Портрет предателя (СИ) - "Мурзель" - Страница 40

— Госпожа, — промолвила она, выставляя посуду на стол, — у нас кончаются сахар и масло. Мне нужны деньги на продукты.

Доминика схватила нож и принялась яростно намазывать булочку джемом.

«Деньги! Деньги! Опять эти проклятые деньги! Да где я их тебе возьму? Из-под земли, что ли, достану?»

— Разве Себастьян не выдавал тебе на хозяйство неделю назад? — раздраженно спросила она.

— Да, но они уже закончилась! — пожаловалась Лиззи. — Все так подорожало нынче из-за этой дурацкой войны в Монтерре.

— Все наличные у мужа! — отрезала Доминика. — Пусть лавочники пока отпускают в долг!

— Думаете, так легко их уговорить? — буркнула служанка.

— Ты уж постарайся! — ответила Доминика и пригубила свежезаваренный чай.

Помимо угрозы безденежья над ней нависла еще одна проблема. Нужно было что-то делать с беременностью. Она думала об это всю ночь. Как ни крути — но рожать ей нельзя! Иметь ребенка без мужа — это огромное бесчестье. Ее не примут ни в одном приличном обществе! Да и вообще, она сама не знает, как жить дальше, куда ей еще младенец? А его отец уже, скорей всего, женат на другой, и она больше никогда его не увидит…

«Зигурд… Я должна тебя ненавидеть! Но не могу! Как же я тебя, все-таки, люблю! До сих пор люблю… Вот идиотка… А ты ведь даже и не знаешь, что у меня будет от тебя ребенок…»

Нет! Не будет никакого ребенка!

Она отставила чашку.

— Лиззи!

— Да, госпожа.

Доминика замялась.

— Одна моя подруга попросила узнать… В общем, ей нужен кто-то, кто поможет избавиться от… скажем так… нежелательной беременности.

Лиззи удивленно уставилась на Доминику, явно ни на миг не поверив в байку о «подруге».

— Я знаю одну женщину, — наконец промолвила она. — Если хотите, могу показать вам, где она живет.

***

«Кровавая повитуха» обитала в бедном квартале на берегу реки. Доминика и Лиззи с опаской пробирались по грязной улочке, брезгливо переступая зловонные лужи и осторожно огибая груды наваленного повсюду хлама. От воды несло тухлой тиной, а среди покосившихся домов возвышались кучи гниющего мусора, привлекая к себе целые полчища противно жужжащих мух.

— Вот ее дом, — служанка указала на убогую лачугу, стоявшую в глубине трущоб. — Ее зовут госпожа Керзо.

— Хорошо, Лиззи, — промолвила Доминика. — Подожди меня снаружи, я поговорю с ней сама.

Она нерешительно отворила скрипучую дверь и оказалась в грязной прихожей, тесно заставленной всяческим барахлом. В нос ударили запахи прогорклого масла и капустных щей, а по облупившейся стене лениво ползали рыжие тараканы.

— Госпожа Керзо? — позвала Доминика, уже раскаиваясь, что вообще сюда пришла.

Давно нестиранная занавеска колыхнулась, и из комнаты вышла толстая старуха с грубым коричневым лицом, покрытым паутиной мелких морщин. Ее бугристый нос венчала крупная бородавка, а массивные груди свисали почти до самого пояса.

…Крючковатыми пальцами женщина принялась ощупывать Доминике живот. Та невольно поморщилась: от старухи несло мочой и прокисшим потом.

— Срок уже большой, — проскрежетала карга, — зелье не возьмет. Тут только спицей!

— Что? — не поняла Доминика.

— Зелье, говорю, уже не сработает. Плод крепко в утробе сидит.

— И что это значит?

— Нужно проткнуть спицей пузырь. Если попаду куда надо, то ребеночек помрет, начнет гнить и матка сама через пару дней его выкинет.

— А если не попадете? — дрожащим голосом осведомилась Доминика.

Старуха бросила на нее мутный взгляд из-под нависших век.

— Продырявлю тебе утробу, и ты истечешь кровью.

У Доминики подкосились ноги. Чтобы не упасть она схватилась за расшатанный стол, измазанный какой-то липкой субстанцией.

— Да ты не бойся! — успокоила ее госпожа Керзо. — У меня глаз наметан! Я обычно не промахиваюсь! В этом месяце всего-то четверо померли!

Доминика от ужаса чуть не лишилась чувств. Она представила себе картину, как эта мерзкая ведьма лезет в нее своими грязными узловатыми лапами, как втыкает в нее спицу, которая наверняка побывала уже не в одном десятке утроб… как убивает ее ребенка, а потом его трупик разлагается у нее внутри… И это еще при удачном раскладе…

— А по-другому никак нельзя? — в ужасе пролепетала она.

— Ну дык раньше надо было приходить, милочка, — прокаркала знахарка. — Как только месячные пропали, так и приходила бы. А то вечно тянут до последнего! Тогда я бы дала тебе отвар из травок, и ты сама плод бы и скинула. А теперь остается только спицей ковырять.

Полумертвая от страха Доминика была не в состоянии произнести ни слова. Госпожа Керзо вперила в нее цепкий взгляд красноватых слезящихся глаз.

— Уходи! — вдруг резко произнесла она.

— Что?

— Уходи-ка ты лучше отсюда! Ты молодая, здоровая, родишь легко. Деньги у тебя, судя по всему, имеются — вон, как хорошо одета! А не нужен тебе ребенок — так подбросишь его под храм или продашь кому-нибудь.

— «Продашь»? — изумилась Доминика.

— Ну дык на младенцев-то спрос нынче большой! Если какая богатая дама зачать не может, к примеру… Иногда детей для ритуалов всяких покупают, ну или для прочих непотребств… В общем, не захочешь сама продавать, приноси его мне, а я уж найду, куда его пристроить.

— Спасибо, я лучше пойду, — пролепетала Доминика и поспешно выскочила на улицу, отчаянно сражаясь с подступившей к горлу тошнотой.

========== 38. Трудности ==========

Доминика сидела в гостиной, бездумно уставившись на потушенный камин — у нее не было денег заплатить за дрова, хорошо еще, что на улице стояла довольно теплая погода. По ночам ей приходилось кутаться в два одеяла, чтобы идущий от реки холод не пробирал ее до костей. Она была в полной растерянности и не представляла, что делать дальше. Жизнь пошла наперекосяк, рухнула в пропасть, разбившись на тысячи осколков, и Доминика не имела ни малейшего понятия, как вновь собрать эти осколки воедино.

Пару дней назад она уволила служанку, даже не заплатив ей за последний месяц. Доминика пообещала выслать ей жалование, как только у нее появятся деньги, но Лиззи ни на секунду в это не поверила и, уходя, напоследок осыпала хозяйку отборными ругательствами.

Хорошо еще, что в доме оставалось немного чая, джема и сушеных фруктов, а несколько лавочников согласились отпускать продукты в долг. Доминика солгала им, что у нее украли кошелек, а супруг уехал на пару дней, и она сейчас совершенно на мели. Милая улыбка, кокетливый взмах ресниц — и торговцы охотно шли навстречу симпатичной и хорошо одетой молодой женщине.

Доминика сидела, забравшись с ногами в мягкое кресло и прижимая к себе бархатную подушечку. За окном сгущались сумерки. Свет она не зажигала — экономила свечи. Да и зачем? Чтение не помогало ей отвлечься. Буквы расплывались перед глазами, а смысл прочитанного ускользал от ее сознания. Она могла просидеть весь вечер, тупо уставившись в книгу, так и не перевернув ни единой страницы.

Даже несмотря на все волнения прошедших дней она ни на миг не забывала о Зигурде. Он ворвался в ее жизнь и разрушил ее, но с ним она была счастлива, как никогда раньше.

«Нужно было остаться с ним, — кусала губы Доминика, — даже если бы мы жили в нищете — плевать на это, ведь он был бы рядом».

Но он наверняка давно женился на Эрике и думать забыл про дурочку, что с готовностью похотливой шлюшки отдавалась ему, скрашивая его путь домой. А теперь по его милости она осталась совсем одна, без денег и с его ребенком в животе.

«Ненавижу тебя!» — стискивала зубы Доминика и слезы катились по ее щекам.

В ее памяти всплывал пронзительный взгляд светлых глаз, жгучие поцелуи, безудержные ласки. Она вспоминала низкий с хрипотцой голос, отрывистую речь, слова любви, что он ей говорил. Вспоминала спокойствие, уверенность, и чувство защищенности рядом с ним. Как же ей сейчас всего этого не хватало! Как бы она хотела вновь увидеть его, обнять и больше никуда от себя не отпускать!

«Люблю тебя!» — шептала Доминика и крепко прижимала подушечку к груди.