Портрет предателя (СИ) - "Мурзель" - Страница 31

Они страстно целовались, тихо постанывая от удовольствия, наслаждаясь возникшей между ними безграничной нежностью. В прохладной тишине раздавался лишь мерный стук копыт по заросшей тропинке и шелест ветра в густых ветвях. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, разбавляя яркими бликами темно-зеленый полумрак, насыщенный ароматами хвои и древесного мха.

Наконец Зигурд с огромным трудом оторвался от Доминики.

— Хватит, — тяжело дыша прошептал он ей на ухо, — иначе я отымею тебя прямо на лошади!

Доминика невольно усмехнулась — она была бы совсем не прочь… Низ живота сводило от желания, а все тело окутала сладкая томительная нега, словно она погрузилась в ванну с горячей водой.

Вдруг впереди послышалось лошадиное ржание, и влюбленные резко отпрянули друг от друга. Себастьян нашел подходящую поляну для привала и ждал на ней своих спутников.

========== 31. Путь ==========

— Дай руку! — загадочно улыбнулся Себастьян.

Доминика протянула ладонь, и он насыпал в нее целую горсть ароматной земляники.

— Спасибо, милый, — она взглянула в его глаза, отливающие медовым янтарем.

В тонких березовых ветвях над ними весело переругивались скворцы. Солнце ласково золотило волосы кузена, а мальчишеская улыбка мягко освещала его смуглое лицо.

Ее милый родной Себастьян!

Перед глазами внезапно встали картины из детства.

Вот они, сбежав со скучного урока господина Мариотти, сидят бок о бок на дворцовой стене, едят печенье и смотрят на корабли.

Вот она лежит в постели с ангиной, а Себастьян за окном разыгрывает целую пантомиму, да так, что у нее от смеха разболелся живот.

Вот она прикладывает намоченный платочек к разбитому носу Себастьяна — он вступился за нее, когда ее задирал противный сынок министра — на три года старше и в полтора раза тяжелее его.

Себастьян был частью ее жизни, частью ее самой, она просто не могла себе представить, что его не будет рядом. Их детские шалости, общие воспоминания, проведенные вместе годы — как быть со всем этим? Предать ради похоти? Ради мимолетного увлечения? Разве может из порочной страсти вырасти серьезное чувство? Ведь настоящая любовь это то, что зарождается годами и бережно проносится через всю жизнь!

Доминика вдруг с отчетливой ясностью поняла, что какие бы чувства она не испытывала к Зигурду, она не сможет бросить кузена. Просто не имеет на это права!

Она невольно взъерошила его густую шевелюру. Себастьян улыбнулся, взял алую ягодку с ладони Доминики и отправил ей в рот. Та с наслаждением раскусила сочный и ароматный плод. Юноша легко поцеловал невесту. Его губы сладко пахли земляникой.

Зигурд поднялся и ушел в лес.

— Ты куда?

Вопрос Себастьяна повис в воздухе…

***

Уже стемнело. Кузены сидели у костра, с тревогой вслушиваясь в лесные шорохи. В вечерней тишине звонко стрекотал сверчок, уютно потрескивал огонь, негромко всхрапывали лошади. Доминика просто места себе не находила. Она совершенно запуталась в своих чувствах. За те несколько дней, что они провели вместе, Зигурд стал ей очень дорог. При мысли о расставании с ним, внутри будто скреблись тысячи крохотных коготков, раздирая душу на мелкие клочья. Но не могла же она уйти к человеку, который был причастен к гибели ее семьи! И бросить кузена она тоже не могла!

Доминика обхватила руками колени и бездумно уставилась на пляшущие языки пламени. Ей до боли захотелось вернуться назад, в то время, когда ее жизнь была красивой и понятной, ее будущее — ясным и определенным, а ее сердце — занято всего лишь одним мужчиной.

Вдруг затрещали кусты, и в отблеске огня появился Зигурд.

— Где ты был? — поинтересовался Себастьян.

— Ходил на разведку, — буркнул тот.

— Кто первый дежурит?

— Мне все равно.

— Тогда — ты.

Зигурд молча пожал плечами. Себастьян скрылся в своей палатке.

Стояла тихая ночь. Потрескивающий костер выхватывал из ночного сумрака поляну, окруженную непроглядной темнотой. Холодный воздух предгорий заставил Доминику поближе придвинуться к огню. Она подобрала с земли веточку и сунула ее в пламя, а когда та загорелась, вынула из огня, задумчиво наблюдая за тлеющим пятном, которое медленно ползло по ветке, оставляя за собою обугленную головешку.

Зигурд сидел напротив нее, почти скрытый завесой дыма. Она не видела его лица. Он молчал.

Ей стало больно. Сердце рвалось на части. Пусть даже это и не настоящая любовь, а всего лишь страсть, влюбленность, или называй как хочешь, но больно-то ей по-настоящему!

Над ухом противно запищал комар. Доминика раздраженно взмахнула рукой, прогоняя назойливого кровопийцу.

— Иди ко мне! — неожиданно позвал Зигурд.

Ее не надо было просить дважды. В мгновение ока она оказалась рядом с ним. Он привлек ее к себе, и их губы слились в жарком поцелуе.

Зигурд убрал волосы, упавшие ей на лоб и посмотрел в ее лицо. Искорки огня плясали в его светлых глазах, и этот долгий взгляд проник Доминике в самую душу. Она зарыдала. Он крепко обнял ее за плечи.

— Не надо, — шепнул он ей на ухо, ласково гладя по голове. — Не плачь, моя девочка.

Она продолжала тихо всхлипывать, думая о том часе, когда их дороги разойдутся навсегда. Он будто прочел ее мысли и сказал:

— Останься со мной! — он поцеловал ее в висок. — Пожалуйста!

Доминика шмыгнула носом.

— Я не могу.

— Почему? Ты его любишь?

— Да причем здесь вообще любовь! — в сердцах выпалила она. — Честь! Долг! Дружба! Память родителей! Разве этого недостаточно?

Доминика осеклась. Зигурд молчал. Она внезапно поняла — он предал все это ради нее! Предал свой народ, своих друзей, память своей семьи! Предал дело своей жизни! Все ради того, чтобы спасти ее, чтобы быть с ней. Он все потерял ради нее. А она не может ответить ему тем же!

Жгучие слезы с удвоенной силой полились из ее глаз. Она горько всхлипнула и уткнулась носом в его грудь. Он крепко прижал ее к себе, ласково гладя по спутанным волосам.

Костер угасал, становилось холодно. Доминика согревалась в объятиях Зигурда. Она больше не плакала, ощущая в душе умиротворяющую пустоту, какая обычно наступает после бурных рыданий.

Они сидели в обнимку на поваленном бревне и смотрели на тлеющие угли. Надо бы подбросить веток в костер, разжечь его заново, но они не могли оторваться друг от друга.

— Что ты будешь делать, когда вернешься домой? — нарушила молчание Доминика.

— Не знаю, — признался он. — Я не хочу об этом думать.

— Почему?

Зигурд тяжело вздохнул и крепче прижал ее к себе.

— Потому что тебя не будет рядом со мной.

Доминика молчала. А что она могла ему сказать?

«А может… может остаться с ним?» — мелькнула шальная мысль в ее голове. Доминика на миг представила себе это и почувствовала себя так легко и хорошо, будто все в мире встало на свои места. Но в следующий момент чувство долга и страх неизвестного ржавыми тисками сдавили ей грудь.

«Не смей даже думать об этом!» — надтреснутым колоколом загудело у нее в голове. — Что бы сказала на это твоя мать?»

— Я не могу остаться, — тихо промолвила она.

Он взял в ладони ее лицо и заглянул ей в глаза.

— Скилик!

— Что? — прошептала она одними губами.

— Я люблю тебя! — он легко поцеловал ее и отпустил. — Иди спать! Завтра нам предстоит долгий путь.

***

Ранним утром беглецы отправились дальше. У них осталось только две лошади, поэтому Доминика ехала с Себастьяном, а на коня Зигурда навьючили все пожитки. Дорога круто шла вверх, а вдали возвышались позолоченные восходящим солнцем величавые горные пики.

Всадники неспешным шагом проезжали мимо бурных рек и глубоких ущелий. Дул сильный ветер, закручивая обрывки облаков вокруг заснеженных вершин. Доминика еще никогда не была в горах и заворожено любовалась окружающими красотами. Хвойный лес, покрывающий склоны, перемежался бархатными лугами и каменистыми пустошами, а среди обветренных скал струились прозрачные ручьи и серебристые водопады.