Дорогой интриг (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 56

— Глупость какая, — фыркнула я сама на себя. — Шанни, это всё глупость.

Однако счастливого сияния это не уменьшило ни на малую толику, и я решила поскорей лечь спать, чтобы утром ко мне вернулся разум. Призвав Тальму звоном колокольчика, я отправилась готовиться ко сну. Служанка моя неодобрительно вздохнула, но вслух ничего сказать не посмела. Лицо ее было заспанным. И пусть она не переодевалась, но беззастенчиво спала, пока меня не было.

Передав ей снятое платье, я ушла в умывальню, чтобы освежиться перед тем, как лягу в постель, а когда вышла, Тальма положила на мою постель рядом с ночной сорочкой книгу.

— Что это? — спросила я.

— Только что принесли. Ла-а-акей, — зевнула она от души, — еще за дверью стоит. Говорит, ему велено дождаться ответа.

Нахмурившись, я взяла в руки книгу и бросила взгляд на перстень магистра, но тот не изменился. А потом я отругала себя и улыбнулась, ожидая еще один знак внимания от государя. Даже представила что-нибудь вроде «Дикарке от варвара». Но стоило развернуть лист бумаги, вложенный под обложку, как я ощутила нечто похожее на то, что было, когда узнала, кто отправитель милого букетика. Впрочем, отправитель был тот же – герцог Ришем. Теперь он не скрывал свое имя. Однако было и любопытство – как же его светлость вывернет сегодняшний конфуз.

«Ваша милость, – герцог благоразумно избежал всяких эпитетов, – ужасно неловкая ситуация вышла во время игры. Это было отвратительно и крайне унизительно. Менее всего мне хотелось, чтобы вы думали обо мне дурно. Позвольте рассказать вам историю, которую имел в виду Его Величество. Поверьте, всё не столь мрачно, как выразил государь. Мне неприятно осознавать, что вы теперь думаете обо мне, как о человеке низком и коварном, – я хмыкнула. Будто раньше я думала иначе. – Я прошу не так много и уверяю, что ваша честь не пострадает. Прошу встретиться со мной завтра в полдень, и я постараюсь убедить вас в том, что на мне нет столько грехов, сколько вы можете себе представить. Не откажите в любезности, – я хмыкнула повторно. Вот уж чего не собираюсь делать, так это бегать на тайные свидания, особенно с герцогом Ришемом. К тому же мне запретил сам Его Величество, и как верноподданная я не могу ослушаться моего короля и господина. – Если же вы посчитаете недопустимым встретиться со мной, я пойму и не буду на вас в обиде. В конце концов, вы вели себя благоразумно, а я еще не заслужил вашего доверия. Однако же напишите ответ, чтобы я мог знать точно ваши мысли. – Теперь я фыркнула. Кажется, его светлость держит меня за глупую и недальновидную особу, которая сама накинет себе петлю на шею, дав в руки неприятеля доказательства своего неповиновения и вероломства, вступив в переписку с тем, с кем ей запретили общаться. И если герцог готов плевать на слова государя, полагаясь на свою невестку, то мне положиться не на кого, а потому и писать я тоже не стану. – Впрочем, я понимаю, что вы можете отнестись с недоверием и к этой просьбе…».

— Скажите, какой прозорливый, — я передернула плечами и закончила чтение:

«Впрочем, я понимаю, что вы можете отнестись с недоверием и к этому просьбе, потому всего лишь льщу себе пустой надеждой, что вы решитесь написать, но не ожидаю этого. Я понимаю, насколько мы далеки с вами, благодаря чужой воле оказавшись по разные стороны. Вы видите во мне врага, я же только очаровательную девушку, сумевшей заставить мое сердце биться чаще. Разумеется, вы не обязаны мне верить, и мне, наверное, никогда не убедить вас в чистоте моих помыслов. И все-таки я прошу вас не делать вид, что вы сейчас не читаете моего послания. Хотя бы передайте устный ответ через лакея. Он будет ждать, пока к нему не выйдут. Не издевайтесь над бедолагой, на нем нет вины. Потому скажите ему, что думаете о моей просьбе, и отпустите с миром.

Ваш слуга, Нибо герцог Ришем».

— Еще и шантаж, — усмехнулась я, покачав головой.

Подумав немного, я пришла к выводу, что в устной форме могу ответить. Это освободит несчастного лакея, прикованного приказом его светлости к моей двери, а заодно не оставит никакого вещественного следа от ответного послания.

— Тальма, — позвала я. — Выйди и передай лакею три слова. Нет, это неприемлемо.

— Слушаюсь, ваша милость, — ответила служанка и ушла, но вскоре вернулась и возмущенно всплеснула руками: — Нахал какой! Требует, чтобы вы лично сказали ему ответ. Говорит, что ему приказано уйти лишь после того, как услышит ответ из ваших уст, потому что тогда он точно не будет переиначен.

— Это не он нахал, а тот, кто его отправил, — проворчала я и, накинув халат поверх ночной сорочки, которую надела перед тем, как раскрыла послание, направилась к двери, собираясь лишь высунуть голову.

Однако когда я приоткрыла дверь, лакея я не увидела. Позвав его, не услышала ответа и вышла в коридор, даже радуясь, что слуга оказался умней хозяина и ушел, довольствуясь посланием, полученным от Тальмы. И дверь за моей спиной закрылась. Я порывисто обернулась и увидела того потерянного лакея, он подпирал дверь спиной.

— Что это означает? — нахмурившись, спросила я, а через мгновение округлила глаза: — Ваша светлость, это вы?

— Простите мой маскарад и наглость, — улыбнулся герцог Ришем собственной персоной. — Но иначе мне было не добиться того, чтобы мы поговорили.

На нем была надета лакейская ливрея, шедшая Ришему не хуже дорогого костюма. И если он стоял перед дверью, то из-за высокого роста лицо могло оказаться в тени – фонари на стенах не давали яркого освещения. Они были предназначены лишь для того, чтобы в темноте не заплутать и не спутать двери. Впрочем, Тальма могла и не знать, как выглядит герцог, раз приняла его за обычного лакея. Но каков неугомонный выдумщик!

— Пропустите меня, — сухо велела я. — Вы ведете себя возмутительно.

— Нам необходимо поговорить, — ответил он с прежней чуть виноватой улыбкой. — Я вне себя после того разноса, что устроил мне государь. Но более всего меня раздражает, что я даже не могу объяснить… — Его взгляд вдруг скользнул по мне, и его светлость протянул руку. Он взял в ладонь прядь моих волос, уже распущенных и расчесанных. Я освободила свои волосы, и они скользнули красноватой из-за сумрака змейкой между пальцами Ришема. — До чего же вы хороши, Шанриз, — произнес повеса и шагнул ко мне.

Увернувшись, я еще больше увеличила между нами расстояние. Прекрасный вечер был теперь бесповоротно испорчен, потому что на смену хорошему настроению пришла злость.

— Довольно, ваша светлость, — отчеканила я. — Оставьте меня и идите с миром, иначе вы вынудите меня закричать.

— Шан…

— Не смейте обращаться ко мне по имени, — понизив голос, прошипела я. — Довольно уже этих игр. Как вы верно написали, мы оба прекрасно понимаем сложившееся положение. Между нами нет, и не может быть дружбы. И уж тем более каких-либо тайных сношений. Не вынуждайте меня звать на помощь, потому что я это сделаю. Молчать во избежание скандала – это не обо мне. Потому пробудите свой разум, ваша светлость, и дайте мне вернуться к себе.

— Ну почему вы такая, ваша милость? — герцог вздохнул, но с места не сдвинулся: — Я бы и не думал вытворять подобного, если бы был уверен, что вы не ускользнете, как только я отойду. Я не собираюсь к вам прикасаться, как и домогаться ответа на то, что я чувствую к вам.

— Это лишнее.

— Не верите, — он усмехнулся, — но я не лгу. — Я поджала губы и устремила на него тяжелый взгляд. — Хорошо, об этом я тоже не собирался говорить.

— Ваша светлость, — устало произнесла я. — Вы хотя бы отдаете себе отчет в том, что я стою посреди коридора в таком виде, что любой случайный взгляд, и я буду опозорена? Я понимаю, что вы этого и добиваетесь, но учтите, если я начну тонуть, то потяну за собой и вас. А потому пропустите меня и уходите.

Он с минуту сверлил меня пристальным взглядом, однако… не отошел. Я в бессилии всплеснула руками.

— Выслушайте же меня, — попросил он более сухо.

— Изложите письменно, у вас это недурно получается, а сейчас…