Прометей: каменный век (СИ) - Рави Ивар - Страница 14

Будь со мной напарник, работа шла бы куда быстрее: вспомнил нелепую смерть Михаила, пробрало зло: решил геройствовать, отстегнув трос. Инструкции категорически это запрещали, а он их нарушил дважды. В обоих скафандрах было мало кислорода, не заправив скафандр вышел в космос, отстегнул трос. Я спешил на помощь тоже с минимальным запасом, у меня просто не было времени заправить, я сам чуть не погиб по его вине и самонадеянности.

Ужинал всухомятку, солнце уже зашло, а тратить спичку на костер было жалко. Чутко вслушивался, но никаких львиных или иных рыков не было, незаметно уснул.

Утром, первым делом глянул на плот, он находился в воде, но судя по всему цеплял песок. Это было хорошо, значительно уменьшался водный путь, и вернувшись смогу подтянуть плот до острого куска скалы, торчащей у подножия гряды. Быстро позавтракал, чтобы не терять время: емкости под соль были приготовлены еще вчера.

Схватив весло и мешки с кастрюлей, с пистолетом за поясом, спустился к воде. Положив вещи на плот, снял петлю с валуна: освобожденный плот закачался на воде, отплывая в море. Смотав трос, осторожно взобрался на плот, ноги все же пришлось намочить. Подгребая веслом, не мешал плоту, пока он не достиг оконечности мыса, вдававшегося в море. Отсюда до моей палатки получалось больше ста метров. Стоя на плоту на коленях, расставив ноги для устойчивости, начинаю плыть вправо, чтобы обогнуть скалу. Плот движется медленно, приходится корректировать курс, его тянет влево в открытое море.

Минут через пятнадцать препятствие пройдено и моим глазам открывается белое поле, уходящее вдоль побережья сколько хватает глаз. К берегу грести труднее, приходится затрачивать много усилий. Наверное надо было плыть во время прилива, путь удлиняется, но сами волны помогают пристать. Наконец смог пристать к берегу, убедившись, что два бревна хорошо цепляют песок и плот неподвижен, спрыгиваю и пробую языком пригоршню. Это соль, при чем без горького вкуса.

Глубина солевого слоя примерно пятнадцать сантиметров, после начинает попадаться песок, смешанный с солью. Буквально за двадцать минут наполняю оба мешка и котелок. Мешки, затянув веревками и закрыв клапанами, отношу на плот, следом пристраивается и котелок, который стоит накренившись из-за бревен. Толкаю плот, но он не шевелится: продолжающийся отлив плотно зафиксировал его на песке. Снова толкаю. Но намокшие в воде бревна слишком тяжелы для меня: я застрял до следующего прилива.

Паники нет, вокруг ни души, но легкое беспокойство все же есть. С этой стороны нет обрыва и звери сюда приходят полакомиться солью. Лев также рычал здесь и останки травоядного тоже недалеко в сторону долины, но с моего места их не видать. В противоположную от гряды сторону, до самого горизонта расстилается соляное поле. Мое мачете со мной, пистолет за поясом. Даже есть с собой запасные патроны, правда только дробовые, но целых пять штук. На мой взгляд в сторону долины залежи соли простираются на метров двести, это примерно по границу моих кустарников, если провести визуальную линию.

Любопытство движет меня подойти и осмотреть долину, не стоять же столбом, дожидаясь прилива. В сторону долины поверхность идет еле заметным подъемом, поэтому граница соли заканчивается внезапно: дальше волны просто не доходили. Иду рядом с каменной грядой, теперь она справа от меня. Дохожу до места где на моей земле обрыв, с этой стороны обрыва нет, но есть довольно крутой склон, испещрённый следами копыт. Вижу практически начисто обглоданный скелет, оставшийся после львиной охоты: падальщики постарались.

В долине ничего не изменилось, видны животные на некотором удалении, трава на склоне вся вытоптана, видимо травоядные часто приходят к соли. Небольшая рощица из порядка десяти деревьев по левую сторону в метрах пятидесяти привлекает внимание. На ветках сидят птицы, очень похожие на цесарок, а может это и есть цесарки. Охотничий азарт охватывает меня, начинаю подкрадываться стараясь не мешать. Птицы точно цесарки, только сплошь серые, без ярких крапинок.

Они не замечают меня, но тревожно галдят, пронзительно вскрикивая, уже подкравшись вижу чем они так взволнованы: внизу среди травы бьются две цесарки. Они меньше, тех что на деревьях, даже подумал, что это птенцы. Но у них мощный гребень на голове и подпрыгивая они бьют друг друга крыльями, ногами и мощным клювом. Метрах в трех, практически надо мной, две крупные цесарки сидят вплотную и галдят вытягивая шею.

Навожу на них пистолет и жму на курок: грохот выстрела и одна птица кулем падает вниз, вторая летит прочь вместе с товарками, теряя высоту понемногу и падает в метрах ста пятидесяти в густую траву. Драчунов на земле след простыл, звук выстрела сорвал с этой рощицы и мелких птичек типа воробьев, которые стайкой выписывают пируэты в небе надо мной. Забираю свою дичь, по телу которой проходит агональная дрожь и спешу по склону наверх, чтобы чувствовать себя в безопасности. Искать вторую в густой траве не рискнул, еще не чувствовал себя в безопасности. Если птица только ранена, она может долго бегать в высокой траве.

Вернувшись к плоту, чтобы не сидеть без дела, ощипал птицу. Это адская работа, требующая терпения, несколько раз откладывал, думая просто срезать кожу с мясом и перьями, но делать все равно было нечего, вновь принимался за работу. Вскрыл брюшную полость, удалил все внутренности. Очищенную тушку промыл в соленой воде и бросил на плот слегка обмазав солью.

Когда приливная волна дошла до плота и он снова закачался на волнах, поспешил отплыть: теперь трудно было не пристать к берегу, а отплыть от него. Вот снова огибаю каменную гряду и вхожу в свою бухточку, куда меня уже несет сама приливная сила. Сманеврировав веслом, притормаживаю у своего «пирса», остроконечного куска скалы и накидываю петлю тросика. Не дожидаясь пока воды станет много, в два рейса по пояс в воде переношу свою добычу к палатке и устало опускаюсь на землю: во рту пересохло, вода из бутылочки давно выпита, надо идти к ручью.

Так закончилось моё первое каботажное плавание длиной в несколько сот метров.

Цесарка была довольно большая: мне ее хватило на два дня полноценного питания. Соскучившийся по животному белку в таком виде, ел только птицу. Варить ее пришлось дважды, в мой котелок она не помещалась. Третью часть тушки притопил в ручье в пакете, вода выполняла роль холодильника. Конечно не хватало специй, мясо было слегка жестковато, но это было мясо. Не белковая смесь, которую на станции мы получали из тюбиков, а именно мясо. Калорийность у белковой смеси на МКС была отличная, но вкусовые качества не шли в сравнение с натуральной пищей.

Соль надо было просушить, для этого на ровной площадке разложил меньший парашют и равномерным тонким слоем рассыпал соль, дважды в день перемешивая. Надо было сделать еще пару рейсов, освободив для этого еще гермомешки из-под продуктов. Но на очереди была пещера ледник, где надо было оценить размеры самой пещеры и понять сколько в ней льда и не тает ли он до похолодания.

Становилось все теплее, в одежде ходить было жарко, сильно потел, особенно если занимался физическим трудом. Вначале я скинул одежду до пояса: лучи солнца ласкали кожу. На следующий день ходил уже только в трусах, кого стесняться, если ты один на планете? Ослепительно белый, я стал к концу первого дня обгорать, пришлось дозировать получение солнечных ванн и снова одеваться, чтобы избежать ожогов.

Утром, после плавания за солью, во время завтрака услышал трубный зов слона, исходящий с долины. Оставив недоеденный кусок, поспешил к обрыву, дожевывая на ходу. Группа из пяти слонов уже была достаточно далеко, но то что это именно хоботные я не сомневался: возвышаясь среди довольно высокой травы как корабли, слоны цепочкой уходили в сторону блестевшего зеркала реки, что находилась от меня примерно в шести-семи километрах. Вожак был огромный, трое слонов чуть поменьше, замыкал шествие слоненок.