Призрачный воин - Торп Гэв - Страница 24

Поэтому, обуреваемые подобными мыслями, призрачные аристократы ничего не сказали и не сделали, позволив Иянне продолжить.

— Есть настоящая угроза. Если не непосредственная, то такая, которую нельзя игнорировать. Для нашего народа появилась возможность сделать шаг вперед, но обсудим мы ее только тогда, когда все соберутся. Мы долго сопротивлялись беспрестанным нападениям чужаков и демонов, ускользая из лап смерти, лишь чтобы выживать.

Она указала на Иврайну.

— Но чтобы переродиться, необязательно жить. С помощью Иннеада любой в состоянии присоединиться к делу освобождения нашего вида от вечного проклятия.

— Ты предлагаешь жизнь мертвым? — Келмон сделал огромный шаг вперед, почти до нижней ступеньки, и накрыл тенью провозвестницу Шепчущего бога. — Нужно соблюдать осторожность в своих желаниях, ибо далеко не все, что предлагается, — это дары.

Иянна не была уверена, обращался он к ней или к другим призракам, но все равно решила ответить:

— Все и каждый из здесь присутствующих соприкоснулись со смертью и познали ее. — Она встала и, воздев руки, послала психическую волну, требуя от мертвых замолчать. — Когда все соберутся, тогда и обсудим эти вопросы.

И они приступили к обсуждению этих вопросов, подробному и продолжительному. Совет начался сразу после прибытия представителей домов Дивинеш и меньших родов. Многое было сказано о праве или об отсутствии оного Иянны созывать собрание вообще, и, хотя к согласию по данному вопросу так и не пришли, с подачи Келмона все сошлись на том, что раз уж их потревожили и призвали, то пренебрегать возможностью не стоит.

Поначалу Иврайна злилась, нетерпеливая, но безмолвствующая, но время от времени ободряющими пси-импульсами ее успокаивала Иянна, которую, казалось, устраивает, что лорды и леди Ияндена то и дело прерываются на воспоминания о древних склоках и оскорблениях, неисполненных клятвах и не до конца сдержанных обещаниях. Альдари достигли высот в ведении учета таких моральных вопросов, хоть сами не всегда могли похвастать честным именем и благодетельностью, и их долгая память лишь усугубляла разногласия от случая к случаю. Для мертвецов же, помнивших прижизненные пороки не только оппонентов, но также их предков и потомков на протяжении аж пяти поколений (некоторые из них присутствовали, пусть и не могли высказаться в собственную защиту), любое крупное собрание домов давало возможность выразить недовольство обидами, коим следовало почить вместе с духами, что их причинили.

В конечном итоге Иврайна поняла, к чему все это и зачем Иянна допускала бессмысленные препирательства. Пока члены совета по старой памяти не провели бы ритуал защиты и восстановления чести, не вытянули на свет подробности былых проступков, любой новый вопрос неизбежно зашел бы в тупик.

Открывающая Седьмого Пути вспомнила, что даже столь бодрых духов, как Келмона, Софиориту и Дехоса, связывали прижизненные традиции. Меньшие духи продолжали исполнять свои обязанности сутками напролет, никогда не бросая свои посты, либо подготавливая пустые залы и чертоги к приему гостей, которые никогда не придут, либо прислуживая хозяевам и хозяйкам, что умерли три поколения назад.

Совет был всего лишь церемонией, чтобы чем-то занять духов и сгладить их разногласия. Застрявшие в безвременье посланники чертогов призраков не могли ни отклониться от своих древних ролей, ни перерасти их.

Ибо тут не менялось ничего.

Еще когда Иврайна шла Путем, придерживаясь верований, что дал рукотворным мирам Азуриан со своими последователями, ее часто раздражали та дисциплина и рамки, которых требовало строгое соблюдение принципов системы. Она переходила с пути на путь, побыв и актрисой, и воином, и чародейкой, и искательницей услад, но никогда не чувствовала себя комфортно. Время, проведенное среди корсаров «Ланатриаллы», когда она рассталась с Биель-Таном под личиной Амарок, открыло ей целую Галактику без каких-либо ограничений, но и этого оказалось для нее мало.

Только в Комморре, в гуще смертельных поединков на арене «Крусибаэля» и даже еще более смертоносных политических игрищ кабалов, Иврайна познала извращенное чувство умиротворения. В анархии и непрерывном круговороте шатких альянсов, пактов и контрактов она стала центром, оком бури: все события крутились вокруг нее, тогда как сама Дщерь Теней оставалась неподвижной. Соратники-комморриты частенько насмехались над обитателями искусственных миров, обвиняя их в том, что они заточили себя в темницу и не могли влиять на Вселенную. Они не были свободными, твердили жители Темного Города, и в бессмысленном фразерстве и пререканиях призраков Иврайна видела то, о чем давно догадывались комморриты.

Впрочем, глядя на кабалитов и ведьм, девушка понимала, что они точно такие же пленники гонки с собственным роком. Коварства и интриги темных господ представляли собою тот же саморазрушительный цикл, что и оковы традиций миров-кораблей. Никто не видел возведенной вокруг себя клетки: одни были вынуждены выживать, всегда оставаясь на шаг впереди Той-что-жаждет, другие — прячась от Ее взора.

Иннеад все изменит. Уже все изменил.

Миновала целая эпоха от часа возвышения Великого Врага до пришествия Шепчущего бога, и он мог подождать еще немного, убеждала себя его посланница, что, впрочем, давалось ей нелегко.

— Космическое колесо повернулось, — начала Иянна, когда старые споры утряслись и совет мог приступить к новой теме.

Ложная звезда Ариената миновала зенит, и теперь ее золотистый свет лился в окна противоположного конца зала. По долгому опыту духовидица знала, что мертвецы не были скорыми на раздумья, однако ее не покидало чувство, что, после того как она поднимет свой вопрос, его решат безотлагательно.

— Древний попутчик, давно покинувший нас, возвратился, — продолжила она, ощущая психический зуд обращенного на нее внимания. Даже прислужники сумели сосредоточиться, цепляясь за мысли живых гораздо крепче, нежели за эфемерное присутствие прочих мертвецов, неважно, сколь царственными и могущественными те были при жизни. — Рукотворный мир Зайсутра, что когда-то вышел за окраинный полог, вернулся в изведанные системы. Мы, последователи Иннеада, думаем, что на Зайсутре находятся врата Злобы, один из первых сотворенных порталов в Паутину.

— Я знаю об этом портале, — сказал Агариам. — Или, точнее, легенду о нем, которая древнее любого рукотворного мира. Он ведет в места раздора, Иянна. Вы со своими когортами можете оставаться верны смерти, однако пройти через врата Злобы означает навлечь на себя рок, от которого не спасет даже Иннеад.

— Агариам говорит правду, — отозвался Келмон. Его подвижные пальцы сложились странным образом и призвали скопление рун, закруживших у руки. Иянна узнала некоторые из них; самой сильной и яркой была руна Кхаина, горящая оранжевым. — Ты хочешь открыть Колодец Мертвых.

— Мы надеемся, что гробница Эльданеша хранит последний из пальцев Морай-Хег, — согласилась Открывающая Седьмого Пути. — Или может привести к месту, где он находится.

— Нам неведомо, чего там ожидать, как и то, позволит ли Зайсутра нам войти, — произнесла Иянна. — Число иннари меняется, как времена года: одни присоединяются к нашей цели, а другие гибнут во имя ее достижения. Даже сейчас, в расцвете сил, нам недостает мощи выступить против целого рукотворного мира. Мы не можем обратиться за помощью к живым, ибо они слепы к истине, что Иннеад освободит всех нас.

— Значит, ты хочешь уговорить мертвецов? — спросил Дехос.

— Я ничего не хочу, — тихо, но уверенно сказала Иянна. — Я требую. Маяк Ариаха был зажжен, зов прозвучал. На этих самых камнях были даны древние клятвы, давно не истребованные.

— Клятвы, данные дому Ариеналь, — возразила Софиорит. — Не тебе. Клятвы покойникам.