Жажда наслаждений - Дивайн Тия - Страница 39

• Предыдущая
• 39/69
• Следующая

Ей бы хотелось навсегда остаться в таком состоянии. Она провела пальцем по своим половым губам и нанесла немного семени на набухшие твердые соски.

Где же Николас?

Она лежала на подушках и размышляла.

Нет, ей не стоит так думать. Все, что происходило здесь, является всего лишь прелюдией для жизни с Питером. Все, что ей было необходимо знать о мужских фантазиях…

Разве она уже недостаточно знала?

Она вскочила с кровати. Общение с Николасом становилось опасным: она получала от секса с ним слишком большое наслаждение.

Сделка совсем не была обременительной.

Но она была нечестной по отношению к Питеру.

Николас был не прав. После того как Питер испробует любовь Элизабет, он будет желать ее еще сильнее.

Значит, ей не следует лежать на кровати и размышлять о Николасе. Такой путь вел к беде. Она должна сосредоточиться на желаниях и нуждах Питера.

На том, чего желали они оба.

Не найдя ни единой зацепки в бумагах Уильяма, необходимо было переходить ко второму пункту ее плана: разговорам с людьми.

Разговорам со всеми, кроме Николаса.

Сегодня, пожалуй, стоит наведаться к викарию. Она потратит на встречу с ним не так много времени. Никто не станет ее ни о чем расспрашивать, если она съездит в Эксбери.

И она наконец выберется из дома подальше от Николаса.

Отлично.

Она села на кровать и звонком вызвала служанку.

За завтраком она вспоминала, что ей известно про Николаса. Его отец был врачом, а мать, по мнению Уильяма, русской. До приезда в Шенстоун Николас обитал «то здесь, то там», хотя агенты искали его на двух континентах.

Чем должен заниматься человек, чтобы его было невозможно разыскать? Возможно ли такое, что Николас действительно внебрачный сын Ричарда?

Уильям как-то рассказывал про него, но она тогда не обратила внимания.

«Я не позволю ублюдку моего брата унаследовать мое имение…»

Нет. На все высказывание рассчитывать нельзя. Только на короткую фразу, которая, если окажется правдой, изменит всю ее жизнь.

Она вышла из задумчивости и обнаружила Минну, в нерешительности стоящую рядом с ней.

— Ты одета так, как будто собираешься куда-то ехать, — заметила та.

— Я еду в город, поедешь со мной? — пригласила ее Элизабет, которой поездка вместе с ней показалась отличной идеей; никто не заподозрит ничего плохого в том, что она поедет развлечь свою гостью.

— Было бы великолепно, дорогая. — Минна налила себе чаю и села подле Элизабет. — Я все еще немного беспокоюсь из-за того небольшого пожара.

— Не нужно. Все произошло случайно. Я так считаю. С тех пор ведь все нормально, и Николас, согласись, делает все, чтобы мы чувствовали себя как дома.

— Да, Николасу идет облик аристократа.

— Кстати, раз уж мы упомянули о нем, он как-то сказал, что его отец был врачом. Такая информация не поможет тебе вспомнить, откуда ты знаешь Николаса?

— Хм… Я подумаю. Тем временем я возьму свою накидку, и мы поедем.

Около половины одиннадцатого они сели в «Викторию»[4], так как был теплый и солнечный день, с намерением немного покататься, посетить пару магазинов и заехать к викарию.

Весь путь был проделан под ненавязчивый и беспечный Лепет Минны:

— Разве Эксбери не прекрасно выглядит, когда цветут деревья и цветы? Тот магазин недавно открылся? Ой, посмотри на прическу вон той леди. А вот прибыл поезд, издав протяжный гудок и выпустив облако пара.

В магазинах они купили немного пирожных, тесьмы и отрез черной вуали, которой Элизабет хотела отделать шляпку.

— Элизабет, ты можешь уже переходить на формальный траур.

— Я так и собиралась. Приезд Николаса все поставил с ног на голову.

И уложил ее на спину…

— Не говоря уж о приезде Питера, — добавила она, надеясь, что ее реплика не показалась высказанной с запозданием. — Вот мы и у церкви. Я должна принести извинения за недобросовестное посещение служб.

Она нашла прекрасный повод для посещения викария. Она пропустила одну службу, между тем как должна была каждую неделю молиться за упокой души Уильяма.

Однако ей, наоборот, пришлось принимать извинения викария за то, что тот не приехал с визитом в Шенстоун поприветствовать нового наследника.

— Уверен, последние события были для вас большим потрясением, — добавил он, провожая ее в свой кабинет. — Вам, возможно, не очень приятно появление нового хозяина поместья.

— Да, для меня его приезд был потрясением, — согласилась Элизабет, — хотя мы заранее знали о том, что брат Уильяма имел ребенка. Но так как ничего не было о нем слышно, мы решили, что он умер. И вот он так неожиданно появился…

Экономка принесла им чай, и викарий стал разливать его по чашкам, пока слова Элизабет еще висели в воздухе. Он протянул ей чашку.

— Да, такие обстоятельства могут заставить нервничать.

— Естественно. Боюсь, с его появлением снова поползут слухи про первую жену Уильяма.

— Уверен, тебе не о чем беспокоиться, — заверил ее викарий. — Слухи совершенно беспочвенны. Просто Ричард был очень хорош собой. Лихой, авантюрный, полная противоположность Уильяму. Поэтому жизнь в России была как раз для него. К тому же он был достаточно молод, чтобы завести семью, обустроить жизнь. К сожалению, Дороти умерла, да и от обоих браков Уильяма так и не получилось наследника.

— Да, — кивнула Элизабет. — Ни одного наследника. От обоих браков. Хотя… разве не было разного рода пересудов, когда Ричард уехал?

— Пересудов? О Ричарде? Нет, ничего не было, — мягко ответил викарий. — Только о том, что Уильям сильно горевал после отъезда брата.

Вот и все. Больше она ничего не могла узнать. Продолжать расспросы без объяснения своих намерений было неприлично.

Они попрощались с викарием и еще немного покатались по городу.

— Я жила здесь семь лет, — задумчиво проговорила Элизабет, когда они проезжали мимо межевого знака, — и не знаю никого, кроме своего агента. Мы редко развлекались.

Иногда мы, конечно, выезжали в Лондон и жили в городском доме, но Уильям не любил таких поездок. Даже не знаю, чем я интересовалась в течение семи лет замужества за Уильямом.

— Ты интересовалась собой, — сказала Минна. — Обстоятельства сложились для тебя не самым лучшим образом. Но ты же была так молода.

— Я сама сделала свой выбор. — Элизабет вздохнула.

— Иногда молоденькие девушки делают неверный выбор. Я уверена, что к твоему выбору приложил руку твой отец. Но теперь с прибытием Николаса ты сможешь начать новую жизнь.

— Если бы я могла.

— Тебя ничто не останавливает, — заметила Минна. — Пройдет год формального траура, и ты снова сможешь выходить в люди. Тебе не обязательно запирать себя в Шенстоуне или где-либо еще.

— Но что я в результате буду иметь? — прошептала Элизабет.

Она не была уверена ни в чем, ни в своих доходах, ни в Питере, ни в возможности жизни за пределами Шенстоуна. Ни в том, что ее отец когда-нибудь перестанет залезать в ее карман.

— У тебя будет все, — сказала Минна, — потому что ты будешь свободна.

Николас снова спустился в тоннель. Поначалу, когда он вышел в сад, у него не было такого намерения.

Но он заметил, что неосознанно направляется к дальнему концу сада и немного забирает влево, в сторону поля.

Стоял яркий полдень, на небе не было ни облачка. В Шенстоунё вовсю бушевала весна.

Никогда в жизни он не ощущал привязанности к чему-либо или кому-либо. Сейчас же он чувствовал потребность поддаться очарованию Шенстоуна. А также соблазну остаться с ней. Ее губы, ее тело будут его до конца дней.:. Неосторожный мужчина, без сомнений, попадется в ее ловушку.

Он сделал широкий полукруг и проследил путь, по которому той ночью прошли люди с факелами. Он тогда искал справа, а Элизабет и ее отец слева.

Разве не Элизабет нашла вход? О котором говорила, что ей ничего не известно? Что-то здесь было не так. Он перешел на ту сторону поля и проследил ее путь.

• Предыдущая
• 39/69
• Следующая