Хозяйка замка Уайтбор (СИ) - Волгина Алёна - Страница 30

Лабиринт будто тоже оделся в траур.

***

Мы сидели в зимней гостиной Уайтбора вчетвером: я, мистер Уэсли, Кеннет Фонтерой и миссис Трелони. В окнах, похожих на темные омуты, сгущались сумерки и дрожали огоньки свечей, словно стайки светлячков.

Ужасное происшествие в Кавертхоле как-то сблизило соседей: во второй половине дня нас посетила добрая половина окрестных сквайров, жаждущая узнать новости. Дядя стоически вытерпел это нашествие, за весь день не издав даже ни одного ворчливого восклицания. Приходил мистер Гимлетт, растерявший всю спесь и как никогда походивший на растерянную черепаху. Он качал головой и все время повторял: «нехорошо вышло… не по-христиански… мда…» Был и доктор Медоуз, подтвердивший, что Джереми Хартман скончался от удара острым предметом в затылок (окровавленный камень констебли нашли недалеко от тела). Кеннет появился около пяти вечера, прямо заявив мистеру Уэсли, что пришел справиться о моем самочувствии. Против опасений, дядя не выставил его за порог, а наоборот, пригласил остаться на ужин. Миссис Трелони никто не приглашал, но она, как я успела заметить, характером походила на кошку: приходила, когда ей вздумается, и оставалась насколько захочет, причем никому не приходило в голову ей возразить. Сейчас она сидела напротив меня за столом, в черном платье из жесткого армазина, с лицом непроницаемым, как густая туча. Поди разбери, что там кроется за нахмуренными бровями — гроза, буря, или безмятежная тишь?

Разговор, конечно же, вращался вокруг убийства. Судейские чиновники энергично взялись за дело, и итог их деятельности оказался для нас полной неожиданностью: арестовали старого Дуайта. Мистер Уэсли до сих пор не мог опомниться от возмущения:

— Мне сказали, что его дело будет рассмотрено в летнюю сессию. To есть их не волнует, что больному старику придется провести несколько месяцев в босвенской тюрьме! Между прочим, это вам не богадельня! Условия содержания там просто ужасные. За четыре месяца в этой клоаке даже здоровый человек помер бы от голода и инфекций!

Я отложила вилку. Почему-то не было аппетита, хотя за весь день в деревне я съела только кусочек ячменного хлеба и одно вареное яйцо. Цветы, украшающие стол, пахли слишком резко; один взгляд на разрезанные половинки апельсинов вызывал в памяти тошнотворную картину разбитой головы мистера Хартмана, а ножи и вилки блестели, как начищенные хирургические инструменты. Есть абсолютно не хотелось.

— Ну, улики против него очень шаткие, — послышался приятный баритон лорда Фонтероя. — Обвинять человека лишь на том основании, что его дом стоит на отшибе, ближе всех к шахте, и Дуайт меньше, чем другие, боялся призраков лабиринта — это просто смешно! Нет никаких доказательств, что он был связан с контрабандистами. И хотя эти разбойники действительно иногда используют заброшенные шахты, чтобы разместить там нелегальный товар, вряд ли они решились бы проделать такое с Уил-Дейзи. Жуткие слухи об этой шахте отпугнули бы кого угодно!

Яблочный пирог со сливками застрял у меня в горле. Дуайт — и контрабандисты?! Да быть того не может. Для этого старик был слишком осторожен.

— Ясно, что его арестовали для острастки, просто чтобы припугнуть остальных, — поморщился Уэсли. — Как считает мистер ищейка, Джереми Хартман был чужим человеком в наших краях, и вряд ли успел вызвать в ком-то серьезную неприязнь. Однако, изучая окрестные шахты, он мог случайно увидеть нечто такое, чего не следовало знать постороннему человеку, и за это, мол, контрабандисты его и прикончили. Я завтра же поеду в Босвен. Попробую добиться, чтобы Дуайта выпустили под залог. Эти судейские могут так отравить мнение публики еще до начала слушаний, что старик предстанет в глазах людей законченным злодеем.

— А что говорят в деревне? — подала голос миссис Трелони.

По лицу дяди было видно, что ему неприятен этот вопрос.

— В Кавертхоле считают, что мистер Хартман был наказан за святотатство. Нарушил границу владений сидов, забрался в священный лабиринт…

Светлые глаза вдовы серебристо вспыхнули под черным убором:

— Но вы, просвещенный человек, в это не верите?

— Скажем так, я никогда не видел, чтобы кто-то из наших «добрых соседей» настолько варварски выражал свое недовольство.

Я задумалась. А действительно, что мистер Хартман делал в Лабиринте, да еще в такую рань? Допустим, он хотел еще раз осмотреть шахту Уил-Дейзи перед разговором с дядей и для этого отправился в Кавертхол. Может быть, он увидел под холмом что-то необычное… убийцу? Кто-то вошел в лабиринт следом за Хартманом или, наоборот, вышел из него?

Мне представились хищные слоа, мечущиеся по пустошам в поисках жертвы… Голодные тени с холмов, протягивающие ко мне призрачные руки… Мое воображение унеслось так далеко, что я спохватилась, только когда миссис Трелони заторопилась уходить.

— Понятия не имела, что уже так поздно, — улыбнулась она обоим мужчинам, а потом посмотрела прямо на меня. Встретив мой взгляд, незаметно кивнула вправо, в сторону холла.

Я не сразу поняла, что ей нужно. Хочет что-то сказать мне наедине? Не вполне уверенная, что это был именно тайный знак, а не нервный тик, я на всякий случай предложила ее проводить. Как только мы оказались вдвоем, миссис Трелони озабоченно покачала головой:

— Не следует мистеру Уэсли ездить в Босвен. Ничего он там не добьется, только хуже сделает.

Я не разделяла ее скептицизм. Мне казалось, что мистер Уэсли, с его ледяным взглядом и острым, как бритва, языком, обладает исключительным умением добиваться своего. Уж если кто и может помочь Дуайту, то только он!

— Предположить, что Дуайт может быть связан с контрабандистами, — это полная чушь!

— Да, у нас контрабандой никого не удивишь, — отмахнулась миссис Трелони. — Всем плевать, сколько бочонков рома нелегально пересекает Узкое море и оседает в прибрежных деревнях. Но вот судьи и поверенные в Босвене смотрят на это по- другому. Чуть что, начинают вопить об интересах короны, хотя сами пекутся лишь о собственной выгоде. Если у них возникнет подозрение, что Робин Уэсли замешан в сговоре с контрабандистами, это может навлечь на него крупные неприятности.

Ее острый взгляд, как дротик, кольнул мою щеку.

— Говорят, даже в болоте клеветы иногда таится жаба истины. Кое-кто здесь недолюбливает Уэсли. С тех пор как упали цены на медь, Думанон переживает нелегкие времена, а в такое время ничего так не раздражает, как благоденствие соседа, — усмехнулась вдова. — Хотя обе шахты на ваших землях давно закрыты, но мистер Уэсли как-то ухитряется поддерживать прежний уровень жизни, да еще арендаторам помогает. Рано или поздно у кого-нибудь возникнет вопрос: откуда он берет на это средства? Отсюда и подозрения в контрабанде…

Я в задумчивости прикусила губу. Это правда, в Уйтборе не считались с расходами, если дяде требовались новые книги (бешено дорогие!) или новое, более удобное кресло для его драгоценной библиотеки. Или, например, когда мне понадобилась верховая лошадь… А в прошлом году, когда удача отвернулась от Кавертхола настолько, что даже косяки сардин в августе прошли мимо наших берегов, Робин Уэсли помог им с продовольствием. Но контрабанда?! Ха! Да я скорее поверю, что гномы-нокеры каждую ночь приносят дяде куски медной руды, складывая их под дверью его спальни! Тихо, удобно и никаких шахт не надо!

Миссис Трелони вывела меня из задумчивости, легонько похлопав по плечу:

— Не позволяйте ему уезжать из Уайтбора, — сказала она напоследок.

Как будто я могла его удержать!

***

Когда я вернулась в гостиную, оказалось, что дядя поднялся к себе, сославшись на усталость.

Это было невиданным знаком доверия с его стороны, учитывая его отношение к Фоигерою. Кеннет в одиночестве сидел у чайного столика возле окна. Конечно, здесь была еще Элспет, услужливым столбиком замершая у дверей, но я посмотрела в ее сторону — и девушка тут же упорхнула, как безгрешная душа из преисподней. Мы остались вдвоем.