Проклятие Ведьмака - Дилейни Джозеф - Страница 45

• Предыдущая
• 45/51
• Следующая

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что Ведьмак был прав, что он просто заботился о моей безопасности, но тогда я рванулся вперед и ухватился за створку ворот, не давая им закрыться. Какое-то время Ведьмак сопротивлялся, но потом просто отпустил створку и перелез на мою сторону, с посохом в руке.

Я не знал, что сказать. В голове все перемешалось. Я понятия не имел, чего надеялся достичь, увязавшись за ними. И тут внезапно снова вспомнил о проклятии.

– Я хочу помочь. Эндрю рассказал мне о проклятии. Что вы умрете во мраке и рядом не будет ни одного друга. Алиса вам не друг, не то что я. Пока я здесь, все будет не так, как там говорится…

Ведьмак вскинул посох над головой, точно собирался ударить меня. Он как будто стал выше ростом и теперь грозно нависал надо мной.

Никогда я не видел его таким сердитым. А потом, к моему удивлению и ужасу, он опустил посох, сделал шаг вперед и отвесил мне пощечину. Я отступил, не в силах поверить в случившееся.

Удар был не слишком силен, но слезы выступили у меня на глазах и побежали по щекам. Папа никогда не бил меня по лицу. Неужели Ведьмак и впрямь сделал это? Мне стало ужасно больно. Не в смысле физической боли, нет.

Качая головой, он несколько мгновений пристально вглядывался в мое лицо с таким видом, словно я сильно разочаровал его. Потом снова прошел через ворота, закрыл и запер их за собой.

– Делай, что тебе сказано! – приказал он. – Ты не просто так пришел в этот мир, на то есть своя причина. Нельзя взять и наплевать на это ради того, что ты все равно не в силах изменить. Сделай это хотя бы ради своей мамы, если не ради меня. Возвращайся в Чипенден, а потом отправляйся в Кастер. Она бы этого хотела. Сделай так, чтобы она могла гордиться тобой.

С этими словами Ведьмак круто развернулся, взял Алису за локоть и повел ее в глубину туннеля. Я провожал их взглядом, пока они не свернули за угол и исчезли из вида.

Я простоял, наверно, полчаса или даже час, в оцепенении глядя на запертые ворота.

Чего я ждал? Не знаю. Наконец все надежды растаяли, и я побрел обратно, понятия не имея, что собираюсь предпринять. Скорее всего, просто выполню приказание Ведьмака. Вернусь в Чипенден, а оттуда пойду в Кастер… Что еще мне оставалось? Однако я никак не мог выкинуть из головы воспоминание о том, как Ведьмак ударил меня по лицу. Расстаться в гневе и разочаровании, когда, может быть, больше мы уже не увидимся…

Я пересек реку и спустя некоторое время поднялся по лестнице в погреб. Уселся на заплесневелый старый ковер и попытался прийти к какому-нибудь решению. Внезапно мне припомнился другой путь в катакомбы; воспользовавшись им, я оказался бы уже по ту сторону Серебряных врат. Люк, открывающийся в винный погреб, тот самый, через который сбежали некоторые пленники! Удастся ли воспользоваться им незаметно? Вполне вероятно – если все сейчас собрались в соборе.

Ну, допустим, я сумею проникнуть в катакомбы. Дальше-то что делать? Как помочь Ведьмаку? Вдруг получится, что я снова ослушался его и все впустую? Стоит ли подвергать свою жизнь опасности, если мой долг состоит в том, чтобы отправиться в Кастер и продолжить обучение? Как мама отнеслась бы к такому решению? Все эти вопросы кружились в голове, но ответов на них я не находил.

Никакой выбор не казался мне наверняка правильным. Однако Ведьмак всегда советовал мне доверять своему чутью, а оно просто кричало, что я должен предпринять еще одну попытку помочь. И тут внезапно я вспомнил о мамином письме. Сейчас дело обстояло в точности так, как она говорила: «Открой это письмо лишь в минуту крайней нужды. Доверяй своему чутью».

Сейчас как раз и наступила «минута крайней нужды». Сильно нервничая, я вытащил конверт из кармана куртки, несколько мгновении просто смотрел на него, а потом надорвал, достал письмо, наклонился к свечке и прочел его.

Мне припомнились слова, сказанные Ведьмаком вскоре после начала моего ученичества; он произнес их с такой убежденностью, что они врезались в память: «Мы не верим в пророчества и в то, что будущее предопределено».

Как сильно мне сейчас хотелось верить в то, что Ведьмак был прав, произнося эти слова! Потому что, если права мама, то один из нас – Ведьмак, Алиса или я – умрет там внизу, во тьме. Однако письмо, которое я держал в руке, не оставляло сомнений в том, что будущее можно предвидеть. Как иначе мама узнала бы, что Ведьмак с Алисой спустятся в склеп и встретятся там лицом к лицу с Лихом? И как могла она угадать так точно, когда я прочту письмо?

Чутье? Можно ли им одним объяснить все? Мне вдруг стало очень страшно, так страшно, как, пожалуй, еще не было за все мое ученичество у Ведьмака. Возникло ощущение, будто я нахожусь внутри ночного кошмара, где все предопределено заранее, и у меня нет никакого выбора. О каком выборе может идти речь, если предоставить Ведьмака и Алису самим себе означает обречь их на верную смерть?

И существовала еще одна причина, почему я просто обязан был снова спуститься в катакомбы. Проклятие. Может, именно мысль о нем подтолкнула Ведьмака ударить меня? Потому что втайне он верил в него – и боялся? Еще и поэтому следовало попытаться ему помочь. Когда-то мама говорила, что он станет моим учителем и, в конечном счете, другом. Не знаю, можно ли считать, что это время наступило, но я-то определенно был ему другом. По крайней мере, по сравнению с Алисой. И Ведьмак нуждался во мне!

Когда я вышел со двора и оказался в проулке, дождь по-прежнему шел, но на небе больше не клубились жуткие тучи. Похоже, гроза еще не кончилась, но над Пристауном находилось место, которое мой папа назвал бы «оком урагана». В эту минуту относительного затишья до меня донесся звон соборного колокола. Это был не похоронный звон, который я слышал из дома Эндрю, когда один из священников покончил жизнь самоубийством. Это были ясные, полные надежды звуки, созывающие паству на вечернюю службу.

Я ждал в проулке, прислонившись к стене, чтобы хоть немного укрыться от дождя. Не знаю, почему это меня волновало, ведь я и так уже насквозь промок. Наконец колокол перестал звонить. По-видимому, теперь все собрались в соборе и путь свободен.

Я медленно двинулся дальше, свернул за угол и зашагал к воротам. Уже темнело, да еще и плотные облака громоздились над головой, но потом внезапно полыхнула молния, и в ее свете я увидел, что площадь перед кафедральным собором пуста. Полнеба заслонял темный силуэт здания с его большими контрфорсами и высокими стрельчатыми окнами, за которыми трепетал свет свечей. В левом от входа окне разноцветными стеклами было выложено изображение святого Георгия в доспехах, с мечом и щитом, на котором был нарисован красный крест. В правом окне был святой Петр, стоящий перед рыбацкой лодкой, а в центре, точно над входом, вырезанное из камня изображение злобного Лиха: голова горгульи, уставившаяся, казалось, прямо на меня.

• Предыдущая
• 45/51
• Следующая