Дорогой интриг (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 57

— Но вы же не ответите, если я напишу! — воскликнул Ришем и сам себе прикрыл рот рукой. — Простите, я вправду не желаю вас скомпрометировать. Просто дайте мне сказать, и я уйду.

А мне вдруг пришло в голову, что герцог знает, где находятся мои комнаты. Про то, что здесь живут фрейлины герцогини, конечно же, известно. Но как он определил, что из всех дверей моя именно эта.

— Хорошо, — отозвалась я. — Я согласна вас выслушать, но не здесь и не сейчас. Однако в ответ я ожидаю от вас любезности.

— Всё, что угодно, — отозвался Ришем. — Что я могу для вас сделать?

— Ответите честно, и я назначу место и час, где вы мне поведаете вашу историю. Если нет, то я зову стражу, и дело заканчивается скандалом, если, конечно, не успеете скрыться.

Герцог усмехнулся и покачал головой. Он отошел от двери, но подойти мне к ней всё равно мешал, так что я осталась на месте.

— Вы понимаете, что еще больше возбуждаете мой интерес, продолжая сопротивляться?

— В объятья вам падать точно не собираюсь.

— А к королю? Думаете, жизнь фаворитки – это сплошной праздник?

— О чем вы? — искренне удивилась я, но быстро откинула маску и повторила: — Ваша светлость, я очень устала и хочу спать. Выслушивать вас сейчас я точно не собираюсь. В ваши чувства не верю и не поверю. Более того, предлагаю закончить игры…

Он неожиданно оказался совсем близко, ухватил меня за плечи и порывисто склонился к самому лицу:

— Я не играю, — отрывисто произнес его светлость. — Я не знаю, как вас убедить и, наверное, даже не стоит пытаться это сделать. Разумней всего было бы держаться от вас подальше, но мне, оказывается, важно, чтобы вы не думали обо мне дурно. И когда я это говорю, то понимаю, как абсурдно вам это слышать. Меня это раздражает до невозможности. И лучше бы уж вам было оказаться, как всем остальным до вас, но вы такая, какая есть, и это выматывает мне душу. Я постоянно наблюдаю за вами со стороны, но однажды нахожу для себя предлог, чтобы приблизиться. И та случайная встреча в библиотеке стала чудеснейшим воспоминанием. Потому я напялил на себя лакейскую ливрею, прокрался, будто вор, лишь для того, чтобы вы выслушали меня. Но вы и этого не желаете сделать, а я уже не уверен, хочу ли говорить.

Герцог так же порывисто отступил, обошел меня и стремительно удалился. Я проводила его взглядом, после всплеснула руками и, буркнув:

— С ума сойти, — поспешила вернуться к себе.

Тальма ждала меня в гостиной. Я смерила ее взглядом.

— Скажи, ты знаешь, как выглядит герцог Ришем? — спросила я.

— Издалека видала, статный такой мужчина, красивый. Про то, что красивый, мне другие слуги говорили. А что, ваша милость?

— Ничего, — проворчала я и ушла в спальню. Уже лежа под одеялом, я вспомнила последние слова герцога и фыркнула: — Может, наконец, отстанет.

И с этой мыслью провалилась в сон.

«Прошу меня простить, я был не в себе. Н.Р.».

— И что вы об этом скажете, ваше сиятельство? — вопросила я, глядя на графа, читавшего последнее послание от герцога Ришема.

Пришло оно через день после того, как его светлость устроил мне бурю страстей под дверью моих покоев. В этот раз он был краток. Всего одна строчка и подпись без всяких заверений. Даже не потребовал ответа. Я дождалась вечера, когда дядюшка пришел за мной, чтобы идти в желтую гостиную, а после показала ему и первое послание, рассказав, что вытворял герцог, а затем и второе. Показала бы еще вчера, но мы не виделись. Днем его сиятельство был занят службой, а вечером я торчала у герцогини. Короля в этот раз не было, зато явилась принцесса, однако вскорости ушла, прежде просверлив взглядом у меня во лбу отверстие размером с кулак.

Герцогиня уже знала о моем успехе, и потому отнесла неприязненный взгляд племянницы именно к нему. А я подумала, что виной  тому Ришем, о позднем визите которого я не стала ей рассказывать. Тому было причиной желание узнать – доносят ей обо мне. Если да, то она сама бы намекнула, что знает, о чем я умолчала, однако вопросов и намеков не было, и я понадеялась, что наш разговор не привлек ничьего внимания, все-таки была уже полночь, и фрейлины должны были спать.

А вот от дядюшки я ничего скрывать не стала. Выслушав меня и перечитав оба письма, граф потер подбородок и протянул:

— Одна-ако…

— Так что вы скажете, ваше сиятельство?

— Я скажу, что обескуражен, — ответил он и вернул мне письма. — Необычайно глупо и неосторожно для такого интригана, как его светлость. И если во время игры я еще мог понять его поведение, то последующее… Признаться, не знаю, что и думать.

— Если бы нас кто-то увидел…

— То пострадал бы Ришем, — прервал меня дядюшка. — Король дал ясно понять, что ему запрещены всякие посягательства на вас, даже приближаться для простой беседы. И что его светлости позволили продолжать играть, то уже не за вашим столиком. А имея на руках его письмо, вы в два счета могли бы доказать свою невиновность. Его Величество поверил бы вам, в этом никаких сомнений. Да еще и Тальма…

Я обернулась, убедилась, что моей служанки нет поблизости, и спросила, понизив голос:

— Вы уверены в Тальме?

Граф нахмурился и спросил в ответ:

— Причина недоверия?

— Я опасаюсь, как бы она не оказалась человеком герцога. Она разговаривала с ним и помогла выманить меня за дверь. Я спрашивала, знает ли она Ришема, Тальма ответила, что видела его лишь издали.

— Это вполне вероятно, — кивнул его сиятельство. — Я знаю Тальму не первый год, и она ни разу не подводила меня. К тому же она не может знать, где вы любите читать, а значит, выдать местонахождения. Всё, что известно служанке, это когда вы покидаете свои комнаты и когда в них возвращаетесь. Да и всех лакеев в лицо она знать не может, потому что прислуги в резиденции намного больше, чем благородных обитателей. Помимо дворцовых слуг, есть еще те, кто, как и Тальма, являются обслугой своих хозяев. Так что могла принять и за настоящего лакея. А если Ришем еще и пустил в ход свое обаяние, то могла и неосознанно сыграть ему на руку. К тому же позднее время, плохое освещение и желание лечь в кровать. Нет, дорогая, я бы не стал включать эту женщину в число ваших неприятелей. Их надо искать среди знати.

Подумав немного, я наконец избавилась от своего недоверия. Тальма и вправду не могла бы сказать, где искать меня, и что я намереваюсь делать. Лишь тот, кто успел запомнить мои привычки, и тогда кроме Керстин мне вновь думать не на кого. До недавнего времени она оставалась моей верной наперсницей и хорошо знала, где я люблю гулять, кататься, читать или просто предаться блаженному безделью.

Правда, за последнее время она стала со мной заметно холодна, и я знала тому причину – барон Гард. Я уже заверяла ее, что не вижу в его милости мужчины, которым могла бы увлечься, как и он не видит во мне такой женщины. Всё, что нас связывало, – это дружеская симпатия и доброе расположение друг другу.

Он, как и обещал, помогал мне преодолеть страх перед барьерами и уверенней править лошадью в момент ее прыжка. Мы весело проводили время на манеже, выбирая время, когда не могли столкнуться с государем. Наши занятия были полны шуток и смеха. Даже Аметист принял нашего с ним помощника без своей придирчивости и театральщины, а барон не скупился на ласковые слова и угощение, так что в нашем «разбойничьем» трио царили мир и взаимопонимание.

Но Керстин, увлеченная бароном и не получавшая от него ответного внимания, ревновала и злилась на меня, хоть и не выказывала этого слишком яростно. Но теперь отказывалась от прогулок со мной, и чтобы задобрить баронессу Вендит, я подговорила Фьера составить нам компанию.

— Только раз и только потому, что вы меня просите об этом, — сказал он с чуть натянутой улыбкой.

— Отчего же? — изумилась я.

— Баронесса Вендит испытывает ко мне некие чувства, на которые я не могу и не желаю отвечать, — пояснил его милость. — Керстин – милая девушка, но я не могу ей дать того, чего она желает. Поэтому я стараюсь держаться от нее на расстоянии, дабы не внушать ненужной надежды.