх баранины, черного пудинга^[3], моркови и лука.

— Пусть потомится еще минут сорок, — сказала Энни, закрывая горшок и возвращая его в духовку. Потом выпрямилась с улыбкой. — Нетрудно догадаться, о чем ты думала, — ведь письмо мисс Краббе попечительскому совету лежало у тебя на столе.

Маргарет сбросила картофельные шкурки в ведро, куда они каждый день собирали объедки для соседской свиньи, обитавшей в крохотном загоне за огородом у самого забора.

— Письмо благожелательное, и она проявила любезность, прислав мне копию. А ты что думаешь?

— Я думаю, что она могла бы с этим письмом поторопиться, — сурово заметила Энни. — И написала эта старая ведьма очень скупо, только самое-самое необходимое, да и то нехотя. — Она взяла кочергу и взбодрила огонь в печи. Каменный дом, в котором сестры жили уже лет десять, стоял в тени огромных буков; в нем всегда было довольно прохладно, и даже теплыми июльскими вечерами приходилось топить.

Маргарет не могла не согласиться с Энии, хотя сама она воздержалась бы от слов «старая ведьма». Письмо мисс Краббе, рекомендующее ее на пост директрисы и направленное в попечительский совет школы (с копией в адрес мисс Нэш), пришло с большим опозданием и отнюдь не дышало энтузиазмом, на который могла рассчитывать Маргарет. Однако она знала, что члены совета примут во внимание и крайнюю скупость мисс Краббе на похвалы, которой та славилась, и печальные обстоятельства, омрачившие ее уход. Ведь если бы капитан Вудкок и викарий Саккет не заявили со всей твердостью, что для мисс Краббе наступила пора уйти на покой, она бы непременно вернулась в школу после выздоровления, а потому от нее трудно было ожидать безоговорочно хвалебных отзывов даже о Маргарет. Впрочем, капитан Вудкок заверял мисс Нэш, что письмо мисс Краббе — это просто формальность, причем последняя, и члены совета приступят к рассмотрению ее дела, как только оно окажется в их руках.

— Итак, в ближайшие дни мы все узнаем, — сказала Энни. Она насыпала ложку чая в сине-белый фарфоровый заварочный чайник и залила горячей водой.

— Надеюсь, — вздохнула в ответ Маргарет.

Казалось, оснований для тревоги не существовало. Ведь капитан Вудкок уже говорил ей, что других кандидатов на это место не существует. Однако жизнь приучила Маргарет не делить шкуру неубитого медведя. У нее еще будет время представить себя директрисой сорейской школы — подумать только, как восхитительно звучит это звание! — но после того, как совет вынесет свое решение. Хотя, конечно, мечтать об этом так приятно! Ей не терпелось испытать свои силы и как преподавателя первого класса, и как директрисы, погрузиться в новую работу с новыми, расширенными обязанностями. Маргарет закусила губу. Она подумала, каким ударом стала бы для нее необходимость уступить это место кому-то другому…

Энни с громким стуком поставила чайник с кипятком на печь.

— Да прекрати ты наконец дрожать, Мэгги! — сказала она строго. — Сама знаешь, что тревожиться не о чем. Ведь совет даже не напечатал объявления о вакансии, они хотят назначить только тебя, тут и думать нечего. Это всего лишь…

— Доброго вам вечера! — от кухонной двери донесся бодрый голос. На пороге стояла Берта Стаббс, грузная неряшливая женщина, которая жила по соседству, за углом, в одном из домов Озерной Поляны. — Что, обе дома? — поинтересовалась Берта. Вопрос был явно лишним, поскольку Маргарет и Энни стояли перед ней. — Ужинать еще не садитесь?

— О Господи, — пробормотала про себя Энни, снимая передник.

— Входите, Берта, — сказала Маргарет, подавив желание вздохнуть. — Выпейте с нами чаю.

Берта убиралась в школе, и Маргарет волей-неволей виделась с ней каждый день во время учебного года. Работу свою она делала безупречно, но при этом беспрестанно и громко жаловалась, а от ее язвительности — то скрытой, то откровенной — просто спасу не было. Впрочем, соседка есть соседка, и с этим надо считаться.

— Спасибочки, — сказала Берта довольным тоном. — Пожалуй что и выпью.

Маргарет улыбнулась.

— Мы только-только картошку поставили, так что до ужина еще… — Тут она перехватила взгляд Энни и срочно внесла поправку в еще не законченную фразу. — Минут десять, я думаю. Она быстро готовится, когда печь горячая.

Берта угнездилась на стуле у кухонного стола и подождала, пока Энни нальет ей чай. Потом оперлась о стол обоими локтями, кинула в чашку три куска сахара, помешала и громко втянула в себя чай.

— Я тут подумала, надо бы зайти и сказать, а то, может, вы еще не слыхали. — Берта со стуком поставила чашку. — А может, и слыхали уже, дело-то важное.

— Неужели? — вежливо отозвалась Маргарет. Новости Берты, о чем бы ни шла речь, всегда считались важными, даже когда это была очередная и всем известная сплетня. — Что же случилось?

— Я только-только из Береговой Башни, с Эльзой мы там поболтали малость. — Эльза, вдова родного брата Берты, была ее ближайшей приятельницей. Наклонившись вперед, Берта прищурилась и понизила голос: — Так она мне сказала, что сегодня заявилась какая-то важная шишка и звать эту шишку доктор Гаррисон Гейнуэлл.

Энни, не столь сдержанная в отношении Берты, как ее сестра, спросила с раздражением:

— Не ходите вокруг да около, Берта. Кто такой Гаррисон Гейнуэлл, откуда он взялся? А если вы только что об этом докторе услышали, с чего вы решили, будто мы о нем можем знать?

— Я подумала, вдруг кто уже сказал. — Берта откинулась на стуле с довольным видом, по-видимому чувствуя всю важность того, что собиралась сообщить. — Он из этого, из Оксфордского верниситета, вот откуда, и леди Лонгфорд желает, чтобы доктор этот стал новым директором в нашей школе.

— Новым директором… — У Маргарет перехватило дыхание.

— Откуда это известно Эльзе? — спросила Энни со стальными нотками в голосе. — Где она это услышала?

— Так где ж, как не в ихней гостиной, в Береговой Башне, — охотно ответила Берта. — Леди Лонгфорд с секретаршей своей нынче там были и сказали мисс Вудкок, чтоб та сказала капитану, что совет может теперь не искать нового директора — она, дескать, его нашла. Эльза им чай подавала и все слышала.

— Подслушала, вы хотите сказать, — уколола ее Энни. Положение домоправительницы мирового судьи обеспечивало Эльзе репутацию весьма информированного источника деревенских новостей. Слухи и сплетни, которые она собирала, пользовались особым доверием, ибо, по общему мнению, несли на себе печать сведений, исходящих от судебной власти.

— Ну уж, не стала бы я так говорить, — рассудительно сказала Берта. — Да только она ведь и впрямь слышала все это. Гейнуэлл был каким-то там миссионером, в Тихом океане, что ли. — Она закатила глаза. — Эльза говорит, коли он мог циливизовать ганнибалов, то уж и с сорейской школой управится.

Наступила тишина. Наконец ее прервала Энни.

— Думаю, Берта, вы хотели сказать «цивилизовать каннибалов». Впрочем, я не вижу связи между привнесением цивилизации туземцам и обучением детей.

— Ну, — сдержанно заметила Берта, — это ж Эльзы слова, не мои.

Маргарет попыталась заговорить, но ей пришлось дважды откашляться, прежде чем она смогла произнести хоть слово.

— Я… я уверена, что доктор Гейнуэлл прекрасно справится с этой работой, — сказала она наконец. Маргарет почувствовала, что ее глаза внезапно наполняются слезами, они мешали смотреть. Она поспешно встала, оттолкнув стул. — Извините ради Бога, я совсем упустила из виду — мне надо кое-что сделать наверху…