На стороне мертвецов (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 30

— С ее-то энергией… — подхватила Липочка (ну или Капочка…)

— С которой она гоняется за тортиками…

— Спасибо, Митя, вы так любезны, но больше ничего не нужно. — смущенной скороговоркой пробормотала Зинаида.

Алевтина поглядела на сестру с убийственным укором.

— Чего ожидать от здешнего сезона? — начал светскую беседу Митя. Стоп! Чуть не забыл: ни Зинаида, ни Ада балами не интересуются… И он плавно продолжил. — Вы рассказывали про какие-то гонки, Зинаида?

От буравящего взгляда Лидии чесался затылок.

— Вам какие? Конные, велосипедные, автоматонные или гребные? — хмыкнула Зинаида. Лицо ее было невозмутимо, а вот пальцы теребили перчатку — тяжелый взгляд старшей сестры не обошел и ее.

И автоматонные, и даже гребные? Вот теперь Митя заинтересовался всерьез, даже о Лидии позабыл. Почти.

— Весь сентябрь гонки. — глядя только на торт в своей тарелке, будто с ним и разговаривала, прошелестела Ада. — Любимое развлечение перед сезоном балов. Ставки делают…

— Лучше бы на что полезное деньги потратили! — проворчал Ингвар, отламывая кусочек торта так решительно и бесповоротно, будто на штурм шел.

— Да! — счастливо выдохнула Ада, вскидывая на него глаза и заливаясь румянцем. — Мы как раз деньги собираем на курсы для… — голос ее снова упал до безнадежного шепота — методично жуя, Ингвар снова глядел на Лидию.

— И кто участвует? — заинтересовался Митя. И торопливо уточнил. — В гонках… — а то соберут с него на эти самые курсы. А он еще за пирожные не расплатился!

— Кто взнос заплатит. — повела плечом Зинаида. — Кроме гребных, конечно, там только днепровские лоцманы, гонки-то на пороге…

Митя вздернул брови: что значит — на пороге? Поставят лодки на какой-то порог и будут веслами по мостовой скрести? Но даже эта его догадка показалась ему реальнее, чем следующая:

— Но… не на том же пороге, который — скалы? — ошеломленно пробормотал он.

— На нем! — задорно кивнула Зинаида.

— Но… это же… — Митя вспомнил обезумевшую реку, с ревом мчащуюся в узкий проход между скалами — и помотал головой. Вот теперь Лидия была полностью забыта! — Как так? — только и мог переспросить он.

— Здешние лоцманы еще со времен князя Кия ладьи через пороги проводили. Без всякой Кровной Силы. — прошелестела Ада с преувеличенным вниманием разглядывая кружевной край скатерти. — Без товаров, конечно, товары выгружали и по суше везли, а они ладьи переправляли. Говорят, с тех пор и соревнуются каждый год кто быстрее, кто меньше воды в лодку зачерпнет… Победители весь год потом в Лоцманской слободе главные, и заказы на провод судов первыми выбирают.

— И преотлично справляются без всяких Кровных и их пресловутой Силы! — на миг отвлекаясь от созерцания своего кумира, буркнул Ингвар.

— Соглашусь с Ингваром! — вдруг объявил Алешка. — Мой батюшка всегда утверждал, что значение Кровных Родов для империи изрядно преувеличивают.

Ингвар уставился на Алешку с таким отвращением, что казалось, еще чуть-чуть, и решит признаться в вечной любви ко всем тремстам пятидесяти Кровным Родам по списку Бархатной Книги.

— Баржи с железом тоже лоцманы проводят? — приподнял брови Митя.

— В Лоцманке двое кровных Данычей живут, из Министерства путей сообщения. Они воду под баржами держат. — с усмешкой ответила Зинаида.

— Понятно. Двое совершенно ненужных, изрядно переоцененных Данычей. — покивал Митя, они с Зинаидой заговорщицки переглянулись и дружно захихикали.

Безе на тарелке Лидии с хрустом разломилось, белые крошки полетели во все стороны.

— А вы… господин Меркулов… — дрожащим голосом выпалила она. — Не желаете принять участие? Вы же такой сильный гребец!

— Лидия, у здешних же лоцманов нет таких роскошных мундиров, как у петербургских… салонных гребцов! — со смешком откликнулся Алешка.

Митя почувствовал, как у него руки сами собой сжимаются в кулаки. Он ни разу не надевал мундир Речного клуба в поместье. И единственное, когда Алешка мог видеть его — когда уничтожал его гардероб! Хватал его любимый мундир грязными лапами, распинал беспомощно распростертые рукава строгого кроя на борту поганой телеги… и с ухмылкой всаживал нож в беззащитную грудь альвийского сукна!

Алешка вдруг замер с глупо приоткрытым ртом… и метнул в Митю испуганный, вороватый взгляд. Митя почувствовал, как у него аж щеки ноют в попытке удержать невозмутимое выражение лица. С-с-сообразил, что ляпнул, г-г-г… гардеробо-убийца!

— Вы здешние пороги еще и видеть не могли! Вы ж только приехали… — пробубнил Алешка, неловко пытаясь сменить тему.

— Сегодня утром довелось. Казацкий старшина Потапенко со своими людьми в сторожевых башнях знакомил. — Митя старательно преисполнился важности — пусть думает, что он так спешит похвастаться связами, что ничего не слышит и не замечает.

— Казаки! — презрительно скривился Ингвар.

— Надо же, лю-ю-юди! — еще презрительней протянул Алешка.

— Казаки — душители свобод! Я сам видел, как они разгоняли рабочих, когда те явились с требованиями к губернатору! Хуже казаков только жандармы! — Ингвар взмахнул рукой, чуть не сбив тарелку с тортом.

— Хоть какая-то польза от этих полуживотных. — покивал Алешка.

У Мити брови поползли вверх — на сей раз в реальном изумлении:

— Изволите оспаривать решение Ее Величества Екатерины, даровавшей казацкой старшине права дворянства?

— Ах оставьте! — Алешка отмахнулся вилочкой для торта. — Тогда были совсем другие времена… опасные, дикие, можно сказать… Но с тех пор люди… — он сильно надавил на последнее слово. — …изрядно цивилизовались. А оборотни остались какими были. Что, впрочем, неудивительно: не ждем же мы культурного развития от стаи волков, или от лесных рысей?

— Желаете сказать, что казаки разгоняют рабочих, кусая их за пятки? — очень серьезно поинтересовался Митя.

Бандитки захохотали. Засмеялась Зинаида, и даже Ада улыбнулась. Только Лидия продолжала буравить его гневным и одновременно жалобным взором.

— Угадал, угадал! — захлопала в ладошки Алевтина.

— Тише, Аля! — Зинаида промокнула глаза салфеткой. — Как это вы прямо… В прошлом году, работники, что заводы Шодуар начали строить, к губернатору явились, требовать что-то там…

— Печи в бараках… — мгновенно убрала улыбку Ада.

— А Михайло Михайлович на них как выскочит! В медвежьем обличье! Как заревет! Как они разбегались — только пятки сверкали!

— Больше не решились протестовать и остались зимовать в бараках без печей. — сухо откликнулся Ингвар. — К весне два десятка человек умерло.

— Я не отрицаю, что польза от казаков есть. — снова покивал Алешка. — Но ведь того же самого можно было достичь цивилизованными методами… нагайками разогнать, например!

Над компанией повисло краткое молчание, на которое Алешка вовсе не обратил внимания.

— Работники, если их не подзуживает какой-нибудь вольнодумец из полуобразованных… — Алешка покосился на Ингвара. — …как правило, место свое знают. А все остальное время бузотёрят сами оборотни. Животная натура толкает их задирать местных жителей, драки устраивать, истории всяческие… прошу прощения у барышень… любовные, и отнюдь не романтического толка. Какой пример они подают нам, молодому поколению! — Алешка, видно, почувствовал, что это прозвучало глупо, слегка смутился и пробубнил. — Это не я, это отец так говорит. Но я с ним согласен!

— Да-да, весьма заметно, что вы говорите с чужих слов. — буркнул Митя. По существу, возразить нечего, сам только что наблюдал и бузотерство, и любовную историю «отнюдь не романтического толку». Да и в защитники оборотням он не нанимался, назащищался уж с утра, для одного дня хватит.

— Можем ли мы быть уверены, что однажды в ком-нибудь из них звериная натура вовсе не возьмет верх? Натворят чего-нибудь… ужасное! — Алешка демонстративно передернул плечами.

От прилавка, который хозяйка, прислушиваясь к их беседе, уже натерла до неземного сияния, донесся легкий возглас — то ли испуганный, то ли наоборот, заинтересованный.