Жажда наслаждений - Дивайн Тия - Страница 40

• Предыдущая
• 40/69
• Следующая

Немного назад, чуть вперед, и вот он уже ясно представлял, как она передвигалась той ночью. Она могла двигаться только одним путем. Ведь если бы она отошла в сторону на какие-то два метра, вход обнаружил бы кто-нибудь другой.

Боже, Элизабет…

На этот раз двери, расположенные вровень с землей, открылись без усилий, и он, оставив их открытыми, спустился во тьму.

У основания лестницы все еще висел фонарь. Николас чиркнул спичкой и зажег ее.

Двадцать шагов, и он у заветной комнаты.

Его худшие опасения подтвердились. Освещенная фонарем комната была совершенно очищена от углей и всего мусора.

Его враг Невидимая Рука и сюда добрался.

Николас намеренно встал на линии огня, но враг обогнул его и нарушил все остальное.

Напрашивался единственный вывод: один из пятерых в Шенстоунё и был его врагом.

Виктор, Питер, отец Элизабет, Минна… и Элизабет.

Получалось именно так, как он себе представлял: она могла больше всех получить, но и больше всех потерять. Самый сильный мотив — самые сильные руки.

Его беспокоило, что он проигнорировал свой инстинкт и все знаки, которые должны были его насторожить.

Черт, он слишком сильно расслабился.

Или враг спланировал его слабость?

А теперь?..

Что теперь? Он понимал, в чем дело. Шла борьба нервов и коварства. К нему пришло понимание методов, которые использовал его оппонент.

Николас знал о своем враге больше, чем тот думал.

Он знал, что враг храбр и немного безумен. Хорошо приспосабливается. Никогда не сдается. Нуждается во внимании и одновременно ищет укрытия. Хочет получить признание и предпочитает одиночество.

Более того, никто бы и не подумал, что его враг…

Один из пяти.

Или они все.

Они играли в игру, которая руководствовалась намерением «подождем и посмотрим»…

Элизабет напряженно мыслила. Должно быть что-то еще. Обязательно должно быть.

Может быть, она пропустила какую-нибудь деталь на чердаке? Там еще были старая мебель и сундуки с одеждой. Кто знает, вдруг что-нибудь можно обнаружить в кармане одного из пиджаков Уильяма?

Неужели она действительно дошла до такого отчаяния?

— Я слышал, ты сегодня ездила в город, — сказал отец, входя в гостиную, где Элизабет сидела с вышивкой, не вызывающей в ней никакого интереса. — Надеюсь, не безрезультатно?

— Отец, мы с Минной всего лишь решили выбраться из дома. Ничего больше.

— Ты ездила, чтобы встретиться с викарием.

— У тебя что, в городе есть шпионы? — раздраженно спросила она. — Я ездила, чтобы извиниться за то, что нас не было в церкви в прошлое воскресенье.

— А. Я надеялся, что у тебя были еще дела.

— Какие? Почему бы тебе не присесть, отец? Раз уж ты решил допросить меня.

Он сел напротив нее.

— Элизабет. Я не допрашиваю тебя. Я побуждаю тебя к действиям. Знаешь, у нас осталось совсем немного денег, поэтому скажи, как мы будем существовать, когда щедрость Николаса иссякнет и он попросит нас покинуть дом?

— Я не думала о таком далеком будущем.

— Питер даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь нам.

— Правда? Откуда ты знаешь?

— Иначе бы он давно сделал тебе предложение. К тому же он целиком на моей стороне: ты должна вернуть Шенстоун, и тогда… возможно…

Она отбросила пяльцы.

— Возможно, он неправильно истолковал мои девичьи отказы?

— Нет. Твоя скромность делает тебе честь. Если бы к ней еще добавить Шенстоун и десять тысяч в год… Конечно, я не получаю десять тысяч в год…

— Насколько ты знаешь, я тоже. Кроме того, есть еще три дюжины наследниц, которые с удовольствием охомутают Питера.

— Если бы он их захотел. Но по какой-то причине ему нужен Шенстоун и ты. Я не понимаю. Никогда не думал, что так получится. Тебе остается только найти способ.

Она вновь подобрала пяльцы и продела иголку в лепесток начатой ею ромашки.

— А что, если есть один способ? — Она сама не ожидала, как задала вопрос. Хотя, если она собирается проводить более детальное расследование, ей понадобится помощь.

Разве ее отец и Питер не помогут ей?

— Что ты имеешь в виду? — Ее отец подался вперед, всем своим существом излучая заинтересованность. — Ты что-то от меня скрывала, моя девочка? Что за способ? Шенстоун и все деньги в нашем распоряжении. Элизабет! Быстрее расскажи мне…

— Ничего конкретного. Есть, правда, кое-что…

— Есть — нет, о чем ты говоришь? Скажи мне!

— Фредерик, ты снова говоришь о деньгах? — с порога спросил Питер, ухвативший последнюю фразу разговора. — Он не прекращает разговоры о деньгах. Для него деньги очень болезненная тема. Своими разговорами о них он утомляет. Чем занимаешься, Элизабет?

«Жду тебя», — хотела сказать она и сказала:

— Вышиваю. И еще ездила утром в Эксбери.

— Дорогая, пора бы тебе посетить Лондон. Тебе определенно уже можно перейти к формальному трауру и начать понемногу выходить в свет. Можно организовать небольшой визит к миссис Фарли. Она будет очень рада тебя видеть.

Элизабет не понравились его слова. Парвеню… миссис Шарли… будет рада принять ее… в то время как раньше она была самым желанным гостем в дюжине домов. На таких условиях она не может показываться в Лондоне.

— Спасибо, Питер, — сказала она. — Я подумаю.

Никогда… пока она не проснется от происходящего кошмара.

— А вот и Николас, — произнес Питер. — Где же ты был?

— У меня было очень интересное утро, — ответил он, облокачиваясь о дверной проем. Трое из пяти были здесь. Интересно. — Я спускался в тоннель.

— А зачем? — спросил Питер. — Я думал, что мы уже разобрались с пожаром. Навсегда.

— Ну, кто-то действительно там разобрался вчера, — проговорил Николас. — Я не отдавал приказаний вычистить ту комнату. Но кто-то взял на свои плечи заботу об уборке углей и мусора. Кто-нибудь из вас знает что-либо об уборке? Элизабет? Нет?

— Какая разница? — снова спросил Питер. — Тебе бы все равно пришлось когда-нибудь все убирать.

— Может, и так. Однако там нужно было еще многое осмотреть. Там могла находиться разгадка…

— Разгадка? — насмешливо переспросил отец Элизабет. — Чего?

— Того, кто мог совершить поджог в той комнате.

Фраза на всех подействовала угнетающе.

— Мы же решили, что была просто случайность, вот и все, — продолжал протестовать отец Элизабет, когда они сели обедать. — А ты придаешь случившемуся намного большее значение, чем следовало бы. Такая мелочь… Что ты вообще надеялся найти в той комнате?

— Все сгорело до неузнаваемости, — сказал Питер. — Искать в таком хаосе — мартышкин труд. Наверное, об уборке позаботился один из слуг.

— Виктор, хочешь высказать свое мнение? Может быть, враждебные силы или, например, враг у ворот?

— Как будто такого не может быть, — фыркнул Виктор. — Ха. Здесь все понятно. Поджоги совершаются, когда необходимо что-то уничтожить. Там было много дыма, но почти не было огня. Тебе, Николас, крупно повезло, что уничтожить хотели не весь Шенстоун.

— Так что же было? — агрессивно спросил Питер. — Что там хотели уничтожить?

— Свидетельства, — ответил Николас. Рядом с телячьими отбивными и картофельными крокетами ответ прозвучал странно. — То, что кто-то хотел спрятать.

Вечером никому не удалось лечь спать пораньше.

— Он думает, что это один из нас, — сказал отец Элизабет, когда они все, кроме Николаса, собрались в библиотеке. — Боже, мне нужен бренди.

— А ведь только вчера мы праздновали твои удачные инвестиционные проекты, — проговорил Питер. — Какая перемена за один день. Теперь неожиданно среди нас затесалась тайна.

— Я больше не хочу ни о чем говорить, — заявила Элизабет.

— Такие разговоры слишком сильно действуют на нервы, — добавила Минна. — Думать о том, что кто-то мог специально поджечь и огонь мог распространиться дальше… — Она поежилась.

— Думаю, нам надо всем уехать в Лондон, — сказал отец Элизабет. — С нас достаточно. Какая тут гостеприимность. Скорее просто расследование Скотланд-Ярда. Я больше не буду такого терпеть. Только не в моем доме. — Он многозначительно взглянул на Элизабет.

• Предыдущая
• 40/69
• Следующая